Я кое-что вспомнила.

– Света, а ты здесь давно?

– Уже неделю.

– А ты видела, как меня принесли?

– Обрывками. Я от лекарств такая сонная…

– А кто меня принес? Ты не запомнила? Кто-нибудь был в палате из посторонних?

– Как же, не запомнила! Парень тебя на руках нес. Такой красивый, волосы светлые, глаза голубые. Фигура ухх. У меня, как его увидела, сон сразу пропал.

Я засунула в рот ложку с кашей.

Так значит, меня принес Стас.

– А потом он сразу ушел– тут детское отделение, никому нельзя из посторонних находиться. И он больше не приходил. А это кто был? Твой парень? Просто мечта… Везет тебе, мне бы такого парня.

«Ты явно ему не обрадуешься», – ухмыльнулась я.

Я не стала отвечать на ее вопрос – это и не потребовалось – Света быстро забыла о вопросе и стала о чем-то весело щебетать.

Я не слушала ее. Все мои мысли вертелись вокруг Стаса. Мысленно я пыталась представить, как падаю, как он подхватывает меня, несет на руках, едет со мной в машине скорой помощи… Но я не могла. Это просто не укладывалось в голове. Все ужасные вещи, которые он делал, вся боль, которую он мне причинил – все забылось в один миг. Я потрясла головой. Нет. Я не должна расслабляться. Не должна доверять этому парню. Он – чудовище. И мне нужно было постоянно помнить об этом.

Во второй половине дня в палату, смежную с нашей, привезли двух девочек. Лекарства подействовали, и я стала чувствовать себя лучше. Боль в спине постепенно отпускала. С девочками мы быстро подружились. Девчонки стали бегать в соседнюю палату, где лежали мальчики.

День сменялся другим. Каждое утро – кровь, моча. Два раза в день – уколы. Три раза в день – таблетки. С девчонками было довольно весело. Если бы не кровь и уколы, то я чувствовала бы себя, как в детском лагере. Каждый вечер звонили мальчишки.

– Сколько же у тебя парней? – удивлялись девчонки.

– Это мои друзья, – отвечала я.

– Познакомь нас!

И я дала девчонкам телефоны мальчишек. И они стали им написывать и названивать. Серега потом возмущено кричал мне в трубку:

– Эй! Ты что, наши телефоны всей больнице раздала? Нам каждые пять минут звонят… Это не клево, Томас, запредельно не клево…

Я смеялась.

Я пролежала в больнице две недели. Мама с дядей Костей приехали за мной на машине.

Дома я посмотрела в большое зеркало: впалые щеки, бледная кожа.

В этот же день вечером ко мне пришли мальчишки. Вид у них был похуже, чем у меня. Синяки, шишки, ссадины на лбу. Антон и Ромка хромали.

– Что с вами? – удивилась я.

– А ты как думаешь? – улыбнулся Серега.

– Стас?

– Кто ж еще! Он нам тут без тебя устроил жаркие денечки! Тебя не было, и он на нас здорово оторвался. Смотри!

Серега задрал футболку. На боку и спине красовался синяк размером с футбольный мяч.

– Ничего себе! – присвистнула я. Мне хотелось расспросить их об этом поподробней, но когда я стала задавать вопросы, они лишь отмахнулись.

– Давайте фильмы озвучивать! – бодро выкрикнул Серега.

Мы поудобней устроились на диване и включили телевизор. Там шла какая-то драма. Мы быстро распределили роли.

Действие фильма происходило в прачечной. В кадр вошли мужчина и женщина. Мужчина держал в руках корзину с бельем.

– Девушка, вы не видели мою бабушку? – стал озвучивать Ромка за мужчину. – Я обещал ей передать Серегины запредельно грязные носки.

– Да, я видела ее. Давайте сюда носки, я передам, – Антон стал озвучивать за девушку. После этих слов мужчина на экране поставил корзину на пол, подошел к стиральной машине и достал из нее белье.

– Ой, вы знаете, носков не оказалось, – продолжил Антон. – Зато здесь есть Серегины перпендикулярные трусы и потная футболка. Подойдет?

Мы прыснули со смеху. Фильм нам вскоре надоел, мы включили какую-то передачу, где две гламурные девушки о чем-то трепались, сидя на диване. Мы распределили роли.

Я искоса смотрела на мальчишек, пыталась понять их. Вроде бы они смеялись, казались беззаботными, делали вид, что все хорошо, что прошло, то прошло, но… Что-то происходило у них внутри. От меня не укрылось, что Рома теперь все время держал пальцы сжатыми в кулаки. У Антона дергалось нижнее веко, а в Серегиных глазах я видела такую тоску и боль, которую не смогли скрыть даже его притворная улыбка до ушей и бодрый веселый голос.

Глава 26

Я отсиживалась дома еще несколько дней. Много занималась – мне нужно было догнать одноклассников по всем предметам.

На следующий день я пошла в школу. На физике и химии меня вызвали к доске – отрабатывать пропуски. На удивление, отвечала я неплохо и честно заработала две четверки. Я несколько раз видела Стаса – но он делал вид, что меня не существует. Это продолжалось несколько дней. Я обрадовалась – может быть, теперь так будет всегда? Он просто оставит меня в покое. Но я не верила в чудеса.

Ромка заболел, сидел дома. В один из будних дней он позвал нас к себе в гости. Мы пришли к нему после школы.

– Только идите с другой стороны дома, – объяснял он по телефону. – В окно залезете. А то батя спит на кушетке в коридоре. Будет ругаться, если его разбудить.

В окно так в окно.

Мы подошли к двухэтажному квартирному дому. Дом выглядел старо, штукатурка во многих местах обвалилась, обнажая сгнившие деревянные балки.

Квартира Ромки была на первом этаже. Мы подошли к окну. Постучались. Ромка тут же открыл.

– Залезайте, – сказал он нам.

Мы по очереди забрались внутрь. И оказались в Ромкиной комнате.

Мебель простая, потертая. На полу – красный советский ковер.

Комната мне понравилась. Минимум мебели, просторное светлое помещение.

– Кажется, батя проснулся, – испуганно сказал нам Ромка. Мы прислушались. За дверью послышались тяжелые шаги и сочные харчки.

– Сына! – раздался громоподобный рев. – Сына, иди жрать лапшу!

Открылась дверь. На пороге стоял невысокий коренастый мужчина. Он был похож на зэка. Лысая голова, все руки в татуировках.

Про Роминого батю ходили легенды. Наконец-то я его увидела.

– О, сына, к тебе друганы пришли, – он улыбнулся нам. – А ну все марш жрать лапшу!

Мы гуськом поплелись на кухню. Ромин отец плюхнул перед нами тарелки с бульоном, в котором плавала разваренная лапша и кусочки морковки.

Сели за стол.

– Пап, мне не хочется есть, – заныл Рома. – Температура… Ничего не хочется.

– А ну давай жри лапшу, – гаркнул отец. – Не будешь жрать – в жопу залью. А вы что зырите? – рявкнул он на нас. – Вам тоже залить?

– Нет, мы сами справимся, – Серега схватил ложку и стал бойко ей грести. Я последовала его примеру.

Ромкин батя сидел вместе с нами. Окидывал прищуренным взглядом тех, кто на секунду переставал грести и отставлял «весло» в сторону. Мы молча ели. Он ковырялся вилкой в зубах и красочным матом поведывал нам о текущей политической ситуации в стране.

– Пап, мы доели. Мы в комнату пойдем, – тихо сказал Рома после того, как мы опустошили тарелки. У Ромки был такой вид, будто лапша сейчас полезет у него из ушей.

– Тарелки оставьте, батя помоет, – сказал его отец.

Мы ушли в комнату.

– У тебя клевый батя, – сказала я.

– А то! – Ромка гордо улыбнулся.

Ромка лег на кровать – плохо себя чувствовал. А мы стали дурачиться – повытаскивали из шкафа всю одежду – там, помимо Ромкиной, висела одежда его отца – и стали напяливать ее на себя. Я надела рыбацкие сапоги и шляпу с москитной сеткой. Серега надел длинное кожаное пальто.

– Ты в нем на чекиста похож, – хихикнул Ромка, лежа в кровати. – Оно еще дедушке принадлежало.

Антон надел старые тренировочные штаны. Он натянул их по самый подбородок.

– Лови аксессуар завершить образ! – Рома порылся в тумбочке и достал старые очки. И кинул Антона. Антон надел их.

Мы покатились со смеху.

Потом включили музыку и стали танцевать в своих нарядах. Ромка снимал видео.

Мы устали и совсем запарились. Разделись, плюхнулись к Роме на кровать.

– Ну что, очередная встреча клуба девственников объявляется открытой? – спросил Ромка и взял в руки тетрадь.

Я хихикнула. Это очередная игра мальчишек. Каждую неделю они считали, сколько раз они переглянулись со случайными девушками на улице, сколько раз заговорили с ними, и сколько раз было случайных эротических касаний. Результаты тщательно записывались в специальную тетрадь. Подводились итоги за неделю и месяц. На мой взгляд, было неразумно вести подобную статистику по неделям, потому что мальчишки обычно выдавали нулевые результаты.

– Антон, улыбок-переглядок? – спросил рома.

– Две.

– Ну ты монстр! Серег?

– Ноль.

– Фи, слабак. Томас?

– Я пас.

– Эх, все с тобой понятно. У меня тоже ноль. Но мне простительно, я болею…Идем дальше… – Рома что-то пометил в тетради. Разговоров с флиртом? Антон?

– Ноль.

– Серег?

– Ноль.

– Томас?

– Я пас.

– Так, у меня тоже ноль. Эротических касаний? Антон?

– Информатичка на уроке наклонилась надо мной и упала на меня своей грудью. Это считается?

– Хм… – Рома стал грызть кончик ручки, обдумывая. – Думаю, да. Один.

– А еще, когда в баскетбол играли, когда на меня Машка бежала, я ее пальцем в ляжку ткнул.

– Хорошо. Засчитано. Серег?

– Меня на рынке какой-то грузин очень эротично погладил по плечу. Это считается?

– Грузин… – Рома задумался. – Наверное, нет. Речь же о девушках! Ноль. Томас?

– В автобусе какой-то старый дед хлопнул меня по заднице, – призналась я. – Это считается?

– Засчитано, – Рома стал чиркать в тетради.

– Эй! – возмутился Серега. – Почему грузин не считается, а дед считается?

– Потому что пол должен быть противоположный, долбокряк! У меня, кстати, два. Врачиха, когда приходила и осматривала меня, два раза ткнулась в меня грудью.

– Эх, – Серега посмотрел на меня с надеждой. – Томас, мы с тобой проигрываем! Давай заключим сделку? Ущипнем друг друга парочку раз и у нас у обоих будет по два касания?

– Еще чего! – наигранно возмутилась я.

– Итак, результаты за эту неделю… – Рома посмотрел в тетрадь. – Антон ведет, Серега проигрывает.

Мы ушли, когда совсем стемнело. И когда услышали с кухню рев Ромкиного бати:

– Сына! Сына, идите жрать! Котлеты!

Рома сначала побледнел, потом позеленел.

Мы побыстрее слились в окошко, пока нам не успели пообещать затолкать котлеты в зад, если мы их не съедим.

Учителя начиная с февраля стали активней пугать нас предстоящими экзаменами. «ГИА вы не сдадите» – вот их твердый и уверенный ответ. Их нудные проповеди нагоняли тоску и депрессию.

На выходных приехали мама с дядей Костей. Они пошли в кафе, отмечать свою шестую годовщину знакомства. Мы с бабушкой много раз их спрашивали – почему они не поженятся? Они вместе уже шесть лет… Но мама все отмахивалась. Но вроде как в последнее время от мамы можно было слышать разговоры о свадьбе. В кафе мама одела свое новое платье. Бежевое, узкое. Моя худая мама в нем смотрелась еще более худой и хрупкой, платье ей необыкновенно шло.

Весь вечер я занималась учебой, а то совсем ее запустила, мамы с дядей Костей не было, бабушка пригласила в гости свою подружку, они пили чай на кухне. А пришедший с работы не очень трезвый дедушка отличался какой-то чрезмерной гиперактивностью. Он спрятался в подвале, окопался там и затих, и только изредка какой-то странный шум и грохот напоминал миру о факте его существования.

В воскресенье мама с дядей Костей уехали, бабушка куда-то ушла, а дедушка, по-моему, так и не вылез из подвала.

С мальчишками ушли гулять. После того, как мы продрогли до самых косточек, зашли в магазин, накупили ролтона и пошли ко мне домой. Потом сидели на полу в моей комнате, ели горячую лапшу и нежились от тепла.

– Что у тебя с Дашкой? – в лоб спросила я Рому, когда вся лапша была съедена.

Он смутился.

– Ничего.

– Ничего не бывает! Колись! – Серега хлопнул его по плечу. – Ты писал ей что-нибудь? Звал куда-нибудь?

– Нет.

Серега покачал головой.