Амелия Грей - Мой любимый герцог

– Я знаю, что твоя книга хорошо продается, – слегка оживилась Вероника.

– Правда? Откуда ты знаешь?

– Я слышала разговоры. Леди читают ее и рекомендуют другим дамам.

– Это же здорово! – У Марлены поднялось настроение. Неужели Вероника не понимает, что это первое, о чем следовало рассказать, но она предпочла устроить истерику. Упрекать подругу она не стала, просто попросила: – Не говори Евгении, что мистер Портингтон истратил ее деньги: она очень расстроится.

– Да, мне бы тоже не хотелось, чтобы она знала об этом безобразном поступке.

– Договорились, – кивнула Марлена, но на всякий случай повторила: – Не вздумай слечь в постель из-за этого, и ни слова Евгении. Все образуется.

– Она должна выйти в свет и найти человека, непохожего на Портингтона. Не хочу, чтобы она вела такую жалкую жизнь, как я, – уж лучше остаться старой девой.

– У нее все будет хорошо. Кстати, ты знаешь, что ей нравится мистер Брамуэл? Он молод, привлекателен и неплохо обеспечен, тем более сейчас, когда унаследовал бизнес отца. Я слышала, что он к тому же любезный и приятный собеседник.

Вероника взглянула на нее почти с ужасом.

– Он же торговец! Евгения не может выйти за него замуж. Правда, я видела, как она смотрит на него, когда по утрам он проходит мимо наших окон. А еще они разговаривают через забор, когда думают, что я не вижу. Кажется, она ему тоже нравится.

– Думаю, да, – согласилась Марлена.

– Я ценю его помощь и ничего не имею против их общения через забор, но выйти за него замуж она не может. Ты же понимаешь, что ее никогда не примут в обществе, если она выйдет не за джентльмена.

Марлене было что на это сказать: «Ты предпочитаешь, чтобы она вышла замуж за джентльмена вроде мистера Портингтона, который не желает заниматься бизнесом, которому не нужен ни дом, ни семья? Или все же пусть выйдет за такого, как мистер Брамуэл, который успешно работает, не тратит деньги на разный хлам и нежно любит свою мать?» – но она придержала язык. Ей не следует вмешиваться в дела сестер еще больше. Она и так делает для них все, что может: пишет статейки в скандальный листок, написала книгу, а деньги отдает сестрам.

– Ты права, – согласилась Марлена. – Прости, не подумала.

А о чем она думала, когда начала писать о трех повесах и других джентльменах, которых никогда не видела? О том же, что и сейчас: Вероника и Евгения нуждаются в ней, – и так было всегда, с того самого момента, когда они впервые встретились. И пусть временами это бывало непросто, Марлене хотелось ощущать себя кому-то нужной.

Она думала, что Веронике станет легче, если она будет знать, что общество помнит о непозволительном поведении сент-джеймсских повес и о том, какой вред они причинили невинным юным леди своими письмами якобы от тайных поклонников, но ничего не изменилось: подругу все так же преследовали истерики и следовавшие за ними депрессии. Постоянное напоминание обществу о проделках повес не помогло ей справиться с отчаянием.

Когда Марлена написала первые четыре заметки и отнесла мистеру Трауту как образец, ей и в голову не приходило, что тремя годами позже она все еще будет продолжать писать. Но что еще она могла сделать, чтобы помочь подругам? Мистер Портингтон так безрассудно тратил деньги, что в семье временами нечего было есть, не говоря уже о том, чтобы содержать дом, и Марлене пришлось продолжить собирать сплетни и писать свой листок.

Почему муж Вероники вел отшельнический образ жизни и совершенно не заботился о семье? Что с ним не так? Он же обязан обеспечивать жену и сохранять наследство ее сестры, а вместо этого тратит деньги Евгении на покупку яиц гигантской ящерицы, в результате чего они все могут оказаться в ночлежке!

Тут Марлене в голову пришла идея. Она не знала, сможет ли что-то сделать, но попробовать стоило. Обернувшись к Веронике, она расправила плечи и спросила:

– Как зовут друга мистера Портингтона, который продал ему яйца?

Похоже, все лондонские кареты одновременно выехали на ту же улицу, что и экипаж Рата. Его кучер правил лошадьми медленно и осторожно, но все равно не обходилось без толчков, встрясок и периодических остановок. Крики раздосадованных возниц и пассажиров не ускоряли процесс движения.

Герцог напрочь забыл о зимнем карнавале в Гайд-парке. Судя по всему, весь народ в едином порыве выехал из дому пораньше в надежде занять лучшие места, чтобы потом приятно провести вечер с семьей и друзьями. Нельзя сказать, чтобы Рат сегодня переживал из-за такой толчеи. Чем дольше они будут добираться от конторы поверенного до дома мисс Фаст, тем больше у него будет времени на изучение газет.

Перелистывая страницы, Рат снова и снова получал одну и ту же информацию. Мистер Уильям Бакленд – светило науки. В разное время был священником, геологом, собирал окаменелости. Недавно его избрали членом Королевского общества. Это было немалое достижение. Рат был уверен, что своей репутацией и известностью в избранной сфере деятельности он обязан тому, что вхож к принцу, а значит, имеет доступ к финансовой поддержке. Внимание Рата привлек и тот факт, что этот человек холостяк.

Жизнь мистера Герберта Уэнтфилда совсем другая история. И это было странно.

Рат вообще не понял, почему мисс Фаст захотела узнать побольше именно об этих людях. С какой стати ее заинтересовала увлеченность мистера Бакленда копанием в земле в научных целях, чтобы доказать те или иные исторические факты, или в поисках всевозможных костей и окаменелостей? Почему ей надо знать, какие исследования он проводил и какие почести за это получил?

Рат опустил газеты на колени. Неужели она рассчитывает заполучить одного из них в мужья? Мысль ему не понравилась.

Если она желает именно этого, то чем думала, посылая ему записку с просьбой собрать всю возможную информацию о мистере Бакленде и мистере Уэнтфилде? Неужели она считает опекуна своим личным секретарем, который станет содействовать ей во всем, что касается выбора мужа?

Он усмехнулся. Именно в этом и состоит его обязанность. Но ведь она должна понимать, что Бакленд слишком стар для нее: ему уже небось под восемьдесят… – но уж за шестьдесят точно. Любопытно, откуда она узнала о никому не известном Уэнтфилде. Даже поверенный Рата не смог получить никакой информации о нем.

Поначалу Рат не отреагировал на ее необычную и щекотливую просьбу, но, в конце концов, ответственность за нее и любопытство одержали верх. Несколько дней он читал и перечитывал ее записку, и все-таки дал поручение поверенному собрать всю доступную информацию: все газетные статьи о самом Бакленде и те, которые написал он сам. Потом ему пришлось просмотреть чертовски много корреспонденции – надо было убедиться, что там нет ничего непозволительного для юной леди. Он не мог допустить, чтобы ей на глаза попалось что-то непристойное. К примеру, о его собственной жизни невинной юной леди уж точно читать недопустимо.

Хоть в этом и не было принято признаваться молодым леди, мисс Фаст не скрывала, что ей нравится рыхлить землю вокруг растений, вырывать сорняки и срезать цветы, а не просто гулять в саду и наслаждаться природными красотами. Возможно, нет ничего необычного и в том, что ее привлекают фанатики, готовые раскапывать землю в поисках древних скелетов. Как-никак она жила в доме с мальчишками и участвовала в их забавах до тех самых пор, пока не переехала к мистеру Олингуорту. Рат понимал, что кузены оказали значительное влияние на ее жизнь, и это было не так уж плохо.

Была и другая причина, побудившая Рата заняться сбором информации о Бакленде и Уэстфилде, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы признаться в этом самому себе. Опекунство над Марленой стало для него вызовом – ни с чем подобным он никогда еще не сталкивался. В годы юности и позже он безоглядно ввязывался во всевозможные безрассудные авантюры, аферы и рисковые предприятия и по большей части одерживал верх.

Самым стимулирующим стал вызов отца. Рат всегда, с раннего детства, знал, что рано или поздно станет герцогом и будет в ответе за все, что создано поколениями его предков. Но только когда отец ему бросил вызов, заявив, что для управления людьми, землями и бизнесом нужен грамотный специалист, Рат начал серьезно учиться. И преуспел.

Будущий герцог ездил вместе с отцом по поместьям, встречался с арендаторами, осматривал земли и проявлял недюжинную интуицию, ум и финансовую грамотность в обсуждении тех или иных проектов. Отец был очень доволен сыном, когда тот глубоко изучил работу ферм и шахт. Все эти новые знания Рат усваивал с необычайной легкостью, но при этом не мог освоить науку завязывания шейного платка и терпеть не мог выходить в свет.

В этом Рат так и остался непреклонен, и ничто не могло заставить его изменить свою позицию. На требования высокой моды он внимания не обращал: никакие уговоры не могли заставить его не только тщательно завязывать шейный платок, но и следить, чтобы сюртук и жилет были подобраны в тон. Еще в юношеском возрасте он наотрез отказался от помощи лакея при одевании и никогда не носил накрахмаленные воротнички, впивавшиеся в шею. Отец так и не смог принять его наплевательского отношения к одежде, как и образа жизни, который он предпочитал.

В то время Рат стремился брать от жизни все, что доставляет удовольствие, а не исполнять требования отца. Он почему-то был уверен, что его отец, уже многие месяцы не встававший с постели, не сомневался: сын со всем справится – в шейном платке или без оного.

Посмотрев в окно экипажа, Рат опять опустил пачку корреспонденции на колени. Сейчас его главная задача – ответственность за Марлену, с этим будет не так легко справиться, как с делами поместья: здесь хотя бы все предсказуемо, – чего не скажешь о женщинах. Но странное дело: заботясь о Марлене, он неожиданно для себя понял, что получает огромное удовольствие.

Когда экипаж остановился у дома мисс Фаст, Рат вышел, прижимая бумаги к груди, и направился было по дорожке к двери, но, взглянув на ярко-голубое небо, где сияло солнце и плыли редкие белые облачка, замедлил шаги, развернулся и пошел к заднему двору.

Тат услышал его первым, залаял и побежал к забору. Как он и предполагал, Марлена была в саду, в той же широкополой соломенной шляпе и накинутой на плечи и завязанной под грудью шали цвета старого бургундского. Тат стал с лаем прыгать на забор, и мисс Фаст наконец обратила внимание на гостя и открыла калитку.

Рат вошел, снял и небрежно засунул под мышку шляпу, наклонился погладить собачку и только потом повернулся к Марлене:

– Добрый день, мисс Фаст.

– Ваша светлость… – присела в реверансе девушка.

Она и сегодня была прелестна, как в день их первой встречи, даже лучше. Ему больше нравилось, когда шляпка не закрывала волосы дамы, но в случае с Марленой эта соломенная несуразность, казалось, только подчеркивала ее великолепие.

– Я подумал, что в такой погожий день вы скорее всего здесь, и не ошибся, – сообщил герцог, наблюдая за песиком, приплясывавшим на задних лапках, требуя внимания.

– Здесь лучше, чем в доме, – кивнула мисс Фаст. – И день такой чудесный…

Ее взгляд остановился на бумагах, которые он держал в руке, и, судя по блеску глаз, они ее здорово заинтересовали. Рата это еще больше заинтриговало. Если эта информация настолько важна для нее, то для него тем более.

– Просто я очень люблю бывать на свежем воздухе. Знаю, вы предпочитаете проводить время в доме, поэтому мы можем пройти в гостиную, и миссис Додл приготовит нам чай. Тат останется на улице и не станет вам досаждать.

– Мне здесь вполне комфортно, мисс Фаст, – возразил герцог и добавил, опять погладив собачку: – И Тат меня вовсе не беспокоит.

– Тат, веди себя прилично! – повысила голос Марлена. – Гуляй.

Песик вопросительно взглянул на нее, завилял хвостиком, но не двинулся с места.

Мисс Фаст подняла глаза на герцога.

– Он не слишком хорошо выдрессирован: это моя вина, должна признаться, – но если вы перестанете обращать на него внимание, уверена, он очень скоро оставит вас в покое. Он всегда находит чем себя занять. В траве так много интересного.

– Я ничего не имею против собак.

– Он мой друг и охранник, – сообщила Марлена, всегда с радостью говорившая о Тате. – Я бесконечно признательна Джастине за то, что позволила мне взять его у уличного мальчишки, который хотел от него избавиться. Он всегда со мной с тех самых пор, как я приехала в Лондон.

– Кузина очень добра к вам.

– Скажите, вам удалось раздобыть хоть какую-то информацию?

«Вот так: прямо к делу. Молодец, девочка!» – с улыбкой подумал Рат. Впрочем, она достаточно воспитана, чтобы только спросить, а не выяснять, что за бумаги он держит в руках.