– Ты меня слышишь? – окликнула ее Джастина.

– Нет, извини, – честно призналась Марлена. – Я думала о сложной вышивке, которую начала, когда ты прервала меня. Что ты сказала?

Джастина заиграла надоевшую мелодию.

– Если тебе не хватит здравого смысла согласиться на переезд в особняк герцога на Мейфэре, нам обеим придется…

– Спасибо, дорогая кузина, – перебила ее Марлена.

Уж лучше танцевать, чем слушать постоянные жалобы на то, что они вынуждены жить вдали от престижных районов. Марлена отвернулась, проследовала в центр комнаты и остановилась, ожидая команды кузины.

– Возможно, тебе удастся сделать хорошую партию, у тебя будет свой дом, и твой супруг не посмеет запретить мне переехать вместе с тобой.

– Ты хочешь отказаться от этого дома?

– Ничего не имею против. Ну или хотя бы у меня должен остаться экипаж, выделенный нам герцогом, чтобы я могла в любое время навещать своих подруг.

– Ты вполне можешь пройтись пешком: здесь совсем недалеко.

Джастина тяжело вздохнула.

– Тебе еще предстоит так многому научиться. Теперь, когда у меня есть экипаж герцога, я не могу допустить, чтобы кто-то увидел, как я иду по Мейфэру пешком. Имидж чрезвычайно важен в обществе. С тех пор как герцог стал твоим опекуном, я получаю намного больше приглашений. Мне даже кажется, что я снова превратилась в первую красавицу сезона.

Нет, это невыносимо! Уж лучше танцевать.

Несколько секунд она играла молча, потом опять началось:

– Раз, два, три. Начинай. Шаг вперед, влево, влево, теперь вправо, вперед, влево, хлопок, реверанс. Все правильно. Еще раз. Шаг…

– Прошу прощения, миссис Абернати.

– В чем дело, миссис Додл? – спросила Джастина, не переставая играть и не глядя на экономку.

– Прошу прощения, но приехал герцог Ратберн и хотел бы повидать вас и мисс Фаст.

Обе руки Джастины с размаху опустились на клавиши, издав ужасающий звук, а Марлена замерла в предвкушении. Герцог здесь. Сейчас она его увидит. Все ощущения, которые испытала в его объятиях, немедленно вернулись, и, выпрямившись после реверанса, она почувствовала, что ей не хватает воздуха.

– Это замечательно! – вскочила Джастина. – Я, наверное, слишком увлеклась и не слышала, как стукнула дверь. Он же был здесь всего несколько дней назад, и я была уверена, что теперь появится не скоро. Ведь герцог такой непостоянный!

Она расправила плечи, убедилась, посмотрев вниз, что в низком декольте шелкового платья видно достаточно пышной плоти, пригладила юбку и, повернувшись к Марлене, шепотом спросила:

– Как я выгляжу? Прическа в порядке? Платье нигде не морщит?

– Весьма презентабельно, – вздохнула Марлена.

Никаких иллюзий относительно собственной внешности после того, как целый час скакала по комнате, поворачивалась, кланялась и приседала, она не испытывала.

– Отлично. Пригласите его, миссис Додл, и потом приготовьте нам чаю.

Джастина внимательно оглядела Марлену и слегка сморщила нос.

– Ты немного растрепана, дорогая, но с этим мы уже не успеем ничего сделать: нет времени. Просто убери выбившиеся из прически волосы за уши.

Марлену гораздо больше тревожило ее внутреннее состояние, чем внешность и тем более непокорные пряди. Герцог и раньше видел ее с растрепанными волосами. В те времена, когда они впервые встретились, она вообще не обращала внимания на такие мелочи. Теперь она взрослая девушка и должна следить за прической, однако бывали дни, когда ей казалось, что у волос имеется собственный разум и они ведут себя как хотят. Она заправила растрепавшиеся пряди за уши и облизнула губы.

Она не должна так ликовать от предвкушения встречи с герцогом, но ничего не могла с собой поделать.

Герцог Ратберн вошел в гостиную решительным шагом, первым делом нашел глазами Марлену, и ей показалось, что сердце в груди моментально растаяло и медленно потекло к пальцам ног. Ее чувства при виде этого мужчины невозможно облечь в слова: она ощущала приятное тепло и комфорт, как в холодную ночь у горящего камина, ее непреодолимо к нему тянуло. Он был просто неотразим в этом темно-синем сюртуке, более светлого оттенка бриджах и высоких начищенных сапогах. Судя по выражению лица, он тоже рад ее видеть.

После взаимных приветствий Ратберн спросил:

– Я слышал музыку, когда вошел в дом. Надеюсь, не помешал?

– Вовсе нет. – Джастина подошла к герцогу ближе. – Я играла для Марлены, чтобы она как следует отработала танцевальные фигуры. Сезон начнется уже совсем скоро, а ей предстоит еще многому научиться.

– Собственно говоря, я пришел именно из-за сезона. Но сначала… – Он протянул Джастине коробку. – Это вам. Здесь сладости.

Физиономия кузины расплылась в такой улыбке, что затмила бы солнце, и Марлена невольно подумала, что и сердце кузины, похоже, тоже растаяло.

– Это для меня? – Одной рукой она взяла коробку, а другую прижала к своей пышной груди, ресницы затрепетали. – Как это мило! Благодарю вас, ваша светлость.

Кузина разорвала упаковку, заглянула внутрь и пробормотала:

– Да, очень-очень мило. Марлена, ты только посмотри.

Презент герцога кузине привел Марлену в состояние крайнего раздражения, хотя для него и не было никаких видимых причин.

Как он посмел! Ей пришлось принять крайне неприличные и чрезвычайно дорогие нюхательные соли, а Джастине приносят сладости в коробке, должным образом завернутой в коричневую бумагу и перевязанной простой ленточкой. Никаких кружев и шелковых лент. Это же надо: преподнести презент не ей, а Джастин после того как целовал ее, причем целовал с такой страстью, что она не в силах этого забыть.

В хладнокровии ему не откажешь. Ну и ладно. Ей все равно. Пусть дарит кузине все, что его душе угодно. Чем больше, тем лучше. Ей нет до этого дела. Она всего лишь хотела познать, что такое поцелуй, и он пошел ей навстречу. Тайна перестала быть таковой. Вопрос закрыт. Конец истории.

Внутренний голос услужливо напомнил ей то, что она в данный момент предпочла бы забыть. Она никак не ожидала, что поцелуй окажется настолько захватывающим и восхитительным. Она никак не могла выбросить его из головы, не могла не лелеять надежду, что герцог поцелует ее снова.

– Сладкое искушение, – проворковала Джастина, открыв коробку. – Глазированные абрикосовые пирожные. Вы вспомнили, что это мое любимое лакомство! Они божественны!

Герцог принял изъявления благодарности и обратился к Марлене:

– Вернемся к причине моего визита, мисс Фаст. Я говорил вам, что попросил знакомую найти для вас наставницу, которая будет направлять вас во время сезона и обеспечивать тем, чего не могу дать я.

– Конечно, мы помним, – ответила за нее Джастина, кокетливо улыбаясь герцогу. – Мы терпеливо ждали вашего решения.

Рат кивнул Джастине и опять обратил все свое внимание на Марлену.

– Сегодня я получил от нее записку. Такую даму она отыскала, и сегодня мы должны с ней встретиться здесь, в вашем доме.

– Прекрасно! – просияла Джастина. – Мы высоко ценим вашу помощь, ваша светлость. Надеюсь, это миссис Сигроув: она самая лучшая в этом деле – так мне говорили. Или мисс Провост. Хоть она никогда не была замужем, но, я слышала, буквально творит чудеса.

– Кто она? – насторожилась Марлена.

– Не знаю. Ее нашла герцогиня Гриффин. Она не назвала ее имени, но я вполне доверяю Эсмеральде. Вы скорее всего не в курсе, но ее светлость до замужества работала в агентстве по найму, так что знакома практически со всеми дамами, которые знают, как подготовить к сезону.

Герцогиня Гриффин появится в ее доме? Марлена знала многое о герцогине, потому что в свое время писала о ней в листке в течение всего сезона. А теперь вот ее светлость нанесет ей визит. Они наконец встретятся. При этой мысли Марлена ощутила дурноту, но нашла в себе силы вежливо ответить:

– Очень любезно со стороны ее светлости принять участие в моей судьбе.

Продолжая выпускать скандальный листок после окончания первого сезона, она должна была знать, что когда-нибудь ей это аукнется, но думала лишь о том, чтобы Евгении и Веронике не пришлось переселиться в ночлежку.

Она изо всех сил пыталась вспомнить, что именно писала о теперешней герцогине, когда та еще была только компаньонкой сестер герцога Гриффина, но ничего не получалось: с тех пор прошло больше двух лет, – так, кое-какие обрывки, что-то вроде: «Возможно, самая захватывающая сплетня с первого бала сезона была не о герцоге Гриффине и его сестрах. Всеобщее внимание привлекла их молодая компаньонка мисс Эсмеральда Свифт».

Ничего плохого в этом нет, напротив: скорее комплимент. Потом вроде бы она прокомментировала объявление о помолвке герцога и мисс Свифт.

Марлена не могла припомнить, писала ли что-нибудь недоброе о герцогине. Вроде бы нет. Все ее выпады, как правило, были направлены на сент-джеймсских повес и им подобных.

Послышался стук дверного молотка, и глаза Джастины зажглись.

– Это, вероятно, герцогиня. Мне неловко напоминать вам об этом, но ведь совершенно очевидно, что нам необходимы дополнительные слуги в доме. Миссис Додл готовит чай, но ей придется прерваться, чтобы открыть дверь и встретить гостей. Она у нас одна за всех.

– Я помогу ей с чаем, – предложила Марлена, радуясь возможности оттянуть встречу с герцогиней и собраться с мыслями.

– Гром и молния, Марлена! – Джастина поставила коробку на соседний столик. – Так нельзя! Никто из нас не должен выполнять обязанности горничной, но лучше уж этим займусь я, раз пока больше некому. Надеюсь, вы меня извините, ваша светлость.

Герцог кивнул.

– Я открою дверь, миссис Додл, – пропела Джастина и под громкий шелест многоярусных юбок выплыла из комнаты. – А вы заканчивайте свои дела на кухне и принесите еще две чашки.

Герцог подошел к Марлене поближе.

– Вы сегодня очаровательны, мисс Фаст.

– Правда? – не оборачиваясь, буркнула та, осознав, что все еще дуется на него из-за презента для кузины.

– Я мог бы это повторять каждый раз, когда вижу вас, но сегодня ваши щеки горят ярче, а волосы очень романтично выбились из прически и красиво обрамляют ваше прелестное личико.

Марлена хотела заправить пряди за уши, но герцог перехватил ее запястье.

– Нет, не надо. Вы и так неотразимы.

Марлена опустила глаза и уставилась на его руку, которая держала ее крепко и в то же время невероятно нежно. Когда она посмотрела ему в лицо, герцог улыбался уголками губ.

– Мне очень нравится ваша прическа.

– Вот такая, когда волосы всклокочены и пребывают в беспорядке? Кажется, вы предпочитаете называть их непокорными.

Герцог хрипловато рассмеялся, и опять все ощущения, которые она испытывала в его присутствии, вернулись.

– Ваша прическа не дает мне забыть, как вы невинны и благородны. А еще… очень желанны.

– Полагаю, не только я, но и Джастина, – неожиданно заметила Марлена и тут же осознала, что говорить этого не следовало, но остановить себя была не в силах. Интересно, почему это ее так раздражает?

Рат прищурился.

– Вокруг очень много весьма привлекательных дам.

– Поэтому после страстного поцелуя со мной вы приносите кузине сладости, а мне – нюхательную соль?

Герцог явно забавлялся: глаза его весело сияли, на губах играла улыбка, – а Марлена, напротив, была слишком взвинченна, чтобы контролировать свои эмоции.

– Похоже, вы ревнуете, мисс Фаст!

– Что? К кому? К Джастине? Что за чепуха! Я всего лишь констатирую факт.

– Вас обидело, что ей я принес сладости, а вам – нюхательную соль? – Рат нежно погладил тыльную сторону ее запястья подушечкой большого пальца.

Да, именно так, хотя это и нелепо! Самое ужасное, что герцог это понимает и, более того, кажется, наслаждается ее реакцией. Что с ней произошло? Какое ей дело до того, что он дарит Джастине? Ей должно быть все равно.

Но, увы, ей далеко не все равно.

Герцог Ратберн – ее опекун, а не любовник. Да, они обнимались и целовались, но ею просто двигало любопытство… Ладно, пусть не только…

– Да, мне не понравилось, что вы принесли мне нюхательные соли, да еще так много, пусть и очень красиво упакованные в восхитительные флакончики. Можно подумать, я кисейная барышня, которая падает в обморок по десять раз на дню.

Его привлекательная улыбка перешла в усмешку.

– А я решил, что коробка сладостей – самое малое, чем я могу компенсировать миссис Абернати тот факт, что совершенно не помню ни ее, ни наш танец.

Марлена чуть было не сказала, что скорее всего они действительно никогда не встречались и уж тем более не танцевали: Джастина не только жила воспоминаниями, но и каждый раз всячески их приукрашивала.

Рат отпустил ее руку.

– Мне следовало передать соли сразу вашей юной подруге, мисс Эверард. Из-за меня она постоянно падает в обморок. Кстати, как она? Последний обморок прошел без последствий? Сцена, свидетельницей которой она стала, наверняка была для нее огромным потрясением.