Амелия Грей - Мой любимый герцог

Вероника кивнула.

– Мы все сделаем как надо.

– Значит, ты считаешь, что я могу принять этот подарок? – с надеждой спросила Евгения.

– Конечно. – Вероника всхлипнула и вытерла уголки глаз. – Мы будем считать Марлену твоей сестрой и благодетельницей. Большинство юных леди, которые готовятся к первому сезону, имеют таких, правда ведь?

– Конечно, – сказала Марлена, обрадовавшись, что Вероника наконец ее поняла.

Но Евгения вовсе не радовалась: наоборот, выглядела очень грустной, – и Марлена сказала, тронув подругу за плечо:

– Ты можешь не принимать все это, если не хочешь.

– Нет-нет, я, конечно, приму твой подарок, просто мне как-то не по себе. Я надеялась пропустить пару лет, как ты, чтобы стать постарше.

– О, дорогая, это ни к чему! Тебе нужен муж! – воскликнула Вероника. – Пора иметь свой дом, семью.

– Да, понимаю, – со вздохом проговорила Евгения.

И тут до Марлены дошло, что девушка думает о мистере Брамуэле. Именно за него она хотела бы выйти замуж, но знала, что сестра никогда не позволит: ведь он не принадлежит к сливкам общества.

Марлена взглянула на скамью, где целовалась с Ратом, и тут же будто ощутила прикосновение его рук и губ, теплые объятия. Он заставил ее почувствовать себя любимой, желанной. Неожиданно ей стало понятно состояние подруги.

Весна приближалась. С каждым днем становилось теплее. Сегодня Лондон окутал густой туман. До вечера было еще далеко, но небеса оставались серыми, и в комнате для игры в карты клуба «Уайтс» зажгли все лампы. Рат уселся за стол вместе с Хоком и Гриффином, предвкушая долгий вечер шуток, смеха, выпивки и приятного дружеского общения. Он не видел друзей с тех пор, как обнаружил их в библиотеке своего дома, за бокалом его лучшего бренди.

Он понимал, что этот вечер закончится не так, как бывало раньше. В прошлом они проводили в клубе ночи напролет: играли в карты, кости и бильярд, вспоминали бурную юность. Истории о тех временах рассказывались и пересказывались столько раз, что уже ничем не напоминали правду. Ночные посиделки закончились, когда Гриффин и Хок женились.

И это, вероятно, к лучшему.

Народу в «Уайтсе» было не много, что Рату понравилось. В это время, как правило, джентльмены наносят визиты или пытаются излечиться от похмелья, вызванного переизбытком бренди, вина или портвейна накануне. Друзья обменялись новостями об Эсмеральде и Лоретте, членах парламента и последнем скандале, в котором участвовал лорд-мэр. Когда перед ними поставили кружки с элем, Гриффин, сделав глоток, спросил:

– Ты давно видел мисс Фаст?

«Тринадцать дней, двадцать три часа и несколько минут назад».

Это безумие, но он действительно точно знал, сколько прошло времени с их последней встречи, – знал, потому что с трудом удерживал себя от очередного визита. Всякий раз, глядя на нее, Рат понимал, что хочет ее: и, судя по всему, она отвечала ему взаимностью, – но ведь он никогда не связывался с невинными девственницами. Это одно из немногих правил, из которых не было исключений.

Марлена – его подопечная, он обязан ее защищать, а значит, связь с ней не обычная проблема, это вопрос чести. Пусть Рат никогда и не был джентльменом, как считал его отец – и в большинстве случаев оказывался прав, – но сейчас намеревался исполнить свой долг. И до сих пор это ему удавалось, хотя, по правде говоря, ни одна юная леди не искушала его так, как мисс Фаст. Ему хотелось нарушить клятву при каждой встрече с ней, но ради ее же блага следует держаться от нее подальше. И ради собственного блага тоже, чтобы потом не пришлось объяснять, почему скомпрометировал девицу, которую должен был всячески защищать.

Проигнорировав вопрос друга, он достал из кармана золотую монету и бросил в центр стола, потом взял колоду карт и начал их тасовать.

– Я начну.

– Ты видел ее недавно? – спросил Хок.

Рат улыбнулся уголками губ:

– Напомни мне, что в твоем понимании «недавно»: два часа назад, две недели, два месяца?

Гриффин тоже ухмыльнулся:

– Это значит, что он видел ее накануне вечером.

Хотелось бы Рату, чтобы это было правдой.

– Нет. Чтобы больше не возникало вопросов, скажу: больше недели.

– Понятно, – кивнул Хок. – Но с чего ты взял, что мы перестанем задавать вопросы?

– И вы туда же? Считаете, что скандального листка этой проклятой мисс Труф недостаточно?

– Послушай, Гриффин, мне кажется, этот джентльмен слишом уж возмущается, – заметил Хоксторн.

– Кто-нибудь, наверное, заметил, как ты выходил из магазина, – кивнул Гриффин.

– Или хозяйке магазина заплатили за информацию о тебе, – предположил Хок.

Если мисс Лоле действительно заплатили, Рат ничего не имел против. Все же из-за него она, вероятнее всего, лишилась двух постоянных покупательниц. Но почему мисс Труф пишет о такой незначительной детали две недели подряд? Если бы он знал, кто эта особа, то сказал бы ей, что приобрел в магазине нюхательные соли.

– Знаешь, старина, я готов поклясться, что ты испытываешь к ней не просто интерес.

Да, это правда, но Рат, вовсе не собираясь в этом признаваться, сдвинул колоду и развернул карты веером.

– Так почему ты давно не заходил к ней? Она же твоя соседка.

– У меня много дел, – чопорно ответствовал Рат.

Гриффин и Хок засмеялись, понимая, что это дешевая отговорка, а Рату вдруг захотелось рассказать им о Портингтоне и о том, что намерен сделать, чтобы жизнь его жены и ее сестры стала чуть лучше. Только Хок и Гриффин сразу поймут, что он делает это скорее для Марлены, чем для ее подруг, так что сначала нужно кое-что устроить, а уж потом можно и поделиться с друзьями.

– Я вам говорил, что у Марлены есть подруга, которая всякий раз, когда видит меня, падает в обморок, – сообщил Рат, уводя разговор чуть в сторону.

– Да, вроде она дважды лишилась чувств при вашей первой встрече, – уточнил Гриффин. – Послушай, неужели твоя репутация стала настолько скандальной, что дамы, едва завидев тебя, падают в обморок?

– Да, – вступил в разговор Хок, – и тебе приходится посещать «Кружева мисс Лейси», или «Тонкие шелка мисс Линдси», или как там зовут хозяйку. Теперь все общество в курсе твоей эскапады в дамском магазине.

– Ее зовут Лола, мисс Лола, – уточнил Рат.

– И к тому же ты сам отнес сумку с кружевами и бантиками в экипаж, стоявший на другой стороне улицы. Неужели нельзя было хотя бы договориться о доставке? Ты должен был предвидеть, что тебя обязательно кто-нибудь заметит и эта мегера – мисс Труф – не обойдет столь вопиющий факт своим вниманием.

– Спасибо, друзья: вы ничего не упустили, – буркнул Рат и начал сдавать карты. – Только я до сих пор не понимаю, почему подруга Марлены опять лишилась чувств, когда увидела меня.

– Значит, было аж три обморока? – уточнил Хок.

Рат кивнул.

– Возможно, у нее слабое здоровье? – предположил Гриффин, забирая свои карты со стола. – Или слишком туго зашнурован корсет.

– Или, – продолжил Хок, медленно, по одной, собирая карты, – она увидела, как ты целовал Марлену, и лишилась чувств из-за этого?

– А ведь ты прав, Хок, – оживился Гриффин. – Я сразу не заметил, что он уже называет свою подопечную по имени.

– Мужчина, как правило, себе этого не позволяет, если продолжает держать юную леди на определенном расстоянии. – Хок усмехнулся и отпил из кружки.

От этих двоих чертовски трудно что-нибудь скрыть, а Рат не мог объяснить даже самому себе, почему так упорно старается это сделать.

– Она твоя подопечная, – заметил Гриффин, глядя на свои карты. – Разве это разумно?

Нет. Поэтому Рат и не видел ее уже две недели.

Проигнорировав комментарии друзей, он продолжил:

– Должна быть какая-то причина для этих обмороков. Это ненормально. Даже муж ее сестры, мистер Портингтон, утверждает, что она вполне здорова и никогда с ней не было ничего подобного. Что ее так во мне пугает?

– Все, – ухмыльнулся Хок.

– Ты говоришь, Эверард? – Гриффин прищурился, что-то припоминая, и почти сразу поморщился. – А джентльмен – Портингтон?

– Да, – подтвердил Рат. – Они соседи мисс Фаст.

– Не могу сказать, что знаю их, – вздохнул Гриффин, – но определенно знаю о них. Если сестра мисс Эверард – Вероника Портингтон, то это одна из юных леди, что получили письма от тайных поклонников.

Рат сложил карты и бросил на стол.

– Ты уверен? Я не помню это имя.

– Каждый из нас отправил по четыре письма. Вероника Эверард была из моей четверки.

Рат нахмурился, обдумывая слова Гриффина, а Хок добавил:

– Да, это было два года назад, когда мы пытались узнать, кто пустил слух о возможной мести сестрам Гриффина. Тогда мы выяснили, как сложились судьбы всех двенадцати юных леди, чтобы убедиться, что наши письма не причинили им вреда.

Рат никогда не забудет времена, когда эти слухи гуляли по Лондону. Ему все еще хотелось найти тех, кто их распространил, и вытрясти из них всю душу.

– Миссис Портингтон, насколько мне известно, вполне счастлива в браке. Ее супруг, правда, периодически попадает в финансовые неприятности, однако светские мероприятия она посещает и убитой горем не выглядит, – заметил Гриффин.

– Мы навели справки обо всех, кому отправляли письма, и ничего особенного не обнаружили, – добавил Хок.

Рат задумчиво постучал картами по столу, Гриффин глотнул эля, а Хок откинулся на спинку стула и принялся качаться на задних ножках.

Если верить Марлене, миссис Портингтон глубоко несчастна. Возможно, со стороны может показаться иначе, но достаточно переступить порог ее дома, чтобы понять: ни миссис Портингтон, ни мисс Эверард, ни любая другая леди не может быть там счастлива. Какая женщина захочет по собственной воле жить в доме, где все жизненное пространство отдано ящикам с артефактами, чучелам птиц, высушенным костям, слоновьим клыкам и окаменелостям?

Рат мог понять, почему мисс Эверард упала в обморок при первой встрече: ей было известно про их проделки. Миссис Портингтон определенно тоже не обрадовалась, увидев его в своем доме, но ведь не рухнула же на пол. Неожиданно ему показалось еще более важным то, что собирался сделать для Портингтона.

Некоторые ситуации начали обретать смысл, хотя и не все. Рат развернул карты и уставился на них. Гриффин и Хок сосредоточились на своих картах, и игра началась.

Неожиданно к их столу подошел служитель и поклонился.

– Простите, ваши светлости, что прерываю вашу игру, но у меня сообщение для герцога Ратберна.

– В чем дело? – спросил Рат.

– Там, на улице, посыльный от некой миссис Джастины Абернати: дама просит вас как можно скорее прийти по известному адресу.

Рат нахмурился. Неужели что-то случилось с Марленой?

– Кажется, речь идет о компаньонке мисс Фаст? – поинтересовался Гриффин.

Рат кивнул, подумав, что если бы произошло что-то действительно серьезное, миссис Абернати сказала бы больше, но тем не менее забеспокоился. Он поднял глаза на служителя:

– Тот, кто доставил сообщение, не был встревожен, испуган?

– Не могу сказать, ваша светлость. Он только сказал, что это срочно.

– Мы пойдем с тобой, – заявил Хок и встал.

– Нет, – возразил Рат, поднимаясь из-за стола. – Миссис Абернати свойственно делать из мухи слона. Не думаю, что там что-то серьезное, но на всякий случай надо проверить.

– Обещаешь послать за нами, если потребуется помощь? – спросил Гриффин.

– Даже не сомневайся. – Рат направился было к выходу, но остановился и оглянулся, успев поймать монету, которую бросил ему Хок.

У двери служитель уже держал наготове его шляпу, плащ и перчатки.

– Где посыльный?

– Не знаю, ваша светлость, но, думаю, ушел, когда я отправился за вами. Я взял на себя смелость подогнать ваш экипаж. Или не надо было?

– Спасибо, вы все правильно сделали: нужно как можно скорее выяснить, что случилось.

Хоть ему и показалось, что прошла целая вечность, в гостиную Марлены Рат вошел уже меньше чем через десять минут. Увидев ее стоявшей возле камина, он испытал неимоверное облегчение. Она не казалась испуганной, скорее наоборот: раздраженной и взвинченной. Увидев его, она скрестила руки на груди и попыталась улыбнуться.

Миссис Абернати сидела на диванчике, прикрыв одеялом поджатые ноги. Рат подумал, что она, должно быть, упала и ушиблась, но Марлена не выглядела встревоженной – иными словами, что бы ни произошло с кузиной, это было лишь ее проблемой.

В гостиной присутствовали мистер и миссис Портингтон, мисс Эверард, а также незнакомый Рату молодой человек. Опасаясь очередного обморока, на мисс Эверард он старался не смотреть. Джентльмены поклонились, леди сделали реверанс. Молча. Никто из присутствующих не улыбался. Все пребывали явно не в себе. Что-то произошло.