Марлена нисколько не переживала по этому поводу, скорее напротив: была рада, что сможет несколько часов спокойно поработать. Она писала свое последнее обращение к читателям, но Джастина всегда находилась рядом и говорила без умолку, не давая сосредоточиться. В ее отсутствие в доме воцарится благословенная тишина.

– Ты, наверное, сказала или сделала что-то не так, и герцогиня обиделась, хотя… Нет, все-таки странно, что ты не получила приглашение!

Марлена почувствовала боль в сердце. Если герцог Ратберн рассказал друзьям, их женам и сестрам, кто разносил под псевдонимом мисс Труф сплетни по Лондону, двери их домов закроются перед ней навсегда. Впрочем, пусть будет что будет. Она устала от постоянной тревоги. У нее была мысль посетить леди Веру и леди Сару – и других, о ком писала на протяжении трех лет, – и извиниться перед всеми, но их оказалось слишком много.

– Возможно, она мне скажет, в чем причина. А сама ты припоминаешь, чем могла оскорбить герцогиню?

«Конечно».

– Скорее всего сказала что-то не подумав. Ты же знаешь, я не всегда тщательно подбираю слова, да и сезон слишком утомителен.

– Да как можно утомиться от балов, обедов и шикарных вечеринок! – воскликнула Джастина. – Отныне и впредь посещение светских мероприятий и танцы с джентльменами станут неотъемлемой частью твоей жизни, так что привыкай.

Марлена улыбнулась. Для нее существовал только один джентльмен, с которым она хотела бы танцевать. И не только. О других и думать не хотелось. Каждый день она ждала сообщения, что герцог отказался от опекунства и передал ее кому-то другому.

– Что-то я давно не видела герцога Ратберна, – заметила Джастина, словно умела читать мысли. – Ты о нем что-нибудь слышала?

– Нет, – ответила Марлена, в полной уверенности, что и не услышит. – Я вижу, экипаж уже готов. Ты не опоздаешь на чаепитие к леди Гриффин?

– Нет. Если тебе станет одиноко без меня, можешь помузицировать или продолжить работу над той чудесной вышивкой, которую мне показывала.

– Я ее уже закончила, – со вздохом сообщила Марлена. – И сразу стало нечем заняться. Наверное, начну другую.

– Ты не должна киснуть, моя дорогая. Приглашения на чай, карточные вечеринки, прогулки в парке – тебе это необходимо. Ты раньше постоянно гуляла, даже в холодную погоду, а теперь все больше сидишь дома.

– Я погуляю, – успокоила кузину Марлена. – Обязательно.

Джастина наконец ушла. Марлена села за стол, приготовила бумагу, чернильницу и перо. Надо приступать к работе. Можно начать, к примеру, так: «Зима наконец закончилась, за окном весна. Нет больше голых деревьев, заснеженных пейзажей, покрытых льдом прудов. Время летит; весна закончится, начнется лето – так и проходит жизнь».

Громкий стук дверного молотка заставил Марлену вздрогнуть. Тут же залаял Тат и послышались шаги миссис Додл.

Когда экономка проходила мимо открытой двери гостиной, Марлена окликнула ее и предупредила:

– Кто бы ни пришел, отсылайте всех. Я сегодня не принимаю.

– Да, мисс.

Марлена вернулась к работе: «Все имеет начало и конец. И сегодня я должна с вами попрощаться», – перечитала написанное, и оно ей не понравилось. Придется начать заново. «Сезон всегда приносит нам новые слухи и сплетни, о которых вам неустанно сообщала мисс Гонора Труф в своем скандальном листке. Сегодня она тоже намерена сообщить вам важную новость: этот листок последний».

Марлена прочитала написанное и невесело рассмеялась.

– Вижу, ты не скучаешь.

Услышав знакомый до боли голос, она так резво вскочила, что опрокинула стул.

– Я тебя испугал? Прости, не хотел.

Он был возмутительно красив – в темно-синем сюртуке, песочного цвета панталонах, начищенных до зеркального блеска сапогах и с Татом на руках, который пытался лизнуть его в подбородок. Это несправедливо! Он обнимает песика, а не ее! Ей так хотелось броситься в его объятия, но она понимала, что это невозможно. Каковы бы ни оказались последствия, она ни за что не выдаст мистера Брамуэла.

Марлена взглянула на лежавший на столе листок бумаги и на мгновение напряглась, но сообразив, что ей больше не надо ничего прятать, положила перо и спросила:

– Похоже, это вошло у тебя в привычку.

– Просто совпадение.

Марлена расправила плечи, стараясь не думать, с какой целью он пришел: пусть сам скажет. Рат же, опустив песика на пол, молча смотрел на нее. Интересно, он уже рассказал всем о ней? Может, и от опекунства отказался?

– У тебя ко мне какое-то дело? – наконец не выдержала она.

Герцог медленно подошел к ней и остановился. Она понимала, что должна отстраниться, но не могла: ей так не хватало его близости.

– Я рад видеть тебя, Марлена.

Девушка отвернулась и уставилась в окно, чтобы он не видел, как рада… нет, счастлива она сама.

– Ты же знаешь, чем я был занят в последнее время.

– Не уверена, что мне хочется слышать то, что ты собираешься сказать.

– Нет, сегодня ни о чем неприятном говорить не будем.

– Это радует. Прошу, присаживайся.

– Нет, давай лучше прогуляемся в саду, если ты не против, – предложил Рат. – Только захвати шаль: на улице прохладно.

– Да, с удовольствием.

Марлена взяла серую шерстяную шаль и хотела было накинуть на плечи, но герцог перехватил ее запястья и закутал ее в шаль сам. Она почувствовала запах его мыла, чистой кожи, и сердце подскочило куда-то к горлу. Нет, не надо ее касаться, чтобы не было о чем вспоминать.

За ними в сад потрусил и песик. Деревья и кусты покрылись нежной зеленью, а в небе среди серых туч проглядывала голубизна.

– Цветы еще не распустились, – заметил Рат.

Обхватив себя руками и вцепившись в уголки шали, словно это было спасение, Марлена пробормотала:

– Но ты же пришел сюда не для того, чтобы прогуляться по саду и полюбоваться цветами.

Рат остановился у скамейки, и Марлена последовала его примеру.

– Нет, конечно. Я пришел сказать, что работа по созданию музея идет полным ходом. Члены Королевского общества побывали у мистера Портингтона дома, осмотрели некоторые артефакты и согласились ему помочь начать подготовку экспозиции.

– Разве сент-джеймсские повесы не передумали финансировать это предприятие? – искренне удивилась Марлена.

– Конечно, нет: нашлись и другие состоятельные горожане, которые изъявили желание к нам присоединиться.

– Я очень рада.

Она отвернулась, не в силах смотреть в его горящие страстью глаза, потому что боялась показать, как сильно любит его и хочет. Ах если бы все было по-другому…

– И вот еще что. Я сказал, что музей он оставит в наследство своему сыну.

– У него нет детей, – заметила Марлена.

– Да, он мне сказал: считает, что его жена слишком слаба, поэтому оставил мысль о детях, опасаясь за ее хрупкое здоровье, из-за которого она иногда целыми днями не встает с постели.

– Да, не встает, но вовсе не по этой причине! – возмутилась Марлена. – Он тратит свое месячное содержание на артефакты, и ей порой просто нечего есть. Кроме того, его ничто, кроме костей и камней, не интересует: откуда же взяться детям?

Марлена испуганно зажала рот рукой.

– Ой, мне не следовало это говорить.

Рат улыбнулся, и на душе у нее сразу потеплело. Интересно, что его так развеселило? Радуется, что она допустила оплошность и сболтнула лишнее?

– Не беспокойся, все в порядке: ты сказала лишь то, что я и так знаю.

– Знаешь?

Рат кивнул.

– И хочу тебя заверить, что мистер Портингтон теперь очень даже заинтересован в рождении детей, чтобы было кому передать музей.

Глаза Марлены наполнились слезами.

– Это правда? Ты от него самого слышал?

– Да, из его собственных уст.

Марлена так обрадовалась, что едва не бросилась к нему на шею. Но нет: надо сдерживать себя – только вот как в таких обстоятельствах?

– Это же замечательные новости! – У нее даже перехватило дыхание от охвативших эмоций. – Я счастлива это слышать.

– Есть еще кое-что, – загадочно проговорил Рат. – Вряд ли вы с миссис Портингтон одобрите мой поступок, но мне не впервой вызывать всеобщее неодобрение.

Теперь Марлена почувствовала, что сердце бьется в ушах. Ну вот и все. Сейчас она узнает, какая кара ее ждет за скандальный листок, за брошюру и за то, что не выдала мистера Брамуэла. Ничего, она справится, всегда же справлялась.

– То же самое можно сказать не только о вас, ваша светлость. Так что говорите все, что хотели. – «Я больше не вынесу ожидания».

– Я предложил мистеру Брамуэлу и мисс Эверард свой экипаж, и примерно пять часов назад они отправились в Гретна-Грин. Сейчас их уже никто не сможет догнать, чтобы помешать свадьбе.

Марлена только ахнула и прижала ладони к губам.

– Возможно, это слишком бесцеремонно с моей стороны, но, позволь заметить, я сделал это не для мистера Брамуэла, а для Евгении. Думаю, это было правильно при сложившихся обстоятельствах.

– Каких обстоятельствах? – Марлена наконец обрела дар речи. – Нет таких обстоятельств, которые оправдали бы этот поступок. Он всего лишь торговец, а не…

– Он влюблен в мисс Эверард, – прервал ее Рат. – Лично у меня нет причин любить этого юнца, но его любит твоя подруга, и я сделал это для нее.

Марлена стянула уголки шали на груди и прошептала:

– Я хоть и не склонна к обморокам, но, полагаю, мне необходимо сесть.

Рат подхватил ее под руку и подвел к скамейке.

– Точно не упадешь в обморок? А то, может, принести нюхательные соли?

– Боже правый, нет! Мои кузены загнобили бы меня, упади я в обморок. Что касается Вероники… Она так расстроится, что опять сляжет в постель и, боюсь, больше уже не встанет.

– Мистер Портингтон все знает: мы с ним вместе это придумали.

Марлена опешила и опять лишилась дара речи.

– Он со мной полностью согласен, а жене он скажет сегодня вечером и позаботится, чтобы она свыклась с этой новостью.

Рат смотрел на нее и улыбался, а Марлена чувствовала себя опустошенной, словно воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух. Что-то тут не так…

В саду посветлело – из-за тучки выглянуло солнце. Марлена нахмурилась и всмотрелась в темные глаза Рата.

– Откуда ты знаешь, что мистер Брамуэл влюблен в Евгению? Не она же тебе это сказала: ведь всякий раз, когда видит тебя, она лишается чувств.

– Между нами больше нет никаких тайн: они нанесли мне визит и все рассказали.

– Все? – Марлена вскочила. – Ты знаешь, что это он…

– Все! – торжественно подтвердил Рат и взял ее за плечи. – Брамуэл сам признался, что это он распустил слухи в «Уайтсе».

Марлена с шумом втянула воздух, а Рат продолжил:

– Евгения помогла мне осознать истину: даже если джентльмен просто общается с юной леди, для развлечения, последствия могут оказаться непредсказуемыми и способны изменить не только жизнь самой леди, но и ее родных. Вывод: джентльмен должен быть осторожен как в словах, так и в поступках.

Марлена опустила глаза и пробормотала:

– И ты не попытался его придушить?

Рат засмеялся.

– В первое же мгновение! Но не переживай: он не пострадал.

– Ну слава богу!

– Я должен тебе еще кое в чем признаться.

Марлена вымученно улыбнулась.

– Не уверена, что способна адекватно воспринимать новости, да еще такие шокирующие. Кроме того, вероятно, скоро вернется Джастина.

– По этому поводу не беспокойся: я попросил Эсмеральду задержать ее на весь вечер.

Марлена несколько секунд молча глазела на него, приоткрыв рот, потом выдавила:

– Так это ты все придумал?

– Я знал, что разговор предстоит долгий, и хотел быть уверенным, что нам никто не помешает. – Он достал из кармана ее книжицу. – Вот возьми.

Марлена скосила глаза на брошюру и ощутила прилив гордости: ее наставления юным леди опубликовали, и, судя по росту продаж, она понравилась читателям. Вероятно, хотя бы это ее деяние никому не принесло вреда.

– Да мог бы и не возвращать. Впрочем, ладно: раз уж ты ее не читал, подарю кому-нибудь.

– Но я ее прочитал.

Марлена нахмурилась и с недоверием взглянула на собеседника.

– Правда?

– Я же обещал.

– А, понимаю: надо было сдержать слово, – буркнула она, внезапно ощутив вспышку раздражения.

– Признаюсь честно: поначалу я решил, что это чепуха, бессмысленное бульварное чтиво.

Что ж, неприятно, зато откровенно.

– Но по мере того как узнавал о тебе и твоем окружении, заинтересовался и прочитал, а потом еще и порасспрашивал кое-кого, чтобы узнать мысли окружающих на этот счет. Мне хотелось узнать, действительно ли мужчина распутник, если неподобающим образом прикасается к леди, как ты утверждаешь, а еще понять, почему джентльмен распутник, если предпочитает играть в карты с друзьями, а не везти свою даму на прогулку в парк, ну и так далее.

О боже! Он не только прочитал ее писанину, но и с кем-то обсудил.