− Тебе виднее, − вздохнул папа. − Мне уйти?

− Если только сам хочешь, − улыбнулась я. − Ты мне не мешаешь.

Мы расстелили плед, разлеглись на нем, и я поделилась с папой наушником. Приятно вот так полежать с человеком, которому на тебя не плевать.

− Песни у тебя все печальные, − сделал он вывод через некоторое время.

− Какие есть.

Папа поднялся.

− Ладно, ребенок, пойду спать! А то мне скоро на работу идти.

Он чмокнул меня в макушку и ушел, а осталась лежать с наушниками в ушах. Глаза предательски слипались.


***

− Эх, лиса…, − снова это его ухмылка, которая с ума меня сводит. − Не болел я, оказывается, пока тебя встретил! А вот теперь болею!

− Выпей таблетку, − я больше не придумала, что сказать.

Пусть, главное, вот так мне улыбается. Только глаза у него все равно всегда грустные.

− Моя таблетка в Испанию укатила, не добраться мне до нее! − ответил он, а потом на секунду задумался. − Но мы скоро увидимся. Держись, лиса…

− Что? Ты о чем?

Он вздохнул.

− Просто держись, я всегда с тобой. Обнимаю тебя со спины…

***


Я распахнула глаза. Снова он. Ну сколько можно?! Есть у него совесть?

Умывшись, я спустилась на кухню, где Оксана нарезала фруктовый салат и шмыгала носом. Я уселась за стол.

− Доброе утро!

− Киска…, − ее тон меня насторожил.

− Что случилось?

На кухню вошел папа.

— Ты дома? — удивилась я.


— В аэропорт позвонил, — сказал он Оксане. — Юль… полетишь со мной? Рейс через три часа, надо собираться.


— Куда? — не понимала я.


Он сглотнул и, присев рядом, взял меня за руку.


— Утром позвонили из России… твоя мама… ее больше…


Я тоже сглотнула, понимая, что он не про Оксану, и догадываясь, что он скажет дальше.


— Ты полетишь? — тихо спросил папа.


Я кивнула, пытаясь разобраться в своих чувствах. Странно, но мне захотелось плакать. Я чувствовала боль утраты. Она умерла. У меня фактически никогда не было мамы, родной мамы, и теперь никогда и не будет. Ком в горле становился все больше.


— Собирайся, солнышко, — проговорил папа, видя мою реакцию.


Я принялась выполнять указания, смахивая лившиеся слезы. Они текли рекой! Мне было больно. Ее больше нет…


Оксана проводила нас в аэропорт, а я все плакала. Мне было страшно узнавать у отца, отчего мама умерла, я не хочу знать подробностей. И, пусть это прозвучит жутко, но я предпочла бы вообще не знать о ее смерти. Но судьба решила иначе, и мне придется еще и на похоронах присутствовать. Папа взял все на себя, больше ее некому хоронить.


Перелет в Новосибирск показался мне очень коротким. Я не успела прийти в себя и совсем не готова ехать в деревню, откуда когда-то меня и забрал отец. А еще я не готова увидеть ее. Маму, которой у меня никогда не было и теперь не будет.


Мы приехали ко мне домой, и я позвонила Ленке. Она пообещала приехать с Олегом на машине через полчаса.


— Потом со мной обратно полетишь, или здесь останешься? — поинтересовался папа.


— А как надо?


Он пожал плечами и улыбнулся.


— Это тебе решать. Конечно, я хочу, чтобы ты жила со мной! Но вот только… ты же все равно мыслями здесь. Так, может, следует и тело тут оставить? Где он живет, твой Андрей? Дай ему знать, что ты в городе, поговорите…


Я вздохнула.


— Пап, он в Краснодаре живет. Но, даже если бы он был здесь — я не встретилась бы с ним.


— Но ты же хочешь этого, я вижу.


— Я обещала ему, что забуду о нем. Мы не увидимся, пап. Если ты согласен забрать меня к себе снова — я полечу с тобой.


— Конечно, согласен! — он обнял меня. — И Оксана будет рада, если ты останешься


с нами. Квартиру продаем, значит?


Я сглотнула. Продать квартиру — значит больше не возвращаться сюда. Я должна принять это решение, оно правильное.


— Продаем.


— Солнце, тогда тебе придется здесь остаться на какое-то время, чтобы все это сделать. Мне ведь нужно на работу.


— Я понимаю.


— Тогда, как вернемся, я дам объявление о продаже. А дальше уже тебе всем заниматься.


Лена с Олегом отвезли нас в деревню. Народу во дворе дома, где жила моя мама, собралась уйма. Наверное, всем было интересно посмотреть, выжила ли я с отцом.


В доме ничего не изменилось с моего отъезда, разве что, стало еще хуже и обшарпаннее. В комнату, где находилась мама, я зайти не решилась. А папа пошел. Мы с Ленкой и Олегом остались в прихожей.


— Как ты, Юль? — заботливо поинтересовалась подруга.


— Не знаю, — честно ответила я. — Но не думала, что так расстроюсь… Я же не знала ее…


— Она твоя мама, — вздохнула Лена. — Вы после похорон сразу обратно, или задержитесь?


— Я останусь еще квартиру продавать.


Лена шмыгнула носом.


— Он тебя искал.


— Чего? — не поняла я. — Кто?


— Пойду, воздухом подышу, — Олег тут же решил смыться.


— Кто меня искал?


— Андрей. Он немного рассказал мне о вас и просил твой адрес, или хотя бы телефон.


— Господи, он что, всем решил поведать эту занимательную историю?! Или на жалость давит? — шепотом возмутилась я. — И как он тебя-то нашел?


— Точно не знаю, но думаю, что через твою страницу «Вконтакте».


— Я надеюсь, он там не по всем моим друзьям со своими рассказами душещипательными прошелся? Что он тебе сказал?


Лена вздохнула.


— Юль, да не важно, что он мне сказал. Ты говорила про другую бабу, а Андрей мне клялся, что ему только ты нужна.


— Я за него рада. Но ты бы его меньше слушала, он немного не в себе. О чем вы договорились?


— Да ни о чем, — она пожала плечами. — Я без твоего согласия сдавать тебя не стала. Он оставил мне свой номер, просил дать знать, если ты в России появишься.


— Ты ведь не звонила ему? — испугалась я.


— Не звонила. А губа-то у тебя не дура! Хорош Андрюша!


Я закатила глаза.


— Лен, давай не будем о нем.


— Ну и зря. Хороший мужик.


— Угу. Только больной на всю голову.


— У каждого свои причуды! — заступалась подруга за Андрея.


— Но не настолько же!


— Я ничего больного в нем не заметила, вполне себе адекватный.


— Вряд ли он рассказал тебе ту часть истории, где ты бы в обратном убедилась.

— Ты дома? — удивилась я.


— В аэропорт позвонил, — сказал он Оксане. — Юль… полетишь со мной? Рейс через три часа, надо собираться.


— Куда? — не понимала я.


Он сглотнул и, присев рядом, взял меня за руку.


— Утром позвонили из России… твоя мама… ее больше…


Я тоже сглотнула, понимая, что он не про Оксану, и догадываясь, что он скажет дальше.


— Ты полетишь? — тихо спросил папа.


Я кивнула, пытаясь разобраться в своих чувствах. Странно, но мне захотелось плакать. Я чувствовала боль утраты. Она умерла. У меня фактически никогда не было мамы, родной мамы, и теперь никогда и не будет. Ком в горле становился все больше.


— Собирайся, солнышко, — проговорил папа, видя мою реакцию.


Я принялась выполнять указания, смахивая лившиеся слезы. Они текли рекой! Мне было больно. Ее больше нет…


Оксана проводила нас в аэропорт, а я все плакала. Мне было страшно узнавать у отца, отчего мама умерла, я не хочу знать подробностей. И, пусть это прозвучит жутко, но я предпочла бы вообще не знать о ее смерти. Но судьба решила иначе, и мне придется еще и на похоронах присутствовать. Папа взял все на себя, больше ее некому хоронить.


Перелет в Новосибирск показался мне очень коротким. Я не успела прийти в себя и совсем не готова ехать в деревню, откуда когда-то меня и забрал отец. А еще я не готова увидеть ее. Маму, которой у меня никогда не было и теперь не будет.


Мы приехали ко мне домой, и я позвонила Ленке. Она пообещала приехать с Олегом на машине через полчаса.


— Потом со мной обратно полетишь, или здесь останешься? — поинтересовался папа.


— А как надо?


Он пожал плечами и улыбнулся.


— Это тебе решать. Конечно, я хочу, чтобы ты жила со мной! Но вот только… ты же все равно мыслями здесь. Так, может, следует и тело тут оставить? Где он живет, твой Андрей? Дай ему знать, что ты в городе, поговорите…


Я вздохнула.


— Пап, он в Краснодаре живет. Но, даже если бы он был здесь — я не встретилась бы с ним.


— Но ты же хочешь этого, я вижу.


— Я обещала ему, что забуду о нем. Мы не увидимся, пап. Если ты согласен забрать меня к себе снова — я полечу с тобой.


— Конечно, согласен! — он обнял меня. — И Оксана будет рада, если ты останешься


с нами. Квартиру продаем, значит?


Я сглотнула. Продать квартиру — значит больше не возвращаться сюда. Я должна принять это решение, оно правильное.


— Продаем.


— Солнце, тогда тебе придется здесь остаться на какое-то время, чтобы все это сделать. Мне ведь нужно на работу.


— Я понимаю.


— Тогда, как вернемся, я дам объявление о продаже. А дальше уже тебе всем заниматься.


Лена с Олегом отвезли нас в деревню. Народу во дворе дома, где жила моя мама, собралась уйма. Наверное, всем было интересно посмотреть, выжила ли я с отцом.


В доме ничего не изменилось с моего отъезда, разве что, стало еще хуже и обшарпаннее. В комнату, где находилась мама, я зайти не решилась. А папа пошел. Мы с Ленкой и Олегом остались в прихожей.


— Как ты, Юль? — заботливо поинтересовалась подруга.


— Не знаю, — честно ответила я. — Но не думала, что так расстроюсь… Я же не знала ее…


— Она твоя мама, — вздохнула Лена. — Вы после похорон сразу обратно, или задержитесь?


— Я останусь еще квартиру продавать.


Лена шмыгнула носом.


— Он тебя искал.


— Чего? — не поняла я. — Кто?


— Пойду, воздухом подышу, — Олег тут же решил смыться.


— Кто меня искал?


— Андрей. Он немного рассказал мне о вас и просил твой адрес, или хотя бы телефон.


— Господи, он что, всем решил поведать эту занимательную историю?! Или на жалость давит? — шепотом возмутилась я. — И как он тебя-то нашел?


— Точно не знаю, но думаю, что через твою страницу «Вконтакте».


— Я надеюсь, он там не по всем моим друзьям со своими рассказами душещипательными прошелся? Что он тебе сказал?


Лена вздохнула.


— Юль, да не важно, что он мне сказал. Ты говорила про другую бабу, а Андрей мне клялся, что ему только ты нужна.


— Я за него рада. Но ты бы его меньше слушала, он немного не в себе. О чем вы договорились?


— Да ни о чем, — она пожала плечами. — Я без твоего согласия сдавать тебя не стала. Он оставил мне свой номер, просил дать знать, если ты в России появишься.


— Ты ведь не звонила ему? — испугалась я.


— Не звонила. А губа-то у тебя не дура! Хорош Андрюша!


Я закатила глаза.


— Лен, давай не будем о нем.


— Ну и зря. Хороший мужик.


— Угу. Только больной на всю голову.


— У каждого свои причуды! — заступалась подруга за Андрея.


— Но не настолько же!


— Я ничего больного в нем не заметила, вполне себе адекватный.


— Вряд ли он рассказал тебе ту часть истории, где ты бы в обратном убедилась.

Наш спор прервал папа.


— Солнышко, ты туда не пойдешь?


Я посмотрела на него со страхом.


— Дядь Миш, может не стоит ей?


— Я пойду, — решила я. — Подождите здесь.


Мама лежала на своей кровати, гроб купить было некому, всем этим займется мой отец. Она была другая. Совсем не та, что приходила ко мне, теперь она показалась мне жутко худой. И очень старой, а ведь ей было всего сорок один…