Мэри Патни - Мой любимый шпион

Мадлен говорит, половина лондонской общины эмигрантов перебралась в Брюссель, чтобы посмотреть, что здесь творится. Как будто здесь какой-нибудь карнавал! Конечно, самые осторожные из этих приезжих уже приготовились бежать на север, в Антверпен, если армия Наполеона вторгнется в Бельгию. Глупцы. Если они так боятся огня, сидели бы себе подальше от печки – к примеру, там же, где и раньше, то есть в Лондоне!

Мадлен говорит, она с подругами занялась устройством дамских чаепитий, увеселительных поездок и благотворительностью, так как мужья многих из них в отъезде по армейским делам. Как ты, mon coeur! Приятно будет уделить немного времени невинным развлечениям и пообщаться с другими дамами.

Надеюсь, все твои развлечения совершенно невинны…

Сюзанна».

«Шато-Шамброн

Приветствую, mon ange. Филипп воспрял духом, потому что теперь здоров и потому что уверен, что является законным владельцем поместья. Веришь ли – больше он ни разу не целился в меня из своего ружья! Замок выглядит даже хуже, чем во время нашего приезда, так что Филиппу пришлось оставить всякие мечты о том, чтобы восстановить его. Вместо этого он прилагает все старания к поискам давних арендаторов.

Многие здесь помнят его, и местные жители встретили его с воодушевлением. В дороге мы с ним обсудили твой совет обращаться с работниками как с друзьями и ни в коем случае не выказывать высокомерия. Судя по тому, что я видел, людям во Франции осточертели аристократы и диктаторы, и они требуют человеческого к себе отношения и уважения. А не то – пеняйте на себя!

Лучший момент всего дня совпал с разговором Филиппа с бывшим – а теперь уже и будущим – управляющим поместьем. Мадам и месье Кордье, вырастившие Филиппа родители его матери, услышали, что он вернулся, и поспешили сами убедиться, что это правда. Они с плачем кинулись друг другу в объятия. Картина вышла на редкость трогательная. И не настолько запутанная, как моя встреча с Лукасом.

Супругов Кордье выгнали из дома, где вырос Филипп (в причине, по которой их выставили, я не уверен), но теперь они живут в другом доме, на ферме, где на время нашел пристанище и Филипп. Его родным не терпится познакомиться с Мари и приветствовать появление правнука, но они согласны, что по нынешним временам безопаснее оставаться в Брюсселе.

Завтра я отправляюсь в сторону Парижа – хочу посмотреть, что происходит в окрестностях дороги. Ничуть не сомневаюсь, что поездка получится спокойной: до сих пор я не видел никаких признаков опасности.

Ты всегда в моем сердце, ma chérie, и я жалею только, что тебя нет в моей нынешней постели. А еще лучше – в нашей постели в Брюсселе, она гораздо удобнее. Мой поклон твоему новому соседу, малышу Лео.

Симон».

«Брюссель

Mon chéri Симон, город бурлит все сильнее – и все ждет, ждет и ждет! Вот так завершилась для нас первая неделя июня. С тех пор как мы расстались, дни тянутся ужасно долго, хотя их, в сущности, прошло не так уж много. Но каждый кажется вечностью!

Наверное, вот эта новость позабавит тебя. Я занялась благотворительной работой, помогаю в лагере гражданских лиц, следующих за армией в обозе. Дамы, вместе с которыми я работаю, поражаются моему хладнокровию. Разумеется, они ничего не знают о моем прошлом, и я предпочитаю не просвещать их.

А работа эта необходима, с чем ты скорее всего согласишься. Многие из женщин в этом лагере годами следуют за своими мужчинами, исполняют обязанности сестер милосердия, прачек, согревают мужьям ложе. Среди женщин есть те, которые за годы пережили нескольких мужей, но поскольку их, следующих за армией, постоянно недостает, на этих немногих всегда есть спрос, и они почти сразу же находят себе новых мужчин. Одна рассказывала, что приняла предложение капрала, пока хоронила мужа, а если бы она дождалась возвращения в лагерь, могла бы выйти даже за сержанта!

Слишком часто эти женщины и их дети нуждаются в еде, одежде, медицинской помощи. Мадлен, Мари и все мы, остальные дамы, стараемся помогать им чем можем. Правда, Мари теперь очень быстро устает, и я беспокоюсь за нее, но, думаю, слабость естественна в ее положении, ведь до разрешения от бремени остается уже совсем недолго.

Как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь, мой Симон! Ты у меня в мыслях, в сердце и душе, но я, отъявленная эгоистка, мечтаю видеть тебя также в моих объятиях. Береги себя, любимый. Ты просто обязан вернуться ко мне. Любой другой исход неприемлем.

Всегда твоя, Сюзанна».

«Где-то во Франции

Последние две ночи, миледи, мне так и не удалось думать о вас столько, сколько хотелось бы: я находился в бегах, преследуемый французским патрулем. Меня в чем-то заподозрили – меня, преданного, ни в чем не повинного и безобидного сына Франции! Я возмутился бы до глубины души, не будь и на самом деле шпионом.

Как хорошо, что это ненастоящее письмо к тебе и ты никогда не узнаешь всю правду о случившемся. Она бы только встревожила тебя. Честно говоря, я и сам встревожен».

Симон помедлил, склонившись над своим блокнотом, и задумался о случившемся, а также о том, какую часть правды рассказать Сюзанне. Даже в своих полночных мыслях ему не хотелось делиться с ней всей правдой – она бы ужаснулась.

После долгой погони и Симон, и Ахилл валились с ног от усталости. Проезжая во время бегства мимо Шато-Шамброна, Симон повернул коня к старому замку в надежде найти убежище среди руин.

Остановившись возле уцелевшего крыла, он мгновенно спешился, так как Ахилл чуть не падал от усталости. Да и его хозяин после долгих часов, проведенных в седле, едва стоял на ногах – пришлось схватиться за стремя, чтобы не упасть. Наконец, когда ноги снова обрели способность держать его, он осмотрелся.

– Симон! – Эхо внезапного крика раскатилось по запущенному саду перед замком.

Он машинально схватился за пистолет и обернулся: из двери, перед которой он остановился, вышел Филипп. Симон в смущении опустил оружие и спросил:

– Что вы здесь делаете? Разве вам не надо находиться в поле – пахать, сеять… или чем там еще положено заниматься земледельцу в такое время года?

– Я решил сделать передышку на несколько часов и осмотреть руины. – Филипп окинул его взглядом. – А вот что здесь делаете вы, да еще в таком виде…

– Меня преследует французский патруль. Если прислушаетесь, услышите топот копыт. – Симон сделал паузу и действительно услышал топот. Солдаты были уже совсем близко. – Сюда я свернул в надежде найти убежище, где-нибудь спрятаться. – Он внимательно посмотрел на молодого человека, когда-то служившего в императорской армии. Не сдаст ли его Филипп патрулю?

Тот долгое время молча хмурился, словно размышляя о чем-то, потом отрывисто проговорил:

– Скорее заходите внутрь. Времени в обрез.

Одной рукой он схватил за руку Симона, другой – поводья Ахилла, и почти втащил обоих в замок. По старым мраморным полам звонко зацокали копыта.

– Идите вверх по лестнице и поверните направо. Я покажу вам, где спрятаться, только сначала отведу коня в дальнюю комнату внизу.

– Мне нужны… седельные сумки, – задыхаясь, пробормотал Симон.

Филипп проворно отстегнул сумки, сдернул с коня и, бросив на пол, пообещал:

– Спрячу вашего коня и принесу их наверх.

Симон бросился к лестнице и стал подниматься, тяжело опираясь на перила, которые, хоть и шатались, все же выдерживали его вес. Ахилл послушно зацокал по коридору в глубину дома, и оставалось лишь надеяться, что пол не провалится под тяжестью животного.

Наверху Симон повернул направо, как и было сказано, и Филипп с сумками наперевес вскоре догнал его.

– В той комнате есть замаскированный стенной шкаф со слуховым отверстием, которое сообщается с комнатой внизу, – сообщил молодой человек. – Наши предки отличались осторожностью, кузен. Вы услышите, что скажут французские солдаты, очутившись здесь. Я постараюсь убедить их, что сюда никто не приезжал. Но если они решат обыскать замок и найдут вас, то я сделаю вид, будто не подозревал о вашем присутствии.

– Разумеется. Я не хочу навлечь на вас беду.

Филипп помог Симону забраться в стенной шкаф. Пол в нем был завален мусором, но Симона это не беспокоило. Он прижался к стене в том углу, где находилось слуховое отверстие.

– Если меня вытащат отсюда и расстреляют перед домом, спасибо вам за попытку помочь, – пробормотал Симон.

– Один мудрый человек как-то сказал мне: для того и нужны родственники, – отозвался Филипп. – Ну, пойду искать свою старую трость, чтобы убедительно изобразить калеку. – Едва заметно улыбнувшись, он притворил дверцу стенного шкафа.

Симон закрыл глаза и помолился о том, чтобы еще когда-нибудь увидеть Сюзанну. Топот копыт приблизился и смолк где-то совсем рядом.

Спустя мгновение загрохотал тяжелый дверной молоток – ударов пять подряд, не меньше. Потом снизу донеслось постукивание трости – Филипп доковылял до двери и открыл ее.

Хриплый голос объявил:

– Мы гонимся за проклятым английским шпионом. Вы не видели мужчину, скачущего галопом?

– Нет, никого не видел и не слышал.

Другой голос, судя по всему, принадлежавший человеку постарше, был полон удивления.

– Капитан Дюваль! – воскликнул француз. – Мы же не виделись с тех пор, как наши части расформировали, а нас самих распустили по домам. Значит, эти развалины и есть ваш дом?

Филипп хмыкнул.

– Рад видеть вас живым и в добром здравии, капитан Вайсс! Живу я неподалеку – в простом, но уютном доме на ферме. А этим замком когда-то владел чертов аристократ! – Филипп сплюнул на пол. – Но он давным-давно сбежал, слава богу! А я вот… лечусь от давних ран, потому и решил размять ноги и дойти сюда пешком. Когда-то этот замок был роскошный, да только крестьян вроде меня внутрь не пускали. Любопытно было взглянуть, не осталось ли чего среди развалин. Но если что-то и уцелело, видно, кое-кто успел раньше меня.

– Чтоб им в аду сгореть, этим аристократам! – выпалил кто-то из солдат. – Вроде здешних хозяев!

Поднялся гогот, а капитан Вайсс продолжил:

– Ладно, нам пора за тем шпионом. У замка нам попалась развилка, и мы, видно, свернули не туда. Ничего, недолго ему осталось убегать. – Помолчав, он спросил: – Вы уже в состоянии вернуться в армию, Дюваль? Нам нужны опытные офицеры – такие, как вы. Мы же выступаем против Веллингтона.

Филипп устало вздохнул.

– Зависит от того, когда намечен следующий бой. Боюсь, никогда мне не избавиться от этой проклятой палки. – Он с ожесточением стукнул тростью об пол. – А вам – удачи, mes amis! Храбро сражаться и вовремя уворачиваться от пуль!

Послышались смех и слова прощания, а немного погодя – удалявшийся топот копыт. Симон с облегчением вздохнул. «Похоже, мне отпущен еще один день жизни».

– Жаль, не знаю, как выразить благодарность! – воскликнул Симон, когда Филипп вернулся. – Можно мне сегодня остаться здесь, в развалинах? Завтра я уеду в самую рань.

– Вздор, вы отправитесь к Кордье, – решительно заявил Филипп. – Вам нужен сытный ужин, постель и крепкий сон.

– А можно еще и помыться? – с надеждой в голосе спросил Симон. – Лохани с теплой водой и полотенца будет достаточно. Даже холодная подойдет!

Филипп рассмеялся и поднял с пола седельные сумки.

– Ну уж нет, о госте мы позаботимся. Идемте вниз. Держитесь за перила. Не хочу, чтобы все мои труды и ложь пропали даром, если вы свернете себе шею. А я приведу вашего коня.

– Да-да, обязательно. Он гораздо больше, чем я, заслужил заботу. – Симон принялся осторожно спускаться по лестнице. – Никогда еще не встречал коня с более благородным сердцем. Вряд ли я вправе настаивать, чтобы он завтра же продолжил путь. Ему нужен отдых.

– Как и вам. И по-моему, о своем коне вы заботитесь куда больше, чем о себе, – сухо заметил Филипп. Он оставил сумки у подножия лестницы, скрылся в глубине дома и вернулся с Ахиллом в поводу как раз в тот момент, когда Симон доплелся до последней ступеньки. – Если хотите оставить его отдохнуть здесь, могу дать вам приличную лошадь – полную сил и резвую.

Симон потрепал Ахилла по шее. Конь дружелюбно фыркнул, но выглядел он и впрямь ужасно – казалось, мог рухнуть в любую минуту. Страшная участь для такого славного животного…

– Спасибо, – кивнул Симон. – Пожалуй, не откажусь.

Филипп забросил седельные сумки на Ахилла, пристегнул их и повел коня наружу. Ахилл тщательно выбирал на замусоренном полу место, куда поставить ногу.

– До дома Кордье примерно миля через лес, – сообщил Филипп. – Желаете поехать верхом? Или лучше пешком?

– Пешком, – ответил Симон. – Ахиллу так будет легче, а мне представится возможность размять ноги.

Филипп кивнул и двинулся в обход развалин замка к тропинке, ведущей через лес.