– Как я рада за вас обоих… – Сюзанна отставила свой полупустой бокал и задала вопрос, ответ на который втайне боялась услышать: – Как думаешь, много времени пройдет, прежде чем Веллингтон даст тебе новое поручение?

– Не знаю. – Насытившись, Симон отодвинул тарелку и устремил взгляд на жену. – Возможно – двадцать четыре часа.

Она встала и протянула ему руку.

– В таком случае не будем тратить время попусту, mon chéri.

Глава 39

С улыбкой на лице Сюзанна уснула в надежных объятиях мужа, а разбудил ее душераздирающий вопль – кричала женщина.

– Что такое? – тоже пробудился Симон.

– Мари! – Сюзанна уже выскочила из постели, схватила халат и, набрасывая его на ходу, бросилась в коридор.

За ее спиной послышались шаги и мужские голоса.

– Лукас! – крикнул Симон.

– Кузен, как я рад видеть тебя дома! – отозвался тот. – Потом поговорим.

Оба прибавили шагу, но первым в дверь спальни – следом за Сюзанной – вошел Лукас. Мари корчилась на постели, белье на которой насквозь промокло. Мадам Морис держала свою подопечную за руку и пыталась успокоить. При виде Сюзанны и мужчин на лице мадам Морис отразилось явное облегчение: похоже, она понимала, что рожать детей и принимать роды не одно и то же.

– Сюзанна! – воскликнула Мари и снова скорчилась от боли. – Сюзанна, mon amie!

Сюзанна взяла молоденькую кузину за руку и заговорила с ней по-французски:

– Все хорошо, Мари, все хорошо. Помнишь, вчера мадам Морис говорила, что рожать детей – самое обычное дело, только очень болезненное? Но скоро все будет позади, хоть тебе и кажется, что время тянется слишком долго. Ты только представь, как вы с Филиппом будете счастливы! Ведь вы будете держать на руках своего первенца!..

– Филипп, mon coeur, – срывающимся голосом проговорила Мари. – Как жаль, что тебя здесь нет!

– Он был бы рядом, если бы мог, но так уж вышло, что его тут нет. Он сейчас строит для тебя дом рядом с замком. Зато здесь есть тот, кто тебе поможет. Кузен Симона Лукас занимается медициной – вот он, здесь, и они вместе с мадам Морис позаботятся о тебе. – Сюзанна утерла полотенцем пот с лица Мари. – Мы все о тебе позаботимся.

– Не оставляй меня, Сюзанна! – взмолилась Мари, и ее лицо исказилось от боли. – Пожалуйста, не уходи!

– Нет-нет, не уйду. Я буду здесь до тех пор, пока не смогу подержать своего новорожденного внука, – ответила Сюзанна. – Вот увидишь, это будет мальчик. Помнишь, что мадам Морис сказала, присмотревшись к твоему животу? По ее словам, в таких предсказаниях она никогда не ошибается. А как будет горд Филипп! Мужчины всегда радуются сыновьям, хотя их появление ничем не чудеснее рождения дочери.

Схватка миновала, Мари начала успокаиваться, но по-прежнему цеплялась за руку Сюзанны. Подняв голову, Сюзанна увидела, что Лукас о чем-то негромко переговаривается с мадам Морис. Пожилая дама казалась встревоженной, Лукас кивал, но тоже с мрачным видом.

Затем Лукас подошел к постели и, обращаясь к Мари, спросил:

– Это ваш первенец, верно? Конечно, вы встревожены, но бояться незачем, а со вторым ребенком все пройдет гораздо легче. Теперь мне надо осмотреть вас, потому что так принято у тех, кто занимается медициной. – Покосившись на Сюзанну, он продолжил: – Симон, помоги мадам Морис собрать все необходимое. Она знает, что нам понадобится.

– Да, конечно… – Симон ухитрился впопыхах натянуть рубашку и брюки.

А на Лукасе была та же потрепанная одежда, в которой он появился на пороге этого дома. «Надо будет подыскать для него что-нибудь поприличнее», – подумала Сюзанна. Однако же, хотя и выглядел он как оборванец, его низкий голос звучал спокойно и уверенно; казалось даже, что само его присутствие успокаивало.

– Ребенок повернут не так, как обычно бывает, Мари, – сообщил он. – Это называется «тазовое предлежание». Не успел родиться, а уже такой своенравный баловник! Сейчас посмотрим, смогу ли я повернуть его, чтобы помочь поскорее появиться на свет.

Пока Лукас сложными манипуляциями старался повернуть ребенка в более удобное положение для родов, Симон и мадам Морис принесли горячей воды, полотенца и свежее постельное белье. Вскоре пришла Дженни и взялась обтирать мокрой губкой лицо и шею Мари.

Лукас, казалось, помрачнел еще больше; все попытки изменить положение ребенка ни к чему не приводили. Голос его по-прежнему звучал спокойно, а руки двигались уверенно, но он уже понимал, что ничем не сможет помочь. Сюзанна догадалась, что из-за хрупкого сложения Мари роды пройдут гораздо тяжелее и будут опаснее обычных.

На протяжении всего этого бесконечного дня Сюзанна держала роженицу за руку. Только однажды она отошла, чтобы размять ноги и облегчиться. Тогда ее место у постели заняла Дженни, но Мари сразу забеспокоилась и попросила Сюзанну вернуться как можно скорее.

– Непременно, ma petite, – пообещала Сюзанна.

Лукас встал и вышел из спальни вслед за Сюзанной. У дверей ее встретил Симон, и она почти упала к нему в объятия, наполняясь его теплом и силой.

– Усталая моя бедняжка… – пробормотал он. – Что, плохи дела?

– Очень, – со вздохом подтвердил Лукас. – Повернуть ребенка мне не удалось, оба быстро слабеют.

Симон, издав возглас сочувствия, еще крепче обнял жену и тихо спросил:

– Что, так и не нашли опытную повитуху?

Лукас покачал головой.

– В таком хаосе, который сейчас творится в Брюсселе, нет никаких надежд найти ее. Как бы я хотел передать эту роженицу в руки тех, у кого больше опыта! Я же почти ничего не знаю о родах.

– Не уверена, что повитуха справилась бы лучше, чем вы, – сказала Сюзанна. – Если бы рожала я, то доверилась бы вам. И если честно… теперь я даже рада, что меня не тянет обзаводиться детьми!

Сюзанна все болтала и болтала, надеясь хоть немного приободрить собеседников, и вместе с тем какой-то маленькой эгоистичной частицей своего существа досадовала на то, что уходят драгоценные часы, которые она могла бы провести с Симоном. Увы, это время уже не вернешь… Но разве она могла бросить Мари? Нет, ни в коем случае.

– Как думаешь, Мари и ребенок выживут? – спросил Симон.

– Надеюсь, но точно сказать не могу, – тихо ответил Лукас.

– Сейчас оденусь поприличнее и через несколько минут вернусь к Мари, – пообещала Сюзанна, окинув взглядом свой измятый халат.

– А я распоряжусь насчет чая и сандвичей, – решил Симон. – Сомневаюсь, что мое присутствие в комнате роженицы обязательно.

– Да, комната Мари невелика, – отозвалась Сюзанна.

Симон приподнял пальцем ее подбородок и накрыл губы, но не страстным и долгим ночным поцелуем, а в знак их единства и обоюдной поддержки.

– Схожу выясню, что нового в городе. Судя по канонаде, к югу от Брюсселя развернулось сражение. Довольно близко от нас, но не настолько, чтобы опасаться появления французских солдат на наших улицах.

Сюзанна молча кивнула и подумала: «По крайней мере Симон здесь, а не в гуще сражения». Ох как бы ей хотелось остаться в его объятиях навсегда, но, увы, это невозможно. Она игриво шлепнула мужа ладонью по щеке, намекая, что у нее еще остались силы. Он ласково улыбнулся ей и удалился.

Родовые муки Мари продолжались весь день, она неуклонно слабела и шевелилась лишь во время схваток. Сюзанна слышала, что порой роды длятся двое суток, но не могла даже вообразить, как вынести такую пытку.

Вдобавок потемневшее небо разразилось грозой – за окном ослепительно сверкали молнии. Лукас взял Мари за руку и проговорил:

– Посмотрите на меня. Я слышал об одном способе, который помогает при родах, но никогда сам не применял его и не видел, как он применяется. Мы с Сюзанной поможем вам встать на колени, чтобы сила земного притяжения способствовала процессу. Вы готовы попробовать?

Несмотря на боль и ужасную усталость, ответ Мари прозвучал отчетливо:

– Да, если вы считаете, что так будет лучше.

– Умница. – Лукас подал знак Сюзанне, и вдвоем они сумели поднять Мари и поставить ее на колени с расставленными ногами. Лукас взял на себя основную тяжесть тела пациентки, а Сюзанна помогала ей удерживать равновесие.

Как только Мари утвердилась в новой позе, Сюзанна принялась массировать свободной рукой спину роженицы, пока не началась очередная схватка. И тотчас же Лукас решительно объявил:

– Пора, Мари. Вы устали, но он уже готов появиться. Теперь тужьтесь, тужьтесь!

Мари застонала и опустила голову, так что потемневшие от пота белокурые волосы свесились ей на лицо. Все ее тело напряглось – и тут Мари вдруг издала пронзительный крик, и появился ее сын, появился с потоком крови, ножками вперед. Его тельце имело пугающий синюшный оттенок.

– Прекрасно, Мари! А теперь расслабьтесь, – ласково сказал Лукас, но его лицо помрачнело.

Вместе с Сюзанной он помог Мари лечь на спину, в ворох смятых подушек. Потом взял крошечного младенца в свои большие ладони, закрыл глаза и зашевелил губами – может, молился?

У Сюзанны перехватило дыхание. Неужели после всех этих страданий и усилий малыш не выживет? Ведь Мари этого не вынесет…

Однако же, глядя во все глаза на Лукаса, она вдруг ощутила исходившее от его рук тепло – невидимое, но несомненное. Как будто сила перетекала из его ладоней в ребенка.

Внезапно младенец вскинулся, забил ручонками и негодующе закричал. А синеватый оттенок его кожи стал быстро сменяться розовым. Более прекрасных звуков Сюзанне еще не доводилось слышать.

Мари, которая, казалось, только что лежала в обмороке, открыла глаза и потянулась к ребенку.

– Прошу вас!..

Лукас осторожно передал малыша матери.

– Вот он, Мари, крепкий сильный мальчишка, как и предсказывала мадам Морис.

Сюзанна могла бы поклясться, что собственными глазами видела, как таинственная сила, исходившая от Лукаса и ребенка, вошла в Мари исцеляющей волной. Роженица закрыла глаза и расплакалась, шепча молитвы благодарности и прижимая к обнаженной груди крохотного сына.

Лукас, чуть не падавший от усталости, принялся обтирать Мари полотенцем и готовиться перерезать пуповину. Взглянув на Сюзанну, он тихо сказал:

– Спасибо вам большое за помощь. Вы прекрасно поработали.

Она едва слышно прошептала:

– Лукас, что это было? Что я сейчас видела?

Он улыбнулся ей устало, но умиротворенно.

– Порой и Богу случается улыбаться.

* * *

Насквозь промокший под дождем и мрачный как туча, Симон вернулся домой уже в полной темноте. Своего кузена он застал в гостиной. Вытянувшись всем худым телом, Лукас полулежал в кресле со стаканом с бренди в руке и, казалось, не намерен был подниматься.

Услышав шаги Симона, он поднял голову и улыбнулся.

– Мари и ее сын отдыхают. С ними все хорошо. Она хочет дать ему имя Симон Лукас.

У Симона перехватило горло.

– Я польщен.

– И я тоже. – Лукас поднял свой стакан и провозгласил тост: – Пусть он живет долго и счастливо и пусть успеет на своем веку повидать меньше войн, чем видели мы.

– Аминь! – заключил Симон.

Его отчаянно тянуло к Сюзанне, но прежде требовалось поговорить с кузеном. Рухнув в кресло напротив, он пробормотал:

– Я так перепугался… Похоже, роды были трудные…

– Да, очень. Но когда Сюзанне придет время родить, все пройдет легче.

– С чего ты взял? – озадачился Симон.

Лукас весело рассмеялся.

– Если скажу, ты накинешься на меня с кулаками.

– Говори же!

– У нее великолепные бедра – вот почему.

Симон усмехнулся.

– Да уж… И если ты это заметил, то, конечно же, отказался от целибата. Внезапно нахмурившись, он добавил: – Сюзанна боится, что она бесплодна.

– Прошлое не всегда предрекает будущее. Поживем – увидим. – Лукас одним глотком осушил бренди. – Порой Бог посылает нам чудеса. Кстати, этот бренди вполне можно причислить к ним. У тебя превосходный погреб.

– Это заслуга джентльмена, которому принадлежит дом, а также его людей, которые заботятся о хозяйстве и о нас, пока мы гостим здесь. – Симон встал. – А где Сюзанна?

– Твоя прекрасная и бесстрашная леди спит за-служенным тяжкой усталостью сном в вашей спальне.

Симон кивнул, дотянулся до руки кузена и пожал ее обеими руками.

– Как же я рад, что ты вернулся, Лукас!

– И я рад. – Лукас накрыл ладонью руки кузена. – Спасибо, что принял меня вместе со всеми моими грехами.

– А как же иначе? – Симон улыбнулся. – Родня есть родня. – Его улыбка тут же погасла, и он тихо сказал: – Я ухожу к Веллингтону. Если не вернусь, знай: наша с тобой дружба – в числе лучшего, что было в моей жизни.

Вполголоса пробормотав нечто отнюдь не религиозное, Лукас поднялся и крепко обнял кузена.

– Ступай с Богом, брат.

Симон ответил на объятия, мысленно повторяя, что должен выдержать это прощание, затем резко развернулся и поспешил вверх по лестнице – к жене.

Как и сказал Лукас, Сюзанна спала полностью одетая, а рядом с ней, на подушке, мирно урчал Лео, подергивая во сне усами. Симон снял сюртук, лег рядом с Сюзанной и привлек к себе свою храбрую и милую жену, которую любил так, что едва ли сумел бы выразить свою любовь словами.