Мэри Патни - Мой любимый шпион

– Я только что видела императора, и у меня есть сведения для герцога, – сказала она. – Передайте ему, что здесь жена полковника Симона Дюваля.

После очередного всеобщего замешательства какая-то добрая душа протянула ей полотенце, чтобы утереть лицо. Секретарь Веллингтона, лорд Фицрой Сомерсет, вышел в общий зал. Сюзанна знала его, так как несколько раз с ним встречалась.

Он в изумлении уставился на нее.

– Миссис Дюваль, неужели это и впрямь вы?

– Да, вот только в весьма неприглядном виде, – улыбнулась Сюзанна. – Я только что видела императора, и у меня есть сведения, которые могут представлять интерес.

Тихо присвистнув, Сомерсет поспешно вывел ее в коридор. Оставшись с ним наедине, Сюзанна коротко рассказала, что с ней произошло.

– Да-да, герцог захочет выслушать вас, – согласился Сомерсет.

После нескольких минут ожидания Сюзанну провели к Веллингтону. Увидев ее, он вскинул брови.

– Миссис Дюваль? Похоже, нелегкий у вас выдался день.

Она устало улыбнулась.

– А разве для кого-то он прошел легко? Но встречи с Наполеоном я никак не ожидала.

– Рассказывайте. – Герцог указал ей на стул.

– Патрульные доставили меня на допрос, решив, что я одна из тех женщин, которые следуют за армией. – И Сюзанна принялась рассказывать, как вышло, что ее допрашивал сам император.

В заключение она сказала:

– Отвечая на вопрос, какие передвижения союзных войск заметила, я сказала, что британско-голландские силы в смятении бегут к Брюсселю, а прусские – на восток, к Мёзу. Надеюсь, мне удалось ввести французов в заблуждение.

– Превосходно! – воскликнул Веллингтон. – Император поверил вам?

– По-видимому, да, – кивнула Сюзанна. – По-моему, он только и ждал смятения союзных войск, чтобы воспользоваться этим и нанести решающий удар.

– Что ж, звучит правдоподобно, – отозвался герцог. – Знать, что происходит в стане врага, жизненно важно, но добыть эти сведения немыслимо сложно – даже когда армии разделяет расстояние всего в несколько миль. И если то, о чем вы рассказали императору, поспособствует ошибкам в его расчетах, вы прекрасно послужили Британии.

– Надеюсь, – вздохнула Сюзанна. – Я ужасно хочу, чтобы все это наконец закончилось. А теперь… С вашего позволения я поспешу в Брюссель. Домашние наверняка встревожились из-за моего долгого отсутствия.

– Даст Бог, все закончится уже через несколько дней, но предприятие будет рискованное, – сказал герцог. – Чрезвычайно рискованное. Спасибо вам за все, миссис Дюваль.

Сюзанна кивнула и вышла. Снаружи, где все еще шел дождь, Сюзанна попросила одного из солдат, дежуривших перед постоялым двором, помочь ей сесть на коня. Изнемогая от усталости, она снова отправилась в путь, чтобы поскорее преодолеть расстояние, отделявшее ее от дома.

Было уже далеко за полночь, когда она наконец подъехала к дому на улице Лёвен, но окна там еще светились. Привязав усталого гнедого, она постучала в дверь. Морис распахнул ее мгновенно и, увидев, кто на пороге, возликовал:

– Хвала небесам, вы невредимы, мэм!

– А уж я-то как рада, – с усталой улыбкой сказала Сюзанна. – Не мог бы кто-нибудь позаботиться о моем коне? Он заслужил овес и тщательную чистку.

Морис присмотрелся к забрызганному грязью гнедому.

– Что-то я его не узнаю…

Сюзанна стащила с себя насквозь мокрую накидку и бросила на выложенный плиткой пол.

– Я решила заняться конокрадством. Как прошло спасение?

Морис заулыбался.

– Мы привезли сюда не только капрала Аллена, но и еще трех раненых, которых нашли по дороге домой. Всем оказана помощь, все идут на поправку. Джанет Аллен осталась с мужем и заодно присматривает за остальными пациентами.

Прикрыв глаза, Сюзанна вознесла к Небесам краткую и пылкую молитву благодарности, после чего заявила:

– Мне нужна еда, горячее питье и ванна. Можно в любом порядке.

– И вы все это получите! – В прихожую вылетела радостная Дженни и заключила хозяйку в объятия. – А теперь – рассказывайте о своих приключениях!

Тут к ним вышел Лукас и, протянув Сюзанне стакан бренди, тихо сказал:

– И я не прочь услышать, что произошло. Садитесь и расскажите нам всем.

Явилась и мадам Морис с теплым одеялом, в которое закутала Сюзанну.

– Проходите, мэм. – Она провела Сюзанну в гостиную.

Сюзанну усадили в кресло, а Лукас присел перед камином, чтобы развести огонь пожарче. В окружении этих людей, так много значивших для нее, Сюзанна почувствовала глубокий покой и умиротворение. Недоставало только Симона.

«Господи Боже, пригляди за ним, – мысленно взмолилась она. – Пусть все наконец закончится, а он вернется домой, ко мне!»

Дождь прекратился – это Сюзанна заметила сразу же, как только открыла глаза. Интересно, который теперь час? По всей видимости, позднее утро. После изнурительного вчерашнего дня и ночного возвращения домашние дали ей возможность поспать подольше.

И Лео тоже спал, вытянувшись рядом. Сюзанна протянула руку и с улыбкой погладила котика.

– Дружок, тебя не затруднит позвонить?.. Нет, лучше я сама. – Она перекатилась по кровати и потянула за шнур звонка, и Лео, возмущенно мяукнув, скатился по подушке. К счастью, злопамятным он не был.

Едва Сюзанна успела взбить подушки, прислонить к изголовью кровати и усесться поудобнее, как вошла Дженни с подносом.

– Как вы себя сегодня чувствуете, мэм?

– Будто по мне промчался табун лошадей, – ответила Сюзанна. – Но могло быть и хуже – если бы не горячая ванна, которую вы устроили для меня ночью, и если бы не разбудили меня, когда я прямо в ней и заснула!

Дженни с улыбкой опустила поднос ей на колени.

– Вы полностью заслужили все, чем мы только могли вас побаловать! Когда Морис, Джанет и остальные вернулись и рассказали, как вы вызвались выйти к французским солдатам, чтобы спасти наших… – Дженни содрогнулась.

– Я же знала, что у меня больше всего шансов выйти из этой переделки невредимой. – Сюзанна отпила глоток восхитительного горячего шоколада. – К счастью, мне было некогда раздумывать, а то я бы наверняка испугалась. А теперь расскажите, что здесь произошло в мое отсутствие.

– Прошел слух, что Веллингтон отступает, а французские войска вот-вот войдут в город. Многие в панике бросились бежать в Антверпен. – Дженни улыбнулась. – Вам повезло, что вы этого не видели.

– Туда им и дорога, трусам! – заявила Сюзанна. – А как войска? О них что-нибудь известно? Ненавижу неизвестность!

– Как и все мы! Вот почему сегодня рано утром Морис верхом отправился к той деревне, Ватерлоо, чтобы все разузнать. Две армии выстроились поперек широкой долины, на расстоянии около мили одна от другой. Морис говорит, что у Веллингтона хорошая оборонительная позиция. Когда Морис уезжал, все было тихо. Он считает, что император ждет, когда подсохнет земля после дождя, чтобы лучше маневрировать своей артиллерией.

Сюзанна с трудом сглотнула, отложила недоеденный рогалик и пробормотала:

– Знать бы еще, как долго земля будет сохнуть.

– Морис думает, что примерно до полудня.

Сюзанна взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Двенадцатый час. Внезапно помрачнев, она допила шоколад, отставила поднос и, усевшись на краю постели, сказала:

– Пора найти себе хоть какое-нибудь занятие, чтобы не сойти с ума в ожидании.

– Мистер Мандевилл снова устроил уличный лазарет, – сообщила Дженни. – Я пойду помогать ему, если вам больше ничего не нужно.

– Я с вами. – Сюзанна вскочила на ноги, невольно поморщившись от боли во всех мышцах. – Ухаживать за больными не доводилось, но мне нравится помогать. К тому же солдаты за это так благодарны…

Женщины переглянулись, и Сюзанна поняла, что они с Дженни думали об одном и том же: если они помогают незнакомым людям, то, может быть, кто-нибудь незнакомый поможет их мужьям, если понадобится. Всего лишь суеверие, но в любом случае приятно приносить пользу.

Сюзанна начала одеваться, стараясь не думать о том, что скоро в нескольких милях от Брюсселя начнется грандиозное сражение с участием десятков тысяч человек. «Береги себя, mon chéri, береги себя!» – мысленно твердила она.

Как и объяснял жене Симон, командование голландско-бельгийским полком заключалось главным образом в умении с уверенным видом прохаживаться перед строем и просить подчиненных крепиться и держаться. И до сих пор его слова оказывались пророческими. Шестой пехотный полк принадлежал к войскам ополчения, и до возвращения Наполеона солдаты в нем в основном занимались еженедельной подготовкой и пили пиво, но тем не менее сумели удержать свои позиции у Катр-Бра.

В этом бою полк понес немалые потери, особенно среди офицеров. Капитан Де Йонг, старший из уцелевших офицеров шестого полка, вздохнул с облегчением, когда накануне Симон явился, чтобы принять на себя командование.

Еще больше его впечатлило то, что и Симон, и Джексон обладали достаточными знаниями голландского языка наряду с французским. Вместе с камердинером Симон почти весь предыдущий день провел среди подчиненных: знакомился с рядовыми и младшими командирами. Теперь полк уже выдвинулся на позиции, и ожидание, когда же начнется бой, начинало тяготить солдат, причем чертовски сильно.

Де Йонг также обошел своих подчиненных и встретился с Симоном в центре пехотного каре. Знамен было два: Королевства Нидерландов и шестого полка, – и они составляли красу и гордость тех, кто там служил. Полк, потерявший свои знамена, покрывал себя несмываемым позором, поэтому их берегли как зеницу ока.

Оглядывая силы союзников, Симон обратился к Де Йонгу:

– Впечатляет, верно? Знамена и мундиры полдюжины разных стран: не только Великобритании – то есть Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса, – но и Голландии и Бельгии от Нидерландов. А еще – Ганновера, Нассау, Брауншвейга. И мы можем надеяться, что на расстоянии десяти-двенадцати миль к нам уже спешит на подмогу прусская армия.

Де Йонг, молодой блондин с открытым лицом, посмотрел в ту же сторону, что и Симон, и в задумчивости кивнул.

– Раньше я об этом не задумывался, но мы участвуем в великом предприятии, верно?

– В пьесе Шекспира «Генрих V» есть место, где король обращается к своим войскам перед самой битвой при Азенкуре, – продолжал Симон. – И говорит что-то вроде «и проклянут свою судьбу дворяне, что в этот день не с нами, а в кровати»[1]. А сегодня как раз такой день – и не только для Англии, но и для всех союзных стран.

– Да, возвышенные слова… – Де Йонг нахмурился. – Они меня растрогали. Но рассудок твердит, что лучше бы я сейчас находился дома, в постели с женой.

Симон рассмеялся.

– Увы, и мне рассудок говорит то же самое.

– Я рад, что вы рядом со мной, полковник, – уже серьезным тоном продолжал Де Йонг. – После Катр-Бра я уже не могу назвать своих солдат необстрелянными, но одной битвы мало, чтобы приобрести боевой опыт.

– Однако начало неплохое. – Симон кивнул в сторону солдат в темно-синих мундирах, выстроившихся в каре. – Шестой полк и другие голландско-бельгийские части храбро сражались при Катр-Бра и спасли армию союзников от катастрофы. Славные парни. Вы имеете полное право гордиться ими.

– Я и горжусь. – Де Йонг скорчил гримасу. – Но мы же ополченцы… А в мирной жизни я капитан рыбацкого судна.

– Рыбаки нужны в мирной жизни больше, чем солдаты, – улыбнулся Симон.

– Дождаться не могу, когда снова поднимусь на свое судно! – с жаром воскликнул Де Йонг.

БУ-БУ-БУ-БУУУМ!!!

Их разговор прервался – пушки французской армии разразились громоподобным залпом, от которого затряслась земля и заложило уши. Солдаты шестого полка вздрогнули, некоторые побледнели, но большинство явно обрадовались тому, что битва наконец-то началась.

Французское пушечное ядро со зловещим грохотом рухнуло в десятке ярдов перед каре, отскочило от земли и покатилось под ноги солдатам. Один из подчиненных Симона с любопытством шагнул ядру навстречу.

– Отойдите! Оно может убить! Отойдите! – закричал Симон.

Солдаты в испуге расступились в стороны, пропуская ядро. Повысив голос, чтобы перекрыть грохот канонады, Симон прокричал:

– Французские артиллеристы иногда стреляют под низким углом и с расчетом на недолет, чтобы часть пути ядро проделало по земле! Так ядра наносят больше ущерба! Передайте это всем! Не приближайтесь к катящимся пушечным ядрам!

Солдаты тотчас же принялись передавать друг другу это предостережение, и вскоре уже все довольно ловко уворачивались от ядер. Но, увы, несмотря на их старания, несколько ядер угодили прямо в каре, убив и ранив с десяток человек. Симон распорядился, чтобы полковой лекарь обустроил место для оказания помощи, и в каждом взводе назначил ответственных за переноску раненых к этому месту. Раненых тем временем становилось все больше, а солдат в каре – все меньше, и размеры каре сокращались.