– Ох, Танюша, придём сейчас и обрадуем Зинаиду Ивановну. Мы славно с тобой потрудились, все сотрудники доставлены в больницу, первую помощь мы им оказали. Теперь смело на новое место переезжать можно.

–Какое ещё новое место?

Удивлённо спросила Таня и посмотрела в ясные глаза Оли.

– Ну как какое! Ты разве забыла, что сегодня мы все перебираемся из нашего лагеря. Здесь становится не безопасно, тем более наши войска уже отдалились от Волги, будем кочевать в другую область.

– Какой ужас! Я думала мы будем здесь ещё какое-то время.

– Да чего ты, Танька?! Какая нам разница где от смерти верной прятаться.

Оля была спокойной и невозмутимой. По сути своей она была права, ведь если бы ни Эрих и его неведенье о новом местоположении лагеря, Таня совсем бы не переживала. Она схватила Олю за руку и потащила её вперёд за собой.

– Куда мы так спешим? Ещё успеем, Танька.

– Нужно скорее назад вернуться, мне с Шуркой срочно поговорить нужно.

– Ладно, как скажешь.

И девочки как можно скорее стали идти. Четыре раза они срезали свой путь, чтобы было короче, однако подошли к их дому всё равно через час. Запыхавшись, Таня оттряхнула ладошки и постучала в дверь, которая мгновенно открылась. На пороге стояла угрюмая Шура, которая увидев девочек расплылась в ироничной улыбке.

– Они явились, Зинаида Ивановна!

Крикнула Шура и посмотрела в сторону комнаты. Оттуда доносился хриплый голос Широковой, которая по всей видимости с утра находилась в более лучшем расположении духа, нежели сейчас: «Пускай Олечка заходит…И товарищ Иванченко пусть тоже не стесняется.»

Шура отодвинулась и освободила девочкам дверной проём. Они вошли в коридор и стали направляться в комнату. Оля вела себя, как обычно, а вот Таня почувствовала, что-то неладное и заходить в комнату, где их все ждали, включая Зинаиду Ивановну, ей абсолютно не хотелось. Она остановилась на пороге и словила на себе всеобщий презренный взгляд.

– Ну, что, Татьяна! Не желаете нам рассказать что-нибудь?

Таня сглотнула кислую слюну и почувствовала, как трясутся её коленки. Мурашки пробежали по всему телу, и она лишний раз убедилась в том, что не зря начала волноваться.


ГЛАВА IV

Зрачки её карих глазах максимально расширились и стали бегать туда-сюда, словно маленькие солнечные зайчики. Атмосфера в комнате была не особо благоприятной, в воздухе чувствовалось напряжение.

– Я не понимаю о чём Вы, Зинаида Ивановна!?

Испуганно воскликнула Таня и посмотрела на сморщенное лицо пожилой женщины.

– Ну, раз ты совершенно не имеешь представления о чём пойдёт речь, пожалуй, я освежу тебе память. Присаживайся!

И Зинаида Ивановна указала своей тонкой кистью на маленький железный табурет. Таня не стала ничего говорить и покорно выполнила приказ Широковой, надеясь на то, что ситуация наконец прояснится. Присев на табурет, Танино лицо сталось сдержанным и серьёзным. Она находилась в полной готовности к тому, что вот-вот услышит нечто малоприятное. Зинаида Ивановна так же не стала тянуть время и слегка прокашлявшись начала свою речь, а остальные девчушки, смирно стоявшие под стенкой, то и дело наблюдали за этой картиной.

– Товарищ Иванченко, потрудитесь объяснить мне, как Вас, такую умную и сообразительную девушку угораздило связаться с человеком, представляющим опасность всем нам, вместе взятым? Выгляньте в окно и убедитесь, что сейчас не лучшее время для любовных романов. На дворе сорок первый – время, когда каждый спасается как может. Люди гибнут, словно насекомые, а ей хоть бы хны! Придумала себе, что влюбилась и ходит здесь довольная. Не об этом думать нужно, Татьяна, не об этом! Теперь опустим предисловие. Он немец, Татьяна! Твой Эрих Ремер состоит в четырнадцатом отряде Германской разведки. Неужели тебе это ни о чём не говорит? Опомнись, дурочка, ты вовсе ему не нужна! Он обманет тебя в два счёта, а потом прикончит и тебя, и твоих друзей. Наш полк в опасности, наша страна в опасности, Таня! Как ты могла поверить в искренность его намерений? Думаешь он правда влюбился в тебя за такой короткий срок? Сомневаюсь я в этом! Ты глубоко заблуждаешься, полагая, что обретёшь с ним истинное счастье. Он использует тебя ради своих коварных целей, ведь как известно, на войне все средства хороши, а ты – идеальное оружие в руках фашиста!

Зинаида Ивановна закончила свою речь на повышенных тонах. По её лицу было видно, что она испытывает злость, гнев и страх за дальнейшее существование своих подопечных. Она перевела дыхание и потянулась к деревянной тумбе, на которой стояла кружка с водой. Испив из неё всю воду, она вернула кружку на прежнее место и заново взглянула на растерянную Таню. Таня же тем временем уже была сломлена. На её глаза наворачивались слёзы. Самое первое, что приходило ей в голову – это мыли о предательстве Шуры. Ведь Таня поверила ей, рассказала главный секрет в своей жизни, а та в свою очередь поклялась хранить его. В итоге вышло, что Шура обманула её и сделала так, как посчитала нужным. Этот факт очень угнетал Таню, и она совершенно не знала, что же ответить, разгневанной Зинаиде Ивановне. Она чувствовала себя скованной и подавленной, сидя на маленьком табурете, в окружении людей, которые накинулись на неё и совершенно не желали понять истинные мотивы её поступков. Непонятно каким образом, она должна была доказать всем обратное, доказать то, что Эриху можно доверять и то, что они действительно любят друг друга.

– Я не знаю, что всем вам ответить. Мне жаль, что Шурочка не умеет хранить чужие тайны.

Лицо у Шурки заметно покраснело, ей конечно же стало стыдно за то, что она поступила не по-товарищески, но другого выхода у неё не было. Она совсем не знала Эриха и страх какой-либо связи с немцем был неописуемо сильным. Шура стояла и молча упиралась о стену, отводя глаза в сторону. В ней так и не нашлось смелости хоть как-то ответить Тане. Зато Зинаида Ивановна не упускала возможности перекинуться с Таней парой слов. Она сразу же встала на защиту Шурки, и делала это весьма уверенно.

– А вот на Фролову тут спихивать не надо. Я тут с вами не бабские сплетни обсуждать собралась. Перед нами стоит конкретная проблема, которую необходимо решить, и положить конец всему этому беспределу я намерена здесь и сейчас. Вы будете отвечать за свои поступки, товарищ Иванченко?

– Да, буду! Уважаемая Зинаида Ивановна, миленькая, никто из вас не знает Эриха, ведь если бы вы провели с ним хоть чуточку времени, то поняли бы, какой он замечательный человек.

– Ну разумеется, замечательный человек из немецкой разведки. Да вся его любовь к тебе, придумана лишь для того, чтобы разузнать, что-то о русском фронте. Как вы вообще нашли с ним общий язык?

– А он наполовину русский…и душа у него, видимо, русская! Ведь он понимает меня с полуслова. Я никогда не встречала таких людей, и я верю ему, верю так, будто тысячу лет знакома с ним.

– Меня мало волнует то, чем, якобы покорил тебя Ремер. Танюша, девочка моя, ты ведь знаешь, что никто из присутствующих здесь не желает тебя зла, особенно я. Я пекусь о вас, как о собственных детях. Вы помогаете мне на мгновенье забыть, что мой Никитка где-то там сейчас погибает за честь нашей родины. Я верю! Верю, что эта ужасная, кровавая, беспощадная, жестокая война вот-вот закончится. Но для того, чтобы победить, чтобы остаться живыми во имя мира и добра, мы должны бороться. Бороться до последнего – вот наша основная задача на сегодняшний день. Я не вправе лишать тебя человеческих чувств, но ты должна осознать то, что так называемая любовь с Эрихом и вовсе не является любовью. В случае с ним, ты получишь нож в спину и в сердце. Прими это!

Хрустальные слёзки на Таниных глазах застыли, казалось, что ещё чуть-чуть и они превратятся в мелкие алмазы, которым что-то мешает выпасть из глубоких, карих глаз. Её бледное лицо побелело ещё больше. Она до последнего не могла поверить, что это действительно происходит именно с ней. В одночасье, грёзы о совместном счастье с Эрихом, стали для неё совершенно пустыми. «А вдруг он действительно меня не любит? Вдруг, он соврал мне обо всех чувствах, которые испытывает ко мне? Вокруг нас так много ослепительно красивых девушек, так почему же он выбрал именно меня? Кто я? Сиротка, которая всегда лишь мечтала о теплоте и заботе. Разумеется, после стольких мучений, которые я повидала, я сходу могу довериться и оттаять от незначительной заботы. Так долго я была одинокой и никому ненужной, что и впрямь поверила абсолютно чужому мне человеку. Быть использованным в корыстных целях никто не желает, однако именно я, добровольно подписалась на это. Ведь Зинаида Ивановна права, я откликнулась на зов своего сердца и отключила разум. Эриху нельзя доверять. Ни один немецкий солдат, хладнокровно убивающий мирных жителей, не поддастся искушению и не влюбится в первую встречную. Значит я нужна Эриху в качестве верного оружия, в борьбе с противником.»

С виду казалось, что Таня потерялась в пространстве и совершенно не соображает, что с ней происходит, однако в голове её кипели страсти. Мысли сменяли друг друга, и помолчав пару минут, она сделала глубокий вдох, на выдохе произнеся свой вердикт.

– Я приношу свои извинения за то, что заставила всех вас волноваться. Благодаря Вам, Зинаида Ивановна, я поняла, что Эрих Ремер является моей глупейшей ошибкой. Мне не стоило поддаваться чувствам, в первую очередь я должна была думать о всеобщей безопасности. Мы никогда с ним больше не увидимся и тем более не будем вместе.

По её щекам потекли долгожданные слёзы. В этот момент она ненавидела весь мир и себя в первую очередь, ведь она позволила себе разрыдаться на глазах у всех. Тане совершенно не хотелось вызывать чувство жалости. От него ей становилось тошно. В её жизни наступил очередной дурной период, когда просто хотелось беспробудно уснуть. В своих собственных словах Таня слышала ложь, ведь она не на секунду не переставала любить Эриха. И хотя она понимала, что коллектив и Зинаиды Ивановна правы, и Эрих действительно солдат немецкой разведки, которому нельзя доверять, она по-прежнему его любила и благодарила Господа Бога просто за то, что встретила его однажды. Все чувства и мысли мешались воедино. Таня твёрдо приняла решение закопать свои чувства и смотреть в глаза реальности. А реальность была такова – Эрих её главный враг.

– Не плачь, Танечка! Пройдёт война, ты ещё первая замуж выскочишь. И любить ещё будешь, и тебя будут. Гордись тем, что осознала всё и приняла верное решение.

Улыбаясь повторяла Широкова. Разговор закончился в её пользу, Таня признала свои ошибки и встала на путь исправления. Девочки из дружины уже давным-давно собрали вещи и были в полной готовности к основанию нового военного лагеря. Таня высморкалась в красный носовой платочек, который протянула ей Оля Жукова, и пошла вслед за девочками. Может быть, оно и к лучшему, что Эрих ничего не знал и даже не подозревал того, что больше никогда не увидит Таню.


День подходил к концу и выдался он не самым лёгким. Девочки расставляли свои вещи на новом месте. Медицинская дружина разместилась недалеко от посёлка Фряново, на берегу узкой речки. Девочки натянули большие шатры и обустроили их внутри, сделав там настоящие больничные палаты. А собственные вещи оставили в небольшой палатке, в которой собрались заночевать. По последним известиям, тем временем, пока среди дружины велись разговоры об отношениях Тани и Эриха, Москву окружили со всех сторон. Надвигалась воздушная атака, которую русская авиация не знала, как предотвратить. Зинаида Ивановна, вооружившись парой девушек, отправилась на подмогу авиации, ведь раненных среди них было так же много, как и в пехоте. Остальные остались во Фряново, им было поручено подготовить к завтрашнему наступлению целую роту солдат. Оставшиеся девочки покорно выполняли поручение Широковой и клали в сумки солдатам вещи первой необходимости, ведь им предстояла дальняя дорога. С каждым днём на улице становилось всё холоднее и холоднее. Отчаянная Таня, укутавшись шерстяным шарфом, сидела в шатре и напевала себе под нос какую-то мелодию. Ничего её не радовало, ведь помимо кровопролитной войны, которой не видно было конца, она испытывала чувство потери и безысходности от расставания с Эрихом. Она была огорчена тем, что бросила своего возлюбленного тайно, не посмотрев напоследок в его чистые, как небо глаза. «Глупая, глупая я! Зачем вообще позволила себе связаться с ним. Почему не сбежала в ту минуту, когда только обнаружила его на поляне? Рано или поздно он бы всё равно меня предал. Верно девчонки говорят, фашист он самый настоящий, дрянь из немецкой разведки. Узнал где лагерь наш находится, слава Господу, что мы покинули то место, слава Господу, что он не знает где мы сейчас. Этот страшный человек убил бы и меня, не моргнув и глазом. Ведь он убил уже сотню солдат, сотню ни в чём неповинных людей, подорвал тысячу домов, вместе со своими сослуживцами. Ненавижу Эриха за это, хоть и беспамятно его люблю!»