Танины мысли о случившимся всё никак не прекращались. Она хвалила и одновременно винила себя за то, что ушла от Эриха «по-тихому», так ничего и не объяснив. Усталость брала над вверх и едва опустивши свою голову на мягкий свёрток из простыни, Таня погрузилась в обрывистый сон.

Гул танков был слышен отовсюду. Порывистый ветер заставлял шатры колыхаться туда-сюда. Вечерело. Солнце, которое уже давно не могло согревать Землю в полную меру, начинало заходить. Неподалёку от Фряново простирался маленький парк, издалека похожий на лес. В нём стояла дюжина деревьев, листья на которых давно опали. С каждой минутой часа, ветер становился ещё сильнее и листва, лежавшая у корней деревьев, начинала медленно подниматься вверх. Большие и маленькие листья, летали по сторонам, а затем вновь опускались на землю, создавая узор уютного ковра. Никакая война не могла изуродовать настоящую природную красоту. Картина маленького парка была печальной, но в то же время такой загадочной и завораживающей. Небольшой участок земли был абсолютно пустым. Его окружали лишь стволы, слегка колыхавшихся деревьев. Этот парк был наполнен лёгкостью и свежестью. Воздух в нём был фантастически чистым. Никто и никогда не видел там дыма от огня, струящегося вверх, никогда не видел горы пепла, рассыпанного по каждой дорожке. Этот парк был единственным местом во Фряново, которого не успела коснуться война. Наконец на улице окончательно стемнело и верхушки голых деревьев перестали виднеться. Таня до сих пор спала и снились ей не самые приятные сны. Сначала девушка видела образы солдат. Окровавленные лица со слезами на глазах смотрели прямо на неё и что-то пытались ей сказать. Затем Таня видела, как она бежит по каменистой дороге, босая и в одной ночной рубашке. Ноги были разбиты в кровь, а зубы сводило от холода. Она бежала без остановки, пытаясь догнать машину, на которой уезжала Зинаида Ивановна. Чёрная машина не останавливалась, а уставшая Таня сбилась с дыхания и упала посреди дороги. Из отдаляющейся машины показалась тонкая сморщенная рука Широковой, которая помахала Тане на прощанье. Кошмарные сны не прекращались, и Таня в очередной раз увидела ужас своего воображения. Она стояла на поляне, той самой, где когда-то впервые встретила Эриха. Он тоже там был, только брюки у него были порваны, а китель имел на себе пятна свежей крови. Он глядел на Таню и что-то тихо шептал на родном немецком языке. А потом улыбнулся ей и сказал, что будет любить её всегда. Не выдержав такого напряжения Таня закричала, и сама же проснулась от собственного звука. Сердечко её стучало как у маленького воробушка, который впервые увидел воочию хищного кота. Таня осмотрелась по сторонам. В шатре никого не было, в нём было тепло и уютно. Через тонкую метрию послышались пронзительные звуки, которые издавали ночные сверчки. Слегка отдышавшись и отойдя от испуга, Таня потянулась к своей сумке, в которой была маленькая бутылочка с простой водой. Не успев открутить крышку, Таня услышала дикие вопли на улицы и шум подъезжающей машины. Она вскочила с пола и вылезла из шатра, захватив с собой маленький фонарик, на случай если на улице совершенно темно. Из палаток повыскакивали остальные девочки, которые сегодня никуда не уходили. Все они столпились у дороги и не понимая, что происходит глядели на Шуру, которая со слезами вылезала из военного фургона. Таня, забыв про все обиды подбежала к ней и с испуганным лицом посмотрела в её заплаканные глаза.

– Шура, Шурочка, что случилось?

Но Шура так и не нашла в себе сил успокоиться и ответить на Танин вопрос. Она лишь кивнула в сторону багажника, который открывали два молодых сержанта. Водитель фургона тоже вышел и приобнял зарёванную Шуру. Девочки стояли в растерянности и понимали, что случилось что-то ужасное. Сержанты вытащили из багажника три бездыханных тела. Две девочки из дружины были покрыты синяками и гематомами, которые были не совместимы с жизнью. В третьем теле юные медсёстры узнали Зинаиду Ивановну, их любимую наставницу. На ней не было и живого места. Голова была пробита чем-то острым, лицо было опухшим и затёкшим. Руки и ноги потеряли естественную форму, из чего можно было сделать вывод о том, что они сломлены. Все вздрогнули от ужаса. Нет, не может быть, чтобы они погибли. Такая мысль просто не укладывалась в голове. Минутное молчание стало прерываться всхлипами и в это время началась поистине жуткая паника.

– Нет, нет! Я не верю, что они мертвы. Ну как такое возможно?

Рыдая говорила Таня, глядя в глаза водителю. Он стоял неподвижно и на лице его читалась скорбь. Найдя в себе силы, хоть что-то вымолвить, он тяжело вздохнул и опустил серые, туманные глаза вниз.

– Это война, девочки! Война! Она не щадит никого. Мы ехали по обрывистой дороге, стремясь как можно скорее оказаться в Подмосковье. Все вы наверно прекрасно знаете о том, на какой героический подвиг шла ваша наставница. Вчера днём ей сообщили о том, что районная больница была подорвана и всех, кто в ней находился придётся спасать от новоиспечённых увечий. Зинаида Ивановна была представителем самой сильной, добровольной медицинской организации в нашей местности, а также человеком, несущим ответственность за людей. В очередной раз она взвалила на свои хрупкие плечи военное дело, в которое ввязала трёх своих медсестёр. Мы проезжали мимо заброшенных железнодорожных путей, как вдруг на дороге, перед самым нашим носом, появился танк Рейнметалл У120, в экипаже которого находилось шесть немецких бойцов. Мы сразу почувствовали опасность. Сержанты выбежали и попытались начать огонь, а я молча сидел и не знал, как мне поступить. Теперь я виню себя во всём, но в то же время так бессовестно оправдываю. А что я мог сделать? Ведь я простой водитель, а вовсе не командир. Этот огромный танк направлялся в сторону железнодорожной базы, где хранились еда и вещи первой необходимости, которые были перевезены из соседних стран. Немцам было не до нас, и я до сих пор удивлён, почему они не убили всех. Пустив два слабых выстрела, немецкие солдаты добились серьёзного ранения одного из сержантов. Зинаида Ивановна, Верочка и Люба выбежали из фургона, я не мог остановить их, ведь они желали помочь товарищу. Благо, что Шурка осталась со мной. Она готовила медицинский спирт и место в машине, чтобы разместить раненого бойца. Вдруг, раздался выстрел из пушки, и наши отлетели в разные стороны. Я со слезами на глазах спасал девочек и Зинаиду Ивановну, но было слишком поздно. Смерть наступила мгновенно. Сержанты пострадали, но выжили. Мы приняли решение развернуть фургон и вернуться обратно во Фряново. Я никогда ещё не вёз трупы, так глупо ушедших из жизни людей.

Водитель Николай, заканчивал свой трагичный рассказ со слезами на глазах, а позади него стояла Шура, которая не переставала рыдать.

–Мы справимся с этим! Мы сильнее всей этой горести.

Вымолвил один из сержантов, который так же, как и все находился в критическом состоянии.

Для девочек, гибель Широковой стала неожиданным ударом, который мгновенно их подкосил. Зрелище, творившиеся в эту ночь в лагере, было самым ужасным из всех. Из кромешной тьмы помогали выйти пара ручных фонарей. Все стояли напуганные и заплаканные. На душе поселилось тревожное чувство, будто часть тебя, самую близкую и светлую часть – оторвали и выбросили в помойную яму. Таня обнимала Шуру, и вместе они создавали дуэт. Дуэт, где созвучно текли слёзы и слышались отчаянные всхлипы. Николай копал небольшие ямы рядом с шатром. Было принято решение о том, чтобы похоронить девочек и Зинаиду Ивановну именно здесь. Этой ночью никто так не уснул. Сначала все отходили от шока, затем заново в него погрузились, видя, как в сырую землю закапывают дорогих им людей. Прощанье с подругами и верной наставницей, при свете луны, было, пожалуй, самым страшным, что девочки повидали за время этой жестокой войны. Казалось, будто дикий рёв, стоял во всём Фряново и слышали его абсолютно все, кто находился поблизости. Аккуратно положив изуродованные тела в ямы, их прикрыли большими плотными покрывалами, а затем сержанты принялись засыпать их землей.

«Я знаю, что они навсегда останутся в наших сердцах. Как жаль, что я так многого не успела сказать Зинаиде Ивановне. Очень жаль, что я не смогла выразить ей слова благодарности за то, что она так искренне ко мне относилась, за то, что давала мне советы и помогала во всём, за то, что полюбила меня как собственного ребёнка. Без её помощи мы не выполнили бы и половины работы, но теперь это в прошлом. Оставшись без наставницы, мы просто обязаны взять дело в свои руки и быть ещё более самостоятельными. Мы продолжим нести свою ношу, а она, наблюдая за нами сверху, будет гордиться!»


Разум Тани всё никак не мог отключиться. Эмоции и чувства кипели внутри неё, лоб был горячим, а глаза усталыми и опустошёнными. Она лежала в палатке совсем одна, другие девочки, как никогда боялись одиночества, они забрались в большой шатёр и ночевали все вместе. Таня же предпочла остаться наедине с собственными мыслями. Ей было гораздо легче рассуждать здесь одной, чем воочию видеть, как все не перестают рыдать. Ночь была длинной и казалось, будто Таня не может уснуть целую вечность. Укрывшись белой простынёй, она закрыла свои глаза и тихо помолилась Богу. Молитва была долгой. Таня просила прощения за грехи всех людей, за то, что они без видимой на то причины, убивают друг друга, заставляя родных и близких скорбеть всю оставшуюся жизнь. Таня молилась о том, чтобы жизнь наладилась, чтобы война закончилась и больше никто и никогда не пострадал. Она перекрестилась три раза и закрыла свои глаза. Сердце перестало бешено колотится, учащённый пульс начал приходить в норму. Таня начала чувствовать, как внезапно исчезает душевная боль, ей всё больше и больше хотелось спать. Она точно знала, Господь рядом с ней!


ГЛАВА V

На тусклом сером небе виднелись пушистые белые облака. Они плыли, цепляясь друг за друга, создавая общую небесную картину. Раннее утро дарило лёгкую свежесть и надежду на то, что всё наконец-таки образумится. С момента трагедии в медицинской дружине, прошло полторы недели. Всё это время девочки по-прежнему находились во Фряново, не зная куда им идти дальше. В этой местности не проходили серьёзные бои, в основном, здесь просто проезжали танки, чаще всего русские. Здесь была проложена гладкая дорога к Москве, о которой пока-что не знали немцы. Небольшая могила, в которой покоилась Зинаида Ивановна была рядом с девочками, они часами сидели рядом и спрашивали совета, но вот помочь им она уже ничем не могла. За старшую медсестру осталась Шура Фролова. Она следила за порядком в девичьих аптечках, следила за тем, куда направляется русская армия, чтобы знать в какой местности необходимо дежурить. Иногда во Фряново приезжал Николай Семёнович, тот самый водитель, который не бросил дружину в трудную минуту. Он приглядывал за девочками, как мог: привозил им еду и воду, бинты и тёплые вещи, рассказывал им последние события, которые творятся на фронте. Вот и это утро не стало исключением, Николай Семёнович припарковал свой фургон рядом с шатром и стал выгружать из багажника какие-то коробки. В это время Шура расчищала путь к шатру от листьев. Они, как и полагается, полностью осыпались на землю, по приходу холодов. Шура увидела, как измотанный Николай Семёнович в очередной раз навестил их с самого утра, и тотчас же подбежала к нему.

– Доброе утро! Вы сегодня раньше обычного пожаловали. Вам помочь?

– Не надо, Шурочка. Эти коробки тяжёлые, в них банки с закрутками. Их привезли сегодня в Подмосковье, со склада пищевой базы. Такими вот харчами питаются в местных войсках. Я как раз навещал племянника там, вот он и передал мне пару баночек, мол знает, что мне вам помогать надо.

– Вот оно что, теперь ясно! Спасибо Вам ещё раз, не знаю даже, что бы мы делали, если бы совсем одни остались.

– Не думай об этом, милая! Жизнь-зараза, и без того нас всех мучает.

– И то верно! Ума не приложу, куда двигаться дальше. Зинаида Ивановна разочаровалась бы во мне, если б только знала, как неумело я руковожу всеми.

– Не кари себя, дорогая! Ты не виновата, что в свои семнадцать лет повидала много ужаса. Ты юная и имеешь полное право не знать чего-то.

– Я просто хочу, чтобы война закончилась, но для этого нужна отчасти и наша помощь. С Зинаидой Ивановной мы всегда знали куда идти и что делать, а сейчас что? Я стала главной лишь на словах, а на деле даже не знаю, что творится дальше Фряново.

– Зато я знаю! Для чего же вам Николай Семёнович? Я способен не только еду и вещи привозить, но и давать кое-какие наставления. Слушай и запоминай, Шурочка – последние новости. Всё Подмосковье затаило дыхание. Внезапное затишье со стороны третьего рейха даёт нам право полагать, что мы в ещё большей опасности, нежели раньше. Соседние сёла уже готовы к атаке, вовсю строят баррикады, наши солдаты за ночь перезарядили всё огнестрельное оружие. К сегодняшнему вечеру они планируют направиться к Московским воротам и ждать, когда наступят немцы.