Словно недостаточно было заставить меня чувствовать себя пустым местом, так она добила меня еще и своей реакцией. И тем фактом, что это казалось правильным. Конечно, я нравился ей. Конечно, она хотела меня. Так и должно было быть.

Слушайте, не то чтобы я был каким-то пещерным человеком, но я вырос, смотря те же фильмы, что и все другие. Усердно работай, стань умным, превзойди тех, кто хочет утащить тебя вниз, и ты завоюешь девчонку.

Каждый. Чертов. Раз.

Ее желания и нужды, черт, ее личность, казалось, даже не брались в расчет. Словно она всегда бродила в кулуарах со свободолюбивой улыбкой на лице, ожидая очередного чмошника, который поймет, что власть в нем самом. И затем, бум, бюстгальтер и трусики слетают.

Я знал, что реальный мир не подчинялся таким правилам, но никто не заботился о том, чтобы объяснить, по каким правилам стоит жить. Так что, думаю, когда я встретил Дарью, и, казалось, я уже нравился ей по какой-то необъяснимой причине, я понял, что моя работа сделана. Мне не нужно было трудиться, чтобы сохранить ее интерес, я уже заполучил ее.

Но ты должен знать лучше, Чейз! Ты хренов миллиардер-ученый — что с тобой не так?

Черт, откуда я должен был знать? Умнейшие мужчины мира становятся глупцами, когда дело касается женщины. Это доказанный факт. Каковы были мои шансы?


* * *


Когда я спустился вниз, то с удивлением обнаружил, что Дженна уже не спит.

Я был готов к тому, что в такое время она еще крепко спит. Но забыл ту беседу с Мэдди, когда она упомянула, что они обе были заядлыми гуляками, и, даже если Мэдди остепенилась из-за беременности и кормления грудью, это не значило, что Дженна сделала так же.

Я замер на пороге кухни, увидев ее, сидящую на одном из табуретов.

— Доброе утро, — сказала она. — Я сделала кофе.

И она его действительно приготовила. Она прятала лицо за своей чашкой, я же чувствовал ее прикованный ко мне взгляд, когда блуждал по кухне в поисках... чего-то. Как так случилось, что только я был смущен?

Теперь, когда я знал ее размер, я купил для нее еще несколько нарядов и оставил их в гостевой комнате, которую она выбрала. Она выглядела феноменально в темных джинсах и простой кремовой блузке, что было неудивительно. Но ее вид в том платье прошлой ночью открыл абсолютно новый уровень оценки красоты по всем параметрам.

— Без спешки, но я хотела поговорить об условиях нашей сделки, — сказала она, как ни в чем не бывало. — Как только будешь готов, — ее глаза сузились. — Кстати, ты себя нормально чувствуешь?

— Хорошо, — сказал я, наливая кофе в чашку. — Знаю, что ты, возможно, не помнишь этого, но…

— Я помню прошлую ночь, — ее голос был удивительно спокоен, и казалось, что она ждала моей реакции. Что за черт? Почему эта женщина так выбивает меня из колеи? Я должен был контролировать все. — Ты надел маску кретина-альфа-самца, но был действительно идеальным джентльменом, — она улыбнулась.

— Спасибо, — пробормотал я, пялясь на свой кофе. — Но я не знаю, действительно ли это по-джентльменски, — внезапно, меня посетила мысль, и я уставился на нее. — Ты играла?

Ее щеки едва порозовели.

— Возможно, немного, — призналась она. — Но я действительно была слегка выпившей.

— О, мой Бог, — я спрятал голову в руках. — Что же, я знаю, кого бы я номинировал на Оскар.

— Ну же, не воспринимай это так, — она дотянулась и толкнула меня в руку. — Это была игра примерно на тридцать процентов.

— Какие тридцать процентов? — Я поднял мутный взгляд. — Или я не хочу знать?

Ее рот изогнулся.

— Хороший волшебник не открывает своих секретов.

— Черт подери, — я схватил кружку с кофе. — Ты не волшебница, Дженна.

— Давай позволим академии судить, — сказала она. — Когда будешь готов поговорить начистоту, приходи ко мне в библиотеку.

Что ж.

Это все объясняет. У меня было несколько идей, как можно подсластить пилюлю, так сказать, присудить себе больше заслуг. А учитывая ее поведение, казалось, уместно было использовать самую хитрую.

В эту игру могут играть двое.

После серии глубоких успокаивающих вдохов я вошел в библиотеку и сел за свой стол. Она смотрела на меня с умеренным интересом, пока я не сложил руки и не заговорил.

— Я думал о том, как ты можешь помочь людям сильнее поверить в наши отношения, — сказал я. — Но в качестве справедливого предупреждения я скажу — тебе это не понравится.

Пожав плечами, она ждала взрыва бомбы.

— Ты уже немного знаешь о стиле жизни, который я веду. У меня есть друзья. Точнее, профессиональные партнеры, хотя мы следуем негласным правилам поведения, когда дело касается отдельно бизнеса и удовольствия. В частности, есть один клуб, который я обычно посещаю, по крайней мере, раз или два в месяц. Если пойдешь со мной, никто не усомнится в том, что наши отношения реальны. Моя бывшая жена все еще знает многих людей оттуда, а в обществе слухи распространяются быстро. Если покажешься вместе со мной, практически половина битвы будет за нами.

Она скрестила ноги, наклоняясь вперед, словно журналистка, узнавшая особенно сочную и пикантную новость.

— Ты хочешь, чтобы я сыграла твою сабмиссив?

Она улыбалась, немного. Но не убегала. Я поерзал на сидении, внезапно ошеломленный фантазией, где Дженна в красивом маленьком ошейнике, прикрепленном к элегантной серебряной цепочке — и на другом конце я, показывающий ее клубу.

— Буду честен, — сказал я, пытаясь успокоить учащенный пульс. — Я ожидал больше борьбы.

— В этом все же есть смысл. То есть, твоя бывшая жена может поверить, что я исцелила твой порок, но, кажется, она быстрее купится, если подумает, что ты развратил меня, — в ее тоне было что-то игривое, но я также знал, что причиной этого были ее настоящие чувства касательно моих наклонностей. — Так что за условия?

Мгновение я раздумывал.

— Дважды в месяц я буду брать тебя в клуб, который посещаю. Это светское мероприятие. Тебе не понадобится делать ничего, кроме как быть там, и не нужно будет наблюдать за чем-либо, от чего тебе будет не комфортно. Мы пообщаемся, убедимся, что нас увидели, и уйдем домой.

Она снова жевала свою губу, розовый румянец поднимался от шеи и медленно распространялся по щекам.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что мне не нужно будет наблюдать за чем-либо, от чего мне будет некомфортно?

Черт. Я не должен был даже упоминать об этом. Живые сцены были маленькой частью собраний, на которые я ходил, и она даже не столкнется с ними, если не пойдет шпионить по задним комнатам. Земля быстро уходила у меня из под ног.

— То есть, какую бы сумасшедшую сцену оргии с Томом Крузом и Николь Кидман ты себе ни представляла, там такого не случится, — я быстро исправился, и ее лицо немного расслабилось. — Это просто возможность для людей с одинаковыми интересами выпить и отдохнуть. Никто не побеспокоит тебя. Доминанты не заговорят с тобой, если только не получат моего разрешения.

Ее брови снова сошлись на переносице. Проклятие, я упускал ее.

— Это знак уважения, — сказал я, практически спотыкаясь о свои собственные слова. — Не потому, что ты женщина, а потому, что ты моя...

Вау, я буду думать прежде, чем говорить?

— ... потому что они будут думать, что ты моя сабмиссив, — перефразировал я. — Домы, как правило, не разговаривают с сабами, если только не получили разрешения.

Она скрестила руки, вытягивая ноги перед собой и откидываясь на спинку дивана.

— Звучит сложно.

— На самом деле все очень просто, — сказал я. — Дело в том, что, когда ты в мире просто взаимодействуешь с людьми, пытаясь освоиться в огромном клубке моральных правил и личных заскоков, это сущий кошмар. Есть уйма силовых структур и невысказанных правил и ожиданий. Но затем ты попадаешь в мой мир, и все открыто относятся к этому. Вот там настоящий свод законов, и все мы согласились следовать ему.

— Но что, если кому-то не нравятся правила? — она слегка наклонила голову. — Они не могут подходить всем. Не совсем.

— Тогда ты создаешь свои собственные. — я пожал плечами. — Единственное непоколебимое правило в этом образе жизни — уважение. Уважение границ других людей, уважение их деятельности и уважение того, как они хотят, чтобы с ними обращались.

Дженна прижала колени к груди, снова откинувшись назад. Создавалось ощущение, что постоянная смена позы была отражением путаницы у нее в голове, и я мог лишь надеяться, что она придет к благоприятному разрешению.

— Звучит словно утопия, — сказала она с более чем просто намеком на сарказм.

— Я не говорю, что это идеально, — признался я. — В это вовлечены люди, поэтому, естественно, иногда все идет наперекосяк. Но никому, кто приносит проблемы, не разрешено остаться. Мы заботимся друг о друге. В конечном итоге, мы все — человеческие существа, пытающиеся держаться на плаву в этом враждебном мире.

— Ох, это вдохновляет. Но кажется, что, надевая кляп и седло на кого-то, вы все же словно отрицаете это, — она держала большой и указательный палец на расстоянии миллиметра. — Совсем чуточку.

В ее тоне не было явной враждебности, но я все еще не понимал того, что насколько легкомысленна она была. Сжав зубы, я попытался напомнить себе, как сложно было понять эту извращенность в первый раз.

— Для тебя это может показаться глупым, но я обещаю, это для них это что-то значит.

Сделав глубокий вдох, она мгновение осторожно наблюдала за мной. Ее взгляд блуждал по моему телу, и я снова заметил этот маленький блеск желания.

Не искушай меня. Хотел бы я показать тебе, насколько значимо все это может быть.

— Что для тебя значит домашняя дисциплина? — спросила она тихо.

Положив руки на свои колени, я наклоняюсь вперед, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Мой ответ повлияет на твое решение?

— Возможно, — она пожала плечами. — Хотелось бы узнать мужчину, с которым я проведу следующие два года своей жизни.

Не было смысла быть нечестным.

— Дело не в том, что это значит для меня, — сказал я. — Дело в том, что это значит для нее.

— Значит, ты ничего от этого не получаешь? Не верю.

— Я этого не сказал. Но когда я вижу, как она оживает, свободу, которую она ощущает из-за того, что я даю ей...

— Я не понимаю. Какое может быть освобождение, когда кто-то другой пытается вылепить другую версию тебя, которую он хочет?

Я должен был засмеяться. Ее представления были настолько далеки от правды , то есть, как мог кто-то стать взрослым без возможности осознать человеческую сексуальность? Покачав головой, я попытался объяснить ей, насколько она неправа.

— Вот, что ты думаешь об этом? Все работает не так. Совсем нет. Они говорят мне, что им не нравится, что они хотят изменить. И после этого их очередь признаваться. Если только они не попросят меня контролировать их, это на сто процентов доверительные отношения.

Теперь она была еще более запутана, ее брови были нахмурены безумно милым образом, что явно не шло ее характеру.

— Не буду делать вид, что когда-либо смогу понять это, но по какой-то причине я верю, что ты не маньяк, — она вздохнула. — И я сыграю роль, которую ты хочешь, чтобы я сыграла. Кто знает. Возможно, это даст мне некоторую информацию.

В какую, нафиг, игру она играла?

— Хорошо, — сказал я. — Что же, тогда мы договорились.

— Хорошо, — ответила она. — Спасибо за одежду.

— Она твоя, — произнес я. — Но я бы предпочел иметь тут что-то для подобных случаев.

Она кивнула.

— Когда ты хочешь, чтобы я переехала? То есть, у нас достаточно сжатые сроки.

— Думаю, это должно быть после свадьбы, нет? Иначе это огромная куча проблем, о которых нужно волноваться, причем обо всем сразу.

— В наши дни кто-то женится, не пожив вместе? — Дженна скептически на меня посмотрела.

— Конечно, — сказал я. — Я куплю зубную щетку, и ты можешь говорить людям, что практически живешь у меня, если это поможет.

— Ладно. У меня прослушивание сегодня, — сказал она, вставая. — Поговорим позже, хорошо?

Я не хотел отпускать ее. Хотел потребовать объяснения, почему она с таким рвением вызывала у меня стояк, просто доказывая что-то. Это нечестно. Были тысячи способов, с помощью которых я мог показать ей, что я порядочный мужчина, которые не включали в себя опасную распущенность.