Она подтянула его к шкафчику. Неуклюже взобравшись коленями на мягкую кожаную седушку, вцепилась в спинку и встала на стул босыми ступнями. Опасливо покосилась вниз – только бы не грохнуться. Перед глазами всплыл образ валяющейся на полу собственной тушки. Спокойно. Главное, не дергаться. Маша вытянула вперед руки и уже хотела обхватить банку, как рядом раздался насмешливый голос:

— Решила звезду с неба достать?

Вздрогнув от неожиданности, она потеряла равновесие, судорожно взмахнула руками, зацепив по пути банку и, выполнив замысловатый акробатический этюд, рухнула вниз. Даже не успев как следует испугаться, тут же почувствовала, как ее подхватили крепкие руки, а затем раздался грохот: злосчастная банка все же метнулась вслед за горе хозяйкой и, ляпнувшись о столешницу, окутала парочку густым мучным облаком.

На кухне воцарилась тишина.

Ложки-матрешки! Маша оттопырила нижнюю губу, сдувая щекочущую нос белую пыль и оторопело взглянула на своего спасителя. Лицо его было белым, словно у мима, а в янтарных глазах застыло немое изумление. Уф-ф-ф-ф, Виктор! — уж лучше бы не смотрела. Он продолжал удерживать ее на руках, словно она была ребенком или его невестой и, судя по всему, отпускать вовсе не обирался. Присыпанные белой пылью губы скривились в знакомой ухмылке.

— И как я без тебя раньше жил? – он, наконец, поставил ее на пол и нежно провел ладонью по щеке.

Маша вздрогнула. В следующую секунду мягкие губы завладели ее ртом, и она вновь очутилась в крепких объятьях.

Глава 24

Тело пронзила сладкая дрожь. Поддавшись внезапному порыву, Маша ответила на поцелуй и тут же испуганно отпрянула.

— Что вы делаете? – прошептала в теплые все еще приоткрытые губы напротив и покраснела.

Какая глупость. Разве не об этом мечтала она, засыпая вчера в кровати старой коммуналки? С другой стороны падение со стула, виной которому, к слову сказать, стал именно Виктор, еще не повод для поцелуев.

В голове снова завертелись слова Андрея о том, что она всего лишь одна из многих, и сердце болезненно сжалось. Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие и даже выкрашенные во все цвета радуги девицы бесконечной чередой шли через этот дом, через постель Вика… Так говорил его друг. И Маша ему верила. Да и с чего ей было сомневаться? Она ведь сама могла запросто подтвердить эту истину, став невольной свидетельницей бурных сцен, которые устраивали Виктору его подружки. Маша попыталась выбраться из объятий.

— Я что-то сделал не так? – мягко проговорил Вик.

— Нет… то есть, да… мы не должны…

Виктор расцепил руки и, наконец, дал ей свободу. Уголки его губ поникли, а взгляд стал таким печальным, что Маша ощутила укол вины. Если бы не дурацкая мучная маска… «Милый грустный мим», — мелькнула мысль, и губы невольно растянулись в улыбке.

— Значит, тебе все это кажется забавным? – Виктор поморщился. – Любишь, когда мужчины падают к твоим ногам? Умоляют? Или, может, тебе нужны не чувства, а что-то другое?

Глаза расширились от изумления. О чем он говорит? Маша попятилась к столу, ощущая себя маленьким пушистым кроликом, загнанным в угол огромным удавом. Какой же он гад! Сам накинулся на нее, а сейчас пытается в чем-то обвинить? Она задохнулась от охватившего ее возмущения.

— Я не понимаю, о чем вы, — с вызовом бросила в лицо парню. – Вы попросили меня вернуться, сказали, что я нужна вам…

— И ты вернулась, чтобы снова играть в невинную девственницу – черт, да ты издеваешься! – Виктор раздраженно схватил со стола вафельное полотенце и вытер лицо. Комичный вид тут же сменился мрачным выражением, и стало понятно, что парень действительно злится.

— Я могу умыться? – Маша поджала губы, не желая вступать в очередную перепалку.

Виктор только рукой махнул.

Хорошенькое начало. Из груди вырвался протяжный вздох.

Нервно одернув передник – так резко, что в воздух взметнулось мучное облачко – Маша выскользнула в коридор, обогнула лестницу и скрылась за дверью. Стянула с себя перепачканный передник и затолкала в корзину для грязного белья. Затем умылась прохладной водой.

— Ну, здравствуйте, грабли, — грустно усмехнулась своему отражению.

Нет, им определенно нужно поговорить, иначе эта дурацкая игра «Передай другому» так и будет тянуться, пока не лопнут чьи-нибудь нервы. Маша задумчиво прикусила губу.

Это что ж получается? Когда Вик по телефону сказал, что она нужна ему, он имел ввиду вовсе не работу? Энж тоже предупреждала об этом, а она… Сердце зачастило с ударами, от чего стало трудно дышать.

Господи, как же глупо все вышло. Виктор наверняка был уверен, что она обо всем догадалась. О его чувствах, о причинах, побудивших вернуть ее. У него проблемы. Проблемы с бизнесом и черт знает, с чем еще. Он и не думал нанимать ее в качестве домработницы – просто боялся потерять. Маша оперлась руками об умывальник, дыхание стало частым.

Хватит! Она немедленно пойдет к Виктору и попросит рассказать ей правду. Правду… Правду, о чем? Черт, неужели отношения между мужчиной и женщиной обязательно должны начинаться с головоломки? Маша поморщилась, промокнула чистым полотенцем лицо и, не раздумывая, вышла за дверь.

— Виктор, я… — влетела она на кухню, но тот ее перебил.

— Я должен извиниться перед тобой, — он поднялся со стула – с того самого, с которого был совершен ее полет – и медленно приблизился. – Мне нужно многое тебе рассказать, но вначале я должен все же признаться…

Сердце учащенно забилось, а во рту стало сухо, как после бани.

— Ты мне нравишься… очень. С того самого ужина с твоими родителями – они, кстати, очень милые люди, — Вик по-доброму усмехнулся, видимо вспомнив что-то веселое, а затем, серьезно нахмурившись, продолжил: — Я привык, что девушкам от меня нужно лишь одно – мои деньги, связи и красивая жизнь. Но ты другая. В ту ночь, когда Марго устроила здесь сцену, — он болезненно поморщился, — я ушел прогуляться. И думал я тогда о тебе, о том, что произошло между нами в тот вечер. Поначалу мне казалось, что это обычное влечение, ну ты понимаешь… Но, когда я вернулся домой и не застал тебя, то испугался. По-настоящему. Я вдруг осознал, что нуждаюсь в тебе, твоем присутствии, твоей улыбке, голосе, твоей непосредственности и этой детской наивности. Ты нужна мне, Маша. Прости, что вел себя как последний болван, — он, наконец, замолчал и, коснувшись ее ладони, взглянул в самую глубину испуганных глаз.

Маша тоже молчала. Это откровение поразило ее до такой степени, что она не нашлась, что ответить — слишком уж сильно происходящее походило на сказку.

Виктор нежно провел по ее щеке подушечками пальцев, коснулся нижней губы, от чего губы слегка разомкнулись.

— Ты простишь меня? – тихо проговорил он.

— Конечно, — Маша порывисто вздохнула и закрыла глаза.

Теплые мягкие губы накрыли приоткрытый рот, и она обвила руками шею Виктора. В груди поднималась жаркая волна, грозя затопить переполнявшими эмоциями душу. «Я люблю тебя», — пронеслось в голове. Тело обмякло, и Вик подхватил ее на руки.

— Моя маленькая милая жена, — он нежно улыбнулся, и Маша залилась краской. – Если бы ты знала, как сильно я хочу тебя. Прямо сейчас, здесь, не теряя ни одной драгоценной минуты…

Из груди вырвался судорожный вздох.

— Я тоже тебя хочу, — сказала и покраснела как спелое яблоко.

Виктор с улыбкой кивнул, а затем произнес серьезно:

— Но прежде ты должна узнать обо мне все. Я не хочу, чтобы ты пожалела о принятом решении.

Маша нахмурилась. В чем он хочет признаться? Неужели расскажет о своей жене?

Вик отнес ее в гостиную и плавно опустил на диван. Отошел к камину и надолго замолчал. Тянулись минуты, а он, казалось, погрузился в себя, будто и вовсе забыв о ее присутствии. Внутри нарастала тревога. Наконец, Вик повернулся, и сердце болезненно сжалось. В глазах парня плескалась вина. Весь его вид просто кричал: «Я — подлец!» Маша порывисто вскочила с места.

— Нет, сиди, — он снова замолчал, словно сомневаясь, стоит ли говорить, затем вздохнул и нехотя произнес:

— Я потерял свой бизнес, — говоря это, он старался не смотреть на Машу. – И, судя по всему, дом тоже. Мне придется съехать на квартиру брата – она пока пустует, — он перевел взгляд и внимательно посмотрел на Машу. – Скажи, нужен ли я тебе такой?

Бедняга, да он стыдится этого! Ладони парня сжимались и разжимались, а на скулах играли желваки. Не выдержав, Маша снова вскочила и, подбежав к Виктору, порывисто обняла его.

— Это ничего, это не важно, — она обхватила его лицо ладонями и принялась осыпать губы частыми короткими поцелуями. – Я буду работать в кафе… ты тоже найдешь себе работу… вместе мы выкарабкаемся.

Виктор резко ухватил ее запястья, и Маша испуганно отшатнулась. Он смотрел на нее так, будто она сказала что-то ужасное.

— Ты это серьезно?

— Конечно, — она не понимало, что именно так потрясло его, но чувствовала – что-то не так. – Виктор, неужели ты думаешь, что мне нужны твои деньги? Конечно, я хочу быть с тобой, и не важно, в этом доме или на съемной квартире. Главное, мы будем вдвоем. Ведь отношения строятся не на деньгах, а на доверии. Ты молодец, не стал скрывать правду. И я ценю это. Но я не хочу, чтобы у тебя возникали еще подобные мысли.

Виктор опустил глаза, одновременно выпустив из рук ее запястья, и шумно вздохнул. Переживает. Нежно, едва касаясь пальчиками, Маша провела по колючей щеке. Как странно. Всего за каких-то пару дней этот человек стал для нее настолько близким и дорогим. Сейчас, когда все недомолвки и тайны извлечены на свет, ее окутало небывалое спокойствие. И еще счастье. Она с нежностью посмотрела в потемневшие глаза.

— Я хочу тебя, Виктор Самохин.

Глава 25

В комнате царил полумрак. Уютный, наполненный блаженным умиротворением и окутанный ореолом интимности. Лишь тонкая полоска света, словно какой-то инопланетный лазер проникала сквозь тонкую щель меж задернутых занавесок. Она рассекала комнату на две половины и выглядела враждебно, была тут совсем не к месту. Впрочем, какое это имеет значение. Рай. Личный маленький рай – вот, чем стало для Маши это место. Она расслабленно улыбнулась, нежась в объятьях Виктора и щурясь от переполняющего счастья.

— Ну, ты как? – ласково спросил тот, поглаживая ее плечо.

От этого тихого с волнующей хрипотцой голоса по телу разлилось тепло. Какой же он все-таки внимательный. Заботливый, милый, родной. Разве мог он быть тем бездушным сухарем, которым представил его друг? Нет, Андрей ошибался. А может просто не хотел видеть в нем чувственного романтика. Маша слегка повернула голову и коснулась губами загорелой кожи.

— Хорошо, — она приподняла голову и с нежностью взглянула парню в глаза. Какие же они бездонные. Губы невольно растянулись в улыбке. «Лучше и быть не может» — прибавила она мысленно. Виктор молча наградил ее поцелуем и улыбнулся в ответ.

Как странно. Еще вчера они были так далеки друг от друга, а сегодня она холодеет от одной лишь мысли потерять Вика. Маша чувствовала себя как маленький ребенок, который впервые в жизни увидел Деда Мороза и, наконец, уверившись в его существовании, боится моргнуть и потерять его из виду.

Вот она, любовь. Одно дело — слышать о ней, совсем другое — чувствовать, переживать, окунуться в ее чарующие глубины. Она существует! Невероятное облегчение и следующий за ним детский восторг переполняли все ее существо. Маша была уверена, что эти чувства взаимны, и то, что произошло в этой комнате, не было следствием разбушевавшихся гормонов или неконтролируемой страстью. Виктор любит ее. Сказка о прекрасном принце стала былью. Маша покрутилась на широком плече, устраиваясь удобней, и счастливо вздохнула.

Резкая трель телефонного звонка вырвала ее из сладких размышлений. Дернувшись, она приподняла голову, испуганно глянула на Виктора. Тот заметно напрягся. Между его бровей пролегла хмурая складка, и Маше показалось, что он вот-вот скажет гадость. Но Вик промолчал. Плавно, словно боясь разрушить возникшую между ними связь, он вытащил руку из-под ее головы и поднялся с кровати.

В груди учащенно забилось сердце. Что, если этот звонок все испортит? Маша поморщилась. Глупости! Придет же такое в голову. Она с тревогой покосилась на Виктора. Тот подошел к креслу, схватил брюки и, покрутив их в руках, вытащил, наконец, из кармана трубку. Бросил на дисплей единственный короткий взгляд, затем посмотрел на Машу. Тревожное ощущение усилилось. Виновато пожав плечами, Вик постарался натянуть на лицо улыбку.

— Я скоро вернусь, малыш, — он нарочито бодро кивнул и вышел из комнаты.