Алексей обошел машину, распахнул переднюю дверцу:

– Садитесь, Рита. Я вас подвезу.

– А меня подвозить не надо. Прогулки по парку помогают мне думать, – сказала Рита, но в машину села, Алексей закрыл дверь.

Откуда пришло это странное ощущение, что она его хорошо знает? И голос ей знаком, да, именно такой – твердый, уверенный, с легкой хрипотцой, наверное, курит много, подумала Рита.

– У вас загорелый вид, это так странно, в разгар зимы… впрочем, да, многие зимой выбирают эмираты.

– Я выбрал Майами. Пришлось. Поневоле бронзовеешь.

– А я удивилась, почему вы так и не пришли со мной поговорить. Никто не хотел со мной говорить об Эве, никто. Следователь от меня шарахнулся, как от привидения.

– Вы и к следователю ходили?

Впрочем, в этом он не сомневался. Ритины глаза сканируют, лазерная голубизна. Именно не лазурная, а лазерная. Полгода назад он прочел тетрадку Эвы, полгода мучений, Риту расспрашивать хотелось – или допрашивать? она стала его наказанием и ночным кошмаром, но почему зависает мгновение? он встретил Риту – и злость улетучилась, странное чувство, что знает ее давным-давно.

– Конечно. Мне до сих пор непонятно, как это могло случиться. С такой яркой здравомыслящей девочкой, ум и абсолютная трезвость мысли, я всегда считала, что она ходит ко мне только потому, что ей не с кем поговорить.

– Странно, что она ничего так и не рассказала, но ей действительно не с кем было поговорить, я это слишком поздно понял. И вообще… Рита, мне теперь в этой истории многое понятно. Но от этого не легче. Я так же, как Эва, счастлив с вами общаться, что для меня неожиданно. Вы против воли притягиваете к себе. – Он говорил с паузами, замолкая вдруг между отдельными словами, он время от времени будто отключался, забывая о Рите. – Эва ушла так внезапно, так неправдоподобно. Мне впервые после ее смерти захотелось пообщаться, ну… мне захотелось поговорить с женщиной.

Как арестант, освобожденный после десятилетней отсидки, ей-богу, подумала Рита. Машина неслась по городу, куда? Внезапно Рита приняла решение, оно показалось вполне естественным.

– Алексей, давайте поедем ко мне домой. А то мы едем, едем куда-то, мне страшно. Всегда страшно, когда я чего-то не понимаю. Вы ведь появились не случайно?

– Да, Рита, я хотел с вами встретиться.

– И вы знаете, где я живу?

– Да. Я же сказал, что я хотел с вами встретиться. Навел справки, но это не должно вас беспокоить, я все объясню.

– Не беспокоит, мне и так понятно. Я не села бы в машину к человеку, который мне несимпатичен. Но у меня только чай и сыр. Остановите где-нибудь по дороге, я хоть шампанское куплю.

– Остановлю. Извините, не предлагаю обед в ресторане.

– Да я и не согласилась бы. У меня на кухне лучше. Тихо. Тем более, я давным-давно никого не приглашала. Беспорядок, но вы меня извините, да?

Они тормозили у супермаркетов, парковались неправильно, дело минутное, сойдет и так, шампанское – нет, в этом магазине подделка, дешевый итальянский сиропчик, здесь мы ничего не найдем. Уличная торговка, он подхватил цветы по дороге в машину, Рита приняла, розы, ветки с листьями и красные гвоздики вперемежку, но как давно она не чувствовала себя такой счастливой! И воздух – морозная свежесть, именно свежесть, а не слякоть продроглая, совсем недавно погода казалась пасмурной, не может быть! Загорелый мужчина, голубоватые белки темных бездонных глаз, ослепительная глянцевая улыбка, Рита десятой дорогой обходила красавцев, они ненадежны! Но Алексей ей нравится, почему?

Нашли после долгих поисков полусухое, как раз такое, как нужно, он и конфеты с кофейной начинкой купил, ее любимые, почему он знает?

Рита смеялась без повода, нет, повод вроде присутствовал, невразумительный: «Вечно я роюсь по полчаса в сумке, учу своих „ласточек“ организованности в мелочах, а сама?» Алексей вежливо улыбался, молчал. Лестничные пролеты они преодолели мигом, на четвертый этаж не взошли, а взлетели, если бы он полез целоваться, пока она шарила в многочисленных кармашках, «ну, вот и ключи нашла, наконец!», Рита бы не протестовала.


Психоанализ, говорит Лакан, построен на том, что «сексуальных отношений нет». Королларий этого положения, или просто иная его формулировка, гласит, что «наслаждение невозможно». Алексей прочитал это вслух, книга лежала на столе, самое начало. И вокруг – тома с закладками, карточки с записями, блокноты.

Рита мгновенно отреагировала на фразу, появившись из кухни:

– Я предупреждала, у меня беспорядок, я сразу две книги пишу, работа выматывающая, мой дом – моя крепость, чужие здесь не ходят. Шампанское открывать – дело мужское, мы же и не знакомы толком, лучше…

Она из вежливости сказала, что не знакомы, и правда знакомы мало, посторонние люди, оказавшиеся в одной квартире, это странно, и практически необъяснимо, не в ее правилах вот так приглашать людей в дом, он может неверно ее понять, надо поставить точки над «i», но возбуждение, но смятение, руки дрожат, и не только руки, и эта ничем не объяснимая уверенность, что он пришел навсегда, как с этим быть?

Фразу он договорить не дал, движения и жесты, книги со стола сметены – размашисто, неожиданно, но вполне целесообразно. И уверенность, что так и должно быть, ничего странного. «Сексуальных отношений нет», «наслаждение невозможно» – они в конце концов повторяли оба, наверное, надо сопротивляться и кричать «Нет! нет! Не надо!» – но она не кричала и не сопротивлялась. Трудно сказать, кто более напорист, по факту. Да, наслаждение не терпит слов.

Желание, если оно взаимно, отключает сознание напрочь. И «ожог смысла», так философски обозначен оргазм, термин явно не теоретиками придуман – единственный способ вернуться на землю из космического блаженства обоюдной невменяемости. Ожог чувств. Возвращение осознается не сразу, происходит поэтапно, постепенно восстанавливаются функции зрения, слуха. Тактильная чуткость – единственное, что не изменяет никогда. Не отключается. И на том спасибо.

Нет никакого результата, не в чем отчитываться, нечего объяснять, а главное, нет самого вопроса: нет того, к чему, собственно, нужно идти. Вопроса нет, зато есть обращение, призыв – то, что по-английски называется sex-appeal. Призыв, претендующий не на ответ, а на то, чтобы его расслышали, чтобы другой вернул его; только тогда отношения – приходы и уходы, встречи, расставания, приближения и откровения, бесконечное повторение одного и того же – смогут действительно состояться. «Мне хорошо!» Да, но и «тебе хорошо!». И бесконечное «Давай!» и «Кончай!» И вслед за этим – молчание. И новое начало, и новый конец.


Язык отношений – не что иное, как они сами, внезапно подумала Рита. Да, сексуальное не пишется, сексуальное не знает своей буквы, сексуальное вне письма, оно – в отношениях! Рите стало весело и боязно, колкая веселая боязнь. Что-то будет. А какая разница? Что-то будет! К ней вернулась способность мыслить, всплывали обрывки фраз, и странно, она снова теоретизирует. Из предосторожности – про себя. Неужели опять на те же грабли и поймет ее лишь карманный гриша, гриша-дружочек мой?


Страсть, одержимость – не то, от чего хотят избавляться. «Между ними сложились гармоничные отношения» – что это? Наслаждение никогда не обходится без страдания, а радость без страха, чем более чувство верно себе, тем более оно от себя отделяется и отчуждается. Наслаждение не является чем-то таким, чего можно достичь: оно достигает себя и, достигнув, истребляется в собственном пламени, где смысл этот, догорая, светится раскаленным углем.

«Сексуальные отношения как раз тогда есть, когда сказать о них нечего».

Неизбежен вопрос: а как с отношениями обстоит дело между «сношениями», оба неутомимы, оба как с цепи сорвались, маленький перерыв на шампанское: «Рита, где там у нас кухня?» Волосы на голове мокрые, спутаны – Алексей выходит из ванной, она не может взгляда отнять, как хорош! и вкус конфет отменный! Эндорфины восторга вырабатываются любовью. Я безответственна, я поступаю против правил, но быть ответственной – это не соотносить себя ни с какой норматичной инстанцией. Она согласна, «двум телам никогда не слиться в одно», Нэнси тут не оригинален, но ведь у них получается! Рита и Алексей созданы друг для друга – она, запыхавшись от соприкосновений, в этом уже не сомневалась. И никакого страха потери. Она не легкомысленна, она встретила свое! Любовь нерассказуема, сексуальное не пишется, наслаждение невозможно. Но нет опыта мысли без аффекта, подумала Рита в состоянии аффекта. Или снова оргазм? «Может ли опыт боли быть переведен в опыт мысли?» – как красиво спросил Поль Валери; все кому не лень, ему до сих пор отвечают. Но нету опыта мысли без боли и удовольствия.


Вуди Аллен, проказник, тему раз и навсегда закрыл, Сонины наставления Рита помнит назубок, любовь рассказуема!

«Наташа, любить это значит страдать. Не любить это значит страдать. Страдать – это значит страдать. Быть счастливой – это значит любить. Быть несчастливой – это значит любить. Я надеюсь, ты записываешь?» Рита записывает.


Рита проснулась рано, пару часов сна, не более. Невесомость! Радуга обрывочных воспоминаний, сумасшествие, не иначе. Глаза открыть страшно – а вдруг он исчез, а вдруг… Но проснулись они, видимо, синхронно – как теленок губами мамку будит, так целовал Алексей ее дрогнувшие веки, заметил, что она не спит. Или попросту продолжается ночь любви… да нет, уже утро – и у нее назначена встреча с «ласточкой», новенькая записалась на прием, срочно в душ и одеваться! Она вдруг поняла, что не знает, как обратиться, назвать интимно «Алешенькой» не получается, «Алекс» тоже не то… милый, я всюду опоздаю, выпусти! – о, вот так нормально вроде, хотя… Но Алексей не унимается, целует ее грудь, живот, бедра, о господи, как давно никто ее так не будил, значит, не приснилось! Но чувство неловкости и стыда – впустила в дом незнакомого человека, ни капли сдержанности не успела проявить! Да что ж это с ней вчера случилось?

А это не вчера, это уже сегодня, и у нее любовь, секс, и незнакомый мужчина в постели, отец погибшей «ласточки», и хочет она его снова и снова, и касания делают ее бесконечно счастливой, она растворяется в его ласках, ее попросту нет. И боязни в помине нет, она ему почему-то верит!


И вот уже струи воды освежающие, но в душе она не одна, так вдвоем и переместились, он охапкой сграбастал ее, ухватил – и под мышкой в ванную перенес, высвобождалась Рита не очень активно, прекратится ласка – а вдруг насовсем? И душ с поцелуями, и кофе утренний с поцелуями – у меня сыр в холодильнике, вчера забыла предложить, пусти, я нарежу! – А что еще ты забыла предложить? – Ну вот, опять начинается, я вовсе не это имела в виду, милый! – Рит, предлагаю называть меня коротко и ясно: Алекс. – А если Лешенька, Алеша? – она смеется, так и не придумав имени.

– Ой, посмотри вот текстик, не мной написано, но как информация к размышлению. – Рита порылась в карточках, вытащила одну из них, положила перед Алексеем. – А мне одеваться пора.

На карточке так меленько и убористо, Алексею вглядываться пришлось:

«Одиночество портит женщину. Она привыкает все свои проблемы решать самостоятельно, ни на кого не полагаясь. Но дело даже не в этом. Хуже всего то, что она перестает верить, что бывает как-то по-другому. Бойся женщину, которой причиняли боль. Ее сердце теперь всегда бьется ровно, а взгляд не выражает эмоций. Она теперь ни в ком не нуждается. Она никогда не будет кому-то принадлежать…

Бойся такую женщину – она сводит с ума своими духами и уверенностью, загадочностью доводит до истерики. Ты не сможешь ей доверять. Она играет мужчинами, называет их по имени, забыв слова нежности, и всегда уходит сама. Такая женщина не подпустит к себе, никогда не покажет свои слабости, а на вопрос „Ты о чем-то думаешь?“ всегда ответит: „Ни о чем“. До нее трудно дозвониться, телефон часто выключен, а еще чаще она не перезванивает и не отвечает на эсэмэски. Она никого не выделяет из толпы. Бойся эту женщину, даже если она простит – она никогда не забудет».

– Текст идиотский, вообще-то. «Бойся женщину, которой причиняли боль». А что, есть такие, кому боль не причиняли? «Она сводит с ума своими духами и уверенностью». А мне нравятся уверенные женщины, хотя да, я их раньше боялся. Не то чтобы боялся, но ты знаешь, времени не было, спешил. Теперь у меня остановка, духи я тебе сам выберу, чтоб сойти с ума окончательно. А имя предлагаю нежное и крутое – Леха. Кстати, о чем ты думаешь?

– О том, что Стелла меня уже ждет, а я еще из дому не вышла.

– Ну вот, не все потеряно. Стелла – это имя? Или дама специально для визита придумала ник?

– Для начала с ней познакомиться нужно, я опаздываю, а я ведь никогда не опаздываю!

Рита вышла из спальни, Алексей присвистнул, разглядывая ее. Аквамариновые глаза, не лазурные и не лазерные, чистый и ясный аквамарин! Он понял, отчего ее взгляд лучится: разрез глаз слегка удлиненный, таких необычных глаз он не встречал, на тебя смотрит экранная красавица, уверенная в себе. И эту звезду экрана он вот так с пылу с жару, не разглядев толком, целовал всю ночь? Ого! Небрежно сколотые пышные волосы слегка растрепаны, «моя аквамариновая брюнетка». Ключевое слово – «моя», хотя сложность задачи понятна. На одну ночь – моя, а что дальше?