– С тех пор у меня вообще нет подруг.
– У тебя с тех пор нет подруг, но ты ежедневно работаешь с женщинами, ищешь вместе с ними выход из тупика. А сама травмирована с юных лет, ты пережила увлечение женщиной, очень глубоко пережила. Просто иллюстрация к знаменитым стихам Сафо – «fainetai moi»! «Богу равным кажется мне по счастью…», вересаевскую версию все знают. Переводов несть числа, наиболее достоверный знаешь, как звучит? – Память у Алексей цепкая, не подводит, но сейчас он запнулся на пару секунд, наморщил лоб, выуживая когда-то хорошо знакомые строки. – «Мне кажется, что тот равен богам, кто сидит перед тобой и вблизи слушает тебя, говорящую столь нежно, и смеющуюся столь прелестно, что воистину, трепещет сердце в груди моей»[1]. Сафо пишет о своей возлюбленной, о муках ревности. Ты испытала те же муки. Я с таким впервые сталкиваюсь. Я влюблен в потенциальную лесбиянку!
– Если я и лесбиянка, то подсознательная. Ну, настолько глубоко внутри и под десятью замками, что только Розанов мог бы определить наличие тяги к содомитству. – Ничего, кроме иронии, попытки «все систематизировать» у нее не вызывали. – Шкала женственности, женщины лунного света… Глубины мутные, океан с акулами, погружаться страшно. В порочащих связях никогда замечена не была, – отшутилась Рита. Она совершенно спокойно относилась к голубым и розовым, но – не ее сфера, исследования проводит другой отдел. И пусть. Теории Розанова, божественные строки великой Сафо, судьба небездарной поэтессы Софии Парнок, получившей дозу электрошока, – блаженная пора юности, время близости с гениальной подругой Мариной зарядило энергией на годы вперед, как ей повезло! – Если бы тяга к девичьим прелестям была бы во мне заложена, уже проявилась бы. Экспериментов я ставила много, но ограничивалась гетеросексуальными. Цветаева сказала: «Любить только мужчин – скука!», так что меня предупредили. Но я с ней не согласна, хотя уверена, для нее это был период поиска новых впечатлений, попросту эпатаж. Научным языком выражаясь, «провокативный эпатаж».
Из Василия Розанова:
«…Уже самая обыкновенная дружба между Ольгой Семеновной и Варварой Петровною – простое их симпатизирование друг другу, но отличающееся от безразличия или равнодушного отношения к прочим окружающим, есть содомия в дроби 1/100,1/1000. Но все-таки именно бескорыстное, не утилитарное отношение близости на почве любви, на почве почему-то нравится, и нравится особенно, и больше всех – есть содомия, т. е. дробь содомии. Как только мы это признаем или об этом догадались, так поймем, что в сущности, вся жизнь залита содомиею, проникнута ею как сахар, опущенный в стакан чаю, тающий и еще не растаявший… И что как сахар придает вкус чаю, так essential sodomica сообщает сладость и социальность всей жизни…»
Чрезвычайно любопытно читать теоретические рассуждения Розанова о женской гомосексуальной любви ретроспективно, на фоне того, что пишут современные теоретики лесбианизма, явно не могущие разрешить проблему, кого все-таки считать лесбиянками и как лесбийский (по Розанову – «лунный») союз отличается от «женской дружбы». Нынешние «солнечные» феминистки, борющиеся за права и достоинство всех женщин, но тщательно оберегающие свой ясный свет от мерцания «лунных сестер», мало что нашли бы для себя в христианской метафизике Розанова. Зато те феминистки, которые, проявляя донкихотство, придерживаются идеи Адриенны Рич о всеобщем вхождении в «лесбийский континуум», и те, кто упорно продолжают не верить, что женщины, любящие женщин, в душе не лесбиянки, обнаружили бы в Розанове не признанного в свое время провозвестника радикального лесбийского феминизма в духе 1970-х годов.
Эти соображения Рита не озвучила, но карточку украдкой заполнила. Уму непостижимо – голая женщина, распаренная ласками, взбодренная душем и тремя чашками кофе, ведет мудреные беседы с любовником, притом она почему-то уверена, что он пришел навсегда. И вдруг, ни слова не сказав, бросает его одного и бежит к рабочему столу, чтобы мысль записать. Нет, понять ее можно, в книге «Многоликий феминизм» (название Рита считает окончательным) такая тема вполне уместна. И почему «ни слова не сказав»? Объяснение, типа «по-моему, там звонит телефон», она промямлила, на ходу. И все правда, пора наконец с офисом связаться – ее там ждут. Сказать, чтоб не ждали.
Телефоны, телефоны, трубка к трубке тянется. «Ну, бывай, дружище, я понял. Скоро подъедем». Алексей нажал кнопку мобильного, смотрит на Риту интригующе. Она постоянно «проверяется», как разведчик на объекте, – есть во взгляде любовь или нет? Интрига, озабоченность, ирония, что угодно допускается, но (вторым планом, красной нитью, лейтмотивом, сквозной линией, да как угодно назовите, не ошибетесь) любовь определяется или нет? Определяется или нет?
Ну, что за вечный ежеминутный страх потери. Выживут только любовники, иронический Джармуш, на самом деле любовникам лучше умереть после первой ночи. Ну, невозможно ведь жить, так трепетно опасаясь напороться на внезапное равнодушие, поймать скучающий взгляд – и маленькая смерть любви. Когда такие маленькие смерти накапливаются, любовь улетучивается. Сама собой. Исчезает, как и не было.
Всплыло где-то прочтенное, Рита даже повеселела. Это называется «сбить ряд», чтоб в джунглях безысходности не пропасть: «Человек думает, что любовь, которая ему дана, дана на века. И каждый раз, когда он влюбляется, он так думает, но там, наверху, решают совсем иначе». Чушь какая. «Эй вы там, наверху!» – когда-то пела женщина, у которой получалось петь, и ничего больше. Но ей хотелось любить, она любила, теряя голос. В конце концов голос ушел вместе с любовью. Как и у Марии Каллас, променявшей славу на большую любовь. Иллюзия, любимый мало того что никогда не любил ее, так еще и женился на другой, та никогда не пела. Зато умела накладывать макияж и стильно одеваться.
Рита преображается по-солдатски быстро. Десять минут – и из спальни вышла вполне уверенная в себе дама, одета и причесана тщательно, к поездке готова. Алексей удивился, сравнивать он только с Ириной мог, той не менее часа нужно было, чтобы в порядок себя привести, отдельная тема. Но любил, не раздражался, ждал… и дождался, наконец. Забудь. Необъяснимая Рита – единственное, пожалуй, что он уяснил твердо – абсолютная противоположность Ирине. Во всем, для сравнений ни мельчайшего повода.
Стоит, упершись в притолоку, небрежный свитер очень ему идет, косая сажень в плечах, Розанова и Сафо цитирует, к месту. И шарф мятый, видавший виды, но «Армани». Ну да, дизайнер, начни с себя, стань совершенством, «сам стань мостом, или пусть мост станет тобой, отождествись или отождестви». Она тоже по поводу и без что-то да цитирует, то вслух, то про себя.
У них много общего. Даже слишком много, Риту это страшит иногда. «Как мы вероломны, то есть как сами себе верны». Ну вот, снова Марина Ивановна.
– Я тебе не все пока рассказал. – Алексей ведет машину с той же небрежностью, с какой носит свитер. Но непредвиденных ситуаций на дороге не возникает. – Сейчас мы поговорим с моим другом, я вводную тебе уже дал, хороший парень, прекрасный врач. Но непростой. То есть у него своя лаборатория, не совсем легальная, ты о химии как о науке сама заговорила. – Алексей предпочитает левой рукой направлять руль, правая уже привычно касается Ритиного колена, оно каждый раз вздрагивает. Но Рита гасит порыв, останавливает себя: это не интрижка, это любовь, большая любовь, да. Секс в машине неуместен. Пока, во всяком случае, точно. – Он очень много интересного может нам с тобой рассказать, дорогая Рита. Не пугайся, слезоточивые настроения я с твоей помощью преодолел. Ты очень хороший психолог, подтверждаю.
– Мотиватор. «Life-coach», иначе говоря.
– А есть разница?
– Огромная. Мы имеем право использовать любые практики, сочетать методики по своему усмотрению. Методики могут противоречить друг другу, но конструктивные моменты есть в каждой. Мы уважаем Фрейда и Юнга, но они нам, грубо говоря, не указ. Творческая составляющая, свобода выбора, которая мне открывается, ценна, и ты не можешь себе представить насколько! Я в постоянном поиске.
– Вообще-то говоря, я позволил себе легкую иронию. Но с тобой такие вещи не проходят. Все всерьез. Кстати, определение для женщин в поиске знаешь? В феминизме вашем кто только не наследил. Были и шутники, книги писали о наследницах амазонок, общее название вида на сегодня – «женщина-поисковик», женская особь в постоянном поиске то есть.
– Леш, обидеть можно того, кто врет или выдает желаемое за действительное. Те постоянно воюют – на пределе сил, в отчаянии, со слезами на глазах и в голосе сражаются за правду, никогда не понимала, что под этим подразумевается. У меня все просто, я не придумываю. Над этим думаю, о том пишу, с этими людьми работаю. И уже много часов «я люблю тебя». Меня обидеть трудно.
– Хорошо. Меньше всего хочу, чтобы ты обиделась. Не надо. Ни сейчас, ни потом, прошу тебя. Даже если то, что я скажу, тебя насторожит. Или испугает.
– Ого!
– Эва умерла от передоза, Рита. По стечению обстоятельств я вошел в квартиру почти одновременно с милицией. В ванной ее нашли, холодная вода к тому моменту, и тело моей девочки – тоже. Да, я всем заплатил. И квартиру ее очистил – и от шприцов, и от наркоты, – и записи ее унес и телефон.
– Все покупается? – глухо спросила Рита.
– У всего есть своя цена. То, что я говорю, знают теперь два человека. Третий – Володя, к которому мы едем. Он в своей лаборатории, ждет. Рабочее место и хобби в одном пространстве, увидишь. Волшебник! Калиостро я его иногда называю. И причина смерти Эвы – сердечный приступ. А сколько стоит отсутствие пересудов и сплетен? Я ошибся, она запуталась, мерзавец Артур, которого она считала Игорем Степановичем, этим воспользовался…
– Артур это кто?
– Это тот, кто ее убил. Ну, если оставить в покое мое равнодушие, черствость, неумение распознавать сигналы бедствия – вот дельфины, например, прекрасно с этим справляются – и твой, мягко говоря, непрофессионализм…
И слушать мне об этом теперь долго-долго придется. Всегда. Фрида, которая постоянно видела платок на ночном столике, говорят, очень страдала. Ад. Но вслух про ад не прозвучало, Рита думала про себя.
– Я по ее записям понял, кто это. Дальше у меня времени колебаться не оставалось. Артур получил свою дозу того самого продукта, от которого погибла Рита. Я домой пришел в тот день, когда ее не стало. И вдруг мне открылось, что именно произошло. И почему. Моя девочка, с тремя языками, блестящим будущим, предстоящей поездкой в Швейцарию на стажировку в элитной школе, танцевала в клубе «Ночной восторг» в свободное от учебы время. Вертелась вокруг шеста и пользовалась успехом…
– И что ты сделал потом? Когда все понял? – Голос Риты звучал еле слышно, почти шепот, у нее связки перестали смыкаться от волнения.
– Я пришел, без приглашения пришел, пробрался, минуя охрану и камеры, на роскошную виллу к мерзавцу. Давний конкурент в облике потомственного аристократа, хитрая лиса и пакостник, извращенец. Делить нам было нечего, обо всем договорились, казалось бы, и вот… Но тогда я об этом не думал. Знал одно – земля для нас двоих слишком мала, не я первый начал. Нашел отморозка в его собственном кабинете и вколол ему тот самый состав, которым убили Эву. Он хрипел, извивался, но я с ним не поговорил на прощание. Противно.
– И это все?
– Да нет, такие истории заканчиваются не сразу, дорогая Рита. Продал квартиру Эвы и уехал в Америку. Ну и салют с фейерверком на прощание – клуб «Ночной восторг» пострадал от пожара. Очень пострадал.
– Ты рассказал мне страшные вещи.
– Рита, я тебе доверяю. Я не могу носить это в себе, да и небезопасно. Теперь меня ищут, клуб я продаю, срочно. После Володи мы непременно поедем ко мне, я свою избушку покажу, тебе понравится. У тебя лучше, конечно, не спорю. Но и переодеться не мешает герою-любовнику, а? Как ты думаешь?
Машина остановилась, он имел полное право ее целовать, риска, что врежутся в столб, нету.
Она не знала, кто он в данном случае, герой или маньяк. Такого рода месть только в кино у Скорсезе легко и просто. И Леша – герой любимых фильмов, у него мышление мафиози, чистой воды. Приехали. Недаром она постоянно ждала подвоха, не верилось. Что-то не совпадало, неподотчетное чувство тревоги возникало. И навязчивое – а сколько еще человек он убил?
– Володя и мне помог после гибели Эвы, вычистил после пробы случайной, думал, кокаин вдохнул. Чуть концы не отдал. И набор продуктов я ему на исследование отдал. Тогда еще. С тех пор не виделись. Ну, пошли, сюжет в общих чертах тебе понятен.
– Да уж, открылось многое, не жук лапкой нацарапал, – пролепетала она первые слова, пришедшие в голову, неуместные, судя по всему. Она испугалась. Теперь плакать хотелось ей. Дорогая Рита. Вот тебе, дорогая Рита, и Юрьев день.
Машина плавно, без каких-либо сложностей въехала на территорию больницы «скорой помощи», окраина города, но не больница, скорее медгородок, окруженный массивным стальным забором. Ворота, впрочем, открыты настежь, люди в халатах, зеленых и голубых, снуют по двору, суетятся тетки с сумками и пакетами, часы посещений в разгаре, лица сплошь озабоченные, никому и дела нет до неподотчетного транспортного средства, уверенно пересекшего границы городка, в котором не менее десяти корпусов, указатели на столбах: «Кардиология», «Неврология», «Хирургия», «Ожоговое отделение», белые фургоны, отмеченные огромными красными крестами спереди, сзади, сбоку, аккуратно, на небольшой скорости вплывают в специальные ниши в зданиях, дюжие парни выкатывают носилки со страдальцами, точно зная задачу – доставить в нужное отделение.
"Мой неправильный ты" отзывы
Отзывы читателей о книге "Мой неправильный ты". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Мой неправильный ты" друзьям в соцсетях.