— Сынок, да ты мог бы стать прямо Пикассо, — ласково похвалила она его. Села на маленький стульчик и стала рассматривать два рисунка, которые чужому глазу могли бы показаться мазней. А на взгляд матери, были произведением искусства.

На салфетке по другую сторону от Джейми была изображена смешная змея. Никто из детей нарисовать такое не смог бы. Сьюзен разглядела внизу имя Гранта только тогда, когда увидела, что он направляется к ним.

— Грант! — засиял Джейми, когда тот сел рядом.

— А мне казалось, директор должен сидеть во главе стола, — заметила Сьюзен, когда их взгляды встретились.

— Мне нравится сидеть здесь, в сторонке. Так у меня поступает в кровь больше адреналина.

Сьюзен старалась не замечать его присутствия, но это давалось ей непросто. Его обаяние притягивало к нему не только детей, но и взрослых, и он, конечно же, был все время в центре внимания.

За столом было тесно, и рукав его пиджака частенько касался ее руки. Он проявлял к ней такую же любезность, как и к другим родителям, но Сьюзен заметила, что всякий раз, как он поворачивался к ней, в его глазах вспыхивала искорка интереса.

Никогда еще Сьюзен так не радовалась окончанию обеда. Извинившись, что ей необходимо поскорее вернуться в банк, она первая из родителей поднялась из-за стола. По пути на работу она вдруг вспомнила, что даже не заметила, были ли соблюдены во время обеда введенные Гретхен правила. Чего же тогда стоит ее клятва соблюдать с Грантом официальные отношения?


На следующее утро Грант по делам яслей отправился в банк. Отыскав секцию сбережений и кредитов, он, как и рассчитывал, увидел Сьюзен Спенсер. Она сидела в своей стеклянной кабине, вытянувшись в струнку, как солдат, и со сосредоточенным выражением лица просматривала лежавшие на столе документы.

Вид у нее был холодный и неприступный. Зачесанные назад волосы были закреплены на затылке большой заколкой. Гранту захотелось распустить их, увидеть, как они рассыплются по ее плечам, тронуть их рукой...

На столе Сьюзен царил безукоризненный порядок. Приспособление для скотча, прибор с карандашами и степлер стояли аккуратным рядком. Стол Сьюзен идеально подошел бы для рекламы канцелярских товаров.

Покончив с делами, Грант подошел к кабинке Сьюзен и постучал по стеклу. Он явно застиг ее врасплох, потому что она даже вздрогнула, увидев его. Потом встала, вся напрягшись, и остановилась в двери, будто преграждая ему путь в свои владения.

— У вас такой серьезный вид, — заметил он, — не скажешь, что это та же женщина, которая возилась с моими...

— У вас ко мне какое-то дело, мистер Хэррис? — перебила она его и озабоченно оглянулась, видно опасаясь, что их увидит ее начальник.

— Я подумал, может, вы выпьете со мной чашечку кофе? — предложил Грант, сам удивившись своему приглашению.

— Боюсь, это невозможно. По правилам банка отлучаться можно только по одному. — Она показала на соседнюю пустую кабинку.

— А у вас никогда не возникает желания нарушить кое-какие правила?

— Мне кажется, вы нарушаете их за нас двоих.

— Вы правы, — улыбнулся он. — Но, согласитесь, нарушители получают двойное удовольствие, если им удается склонить к нарушению еще кого-то.

Как ни старалась Сьюзен, сдержать улыбку не смогла.

— Спасибо за приглашение, но у меня много дел.

Она ему отказывает! Для Гранта это было нечто новое. Обычно ему ничего не стоило уговорить женщину провести с ним время.

Можно было бы сказать какой-нибудь комплимент, чтобы убедить ее встретиться с ним попозже. Но Грант передумал. Ему не хотелось уговаривать Сьюзен. Поэтому он только пожелал ей всего хорошего и ушел.


— Привет! Как дела? — Грант остановился в дверях спальни Гретхен. — Я думал, ты уже на ногах.

Гретхен полусидела в постели, подложив под спину несколько пуховых подушек. Лицо ее было бледным.

— Я вставала днем на пару часов.

Грант был одет в джинсы и хлопчатобумажную рубашку. Ее выцветший голубоватый цвет оттенял синеву его глаз и светлый тон густых волос.

— Ты отлично выглядишь! — воскликнула Гретхен. — В простой одежде ты нравишься мне гораздо больше, чем в своих обычных костюмах.

— Благодаря тебе у меня уже не осталось костюмов.

— Что ты хочешь этим сказать? — Гретхен улеглась повыше, выжидательно глядя на брата.

— Один был случайно поврежден ножницами, другой залит во время обеда соусом для спагетти. Вся моя одежда перепачкана красками, клеем, слюнями, соплями, слезами или тем, что должно оставаться на пеленке.

— Сам виноват, — улыбнулась Гретхен. — Зачем было выряжаться для работы с детьми? Детское учреждение — это место, где решаются практические задачи.

— Это я уже понял.

— Ну а помимо твоего гардероба, как там дела?

— Сотрудницам твоим цены нет. Особенно Кэсси. Да и временные воспитатели, которых я нанял, просто гении.

— Что мне всегда нравилось в тебе, брат, так это твоя скромность.

— Миссис Вагнер помогает мне поддерживать порядок. Без нее бы... — Грант откровенно поежился. — Не представлял, что у тебя такая трудная работа, пока на себе не испытал.

Гретхен радостно улыбнулась. Приятно было услышать признание своих заслуг. Она слегка повернулась в постели, и тотчас гримаса боли стерла с ее лица улыбку.

— Тебе что-нибудь принести? — спросил Грант.

Она покачала головой.

— Врач предупредил, что шов будет болеть, но не сказал, что я буду слаба, как котенок. — На глаза у нее навернулись слезы. — Ох, Грант, мне так хочется скорее вернуться на работу! Надоело бездельничать. Но я что-то медленно поправляюсь.

— Не волнуйся. В яслях все идет как нельзя лучше. До конца моего отпуска еще далеко, так что я поработаю, сколько тебе будет нужно. Документы в полном порядке. Я много ими занимался. Всю твою бухгалтерию я перевел в компьютер. Стоит нажать несколько клавиш, и все налоги у тебя как на ладони. Да и с детьми и персоналом все в полном порядке.

Гретхен погрустнела.

— Расскажи о детях. Я так скучаю по ним.

— Рэндел все такой же, — поморщился Грант. — К сожалению. Его бы на рекламный плакат, призывающий к регулированию рождаемости!

— Ну, твои циничные взгляды на брак и детей давно известны, — попрекнула его Гретхен. — Слишком много времени ты проводишь в обществе несчастливых людей. И поэтому во всем видишь лишь мрачную сторону.

— Разве я виноват в этом? Поневоле станешь циником в адвокатском центре! Я все больше убеждаюсь, что идеальная семья — это миф.

— Не все семьи такие, какая была у нас.

Грант лишь скептически поднял брови.

— Я надеялась, что, поработав с детьми, ты изменишь свои взгляды, — продолжала Гретхен. — На меня эта работа оказывает целительное воздействие. Наши родители были мучениками. Разрешить свои проблемы им оказалось не под силу.

— Хочешь сказать, что в четырехлетнем возрасте я тоже был Рэнделом Каррудерсом? — хмурясь, спросил Грант.

— Нет, не был. Но мне бы хотелось, чтобы по отношению к детям ты был настроен более положительно. У нас в центре много счастливых детей. Джейми Спенсер, например. Это мой любимчик. Как он там, скучает по мне?

— Скучает. И он, и его мама.

— Сьюзен? Она такая прелесть! Я ее обожаю. Она так много работает и все же ухитряется быть прекрасной матерью. А какая она внимательная! Принесла мне на другой день после операции цветы.

— М-да, — пробормотал Грант, взяв журнал, лежавший в ногах у Гретхен, и делая вид, что просматривает его. Говорить о Сьюзен со своей сестрой ему не хотелось.

Гретхен, однако, была настроена иначе.

— Согласись, она — одна из самых преданных центру родителей.

Грант не удержался от язвительной ухмылки:

— Она и сейчас предана. Тебе.

— Вы что, не ладите?

— А почему мы должны ладить?

— Не могу поверить, что тебе она не нравится. Такая трудолюбивая, привлекательная... — Гретхен с подозрением взглянула на брата. — Уж не пытался ли ты к ней подъехать?

— Послушай, сестричка, отстань от меня.

— Но что такое ты мог сделать, чтобы она тебя невзлюбила?

— Она хочет, чтобы яслями управляла ты. Вот и все. И я бы хотел того же, — огрызнулся Грант.

Гретхен от упреков быстро перешла к сочувствию:

— Ты просто устал. Я помню, каково мне было первые недели после открытия центра. Прямо с ног валилась. С детьми ведь нет ни минуты передышки. Все время надо быть начеку. — Гретхен осторожно повернулась, устраиваясь поудобнее. — Может, еще поэтому я так восхищаюсь Сьюзен. Она растит Джейми одна. Отец мальчика не помогает ей ни в чем. Никудышный человек, насколько я понимаю. А у нее туго со временем и деньгами. Представляю, как она устает. Но никогда никому не жалуется, со всеми ровна и приветлива.

— Только не со мной.

— Что ж такое ты сделал, что стал причиной ее неудовольствия?

— Ничего. Если она видит во мне проблему, то только потому, что я обладаю хромосомой «Y». Думаю, она не любит мужчин.

Гретхен недоверчиво покачала головой:

— Грант, тебе нужен отпуск.

— Я про то и толковал тебе перед операцией. Пытался уехать в отпуск, если помнишь.

— А тебе не удастся взять несколько дней, чтобы отдохнуть, когда я вернусь?

— Поверь мне, после общения с детишками возвращение к адвокатской практике покажется мне отдыхом.

Гретхен озабоченно нахмурила лоб.

— Это я осложнила тебе жизнь.

— Ты мне ее осложняешь со дня своего появления на свет. — Грант наклонился и поцеловал сестру в макушку. — А сейчас поспи. Чем скорее поправишься, тем быстрее я освобожусь от яслей.

— А что потом? — сонно спросила Гретхен. Веки ее уже смыкались.

— Я дал согласие провести несколько процессов для адвокатуры общества защиты отцовских прав. Ведь когда брак распадается, страдают не только женщины.

Но Гретхен уже не слышала. Она уснула, уютно пристроив руку под подбородком. Грант, бесшумно ступая, вышел.


ГЛАВА ШЕСТАЯ

У Сьюзен выдался особенно тяжелый день. Она валилась с ног от усталости, когда приехала в ясли. И застала такую картину: Джейми, вместо того чтобы спокойно сидеть и слушать сказку, смеясь и визжа от восторга, разъезжал по комнате на спине Гранта.

— Что здесь происходит? — строго спросила Сьюзен.

Грант, стоя на четвереньках с оседлавшим его Джейми, поднял голову.

— А вы сегодня рано, — сказал он и, обращаясь к Джейми, добавил: — Ну, хватит, приятель. Сделаем еще один круг и поедем в конюшню, поставим на ночь лошадку в стойло.

И поскакал по комнате, изображая строптивого коня.

Джейми издал восторженный клич. Сьюзен, опешив от изумления, лишь молча смотрела.

Грант галопом приблизился к ней, осторожно ссадил Джейми и поставил у ее ног.

— У-у, здорово! — восхищенно крикнул малыш и захлопал в ладошки.

Вид Гранта, ползающего на четвереньках с Джейми на спине, вызвал в душе Сьюзен сожаление, что у ее сына нет отца. Если бы он был, то такие сценки стали бы привычными для Джейми. Чувствуя, что отчасти и она сама виновата, что ребенок остался без отца, Сьюзен отреагировала на ситуацию непредсказуемо.

— Мне казалось, я вам ясно дала понять, что Джейми должен следовать своей индивидуальной программе, когда остается на вашем попечении, — резче, чем того желала, сказала Сьюзен. — А программой предусмотрено познавательное чтение.

Игривое выражение сползло с лица Гранта.

— Но ему всего лишь три года. И он весь день вместе с другими детьми живет по расписанию.

Господи, если бы он не был так красив! — думала тем временем Сьюзен. Без пиджака и галстука Грант излучал какую-то притягательную удаль...

— К концу дня он устает, начинает капризничать, — продолжал Грант. — И ему совсем не помешает немного подвигаться и разрядиться.

— Но он перевозбуждается, и потом его не успокоишь и не усадишь за ужин, — возразила Сьюзен, стараясь не замечать, что на лоб Гранту упала прядь волос. У нее прямо руки чесались отбросить их назад. Но Сьюзен лишь нервно сжала кулаки.

— По-моему, он скоро успокоится, — заметил Грант.

К досаде Сьюзен, Джейми терпеливо смотрел на нее, подняв головку. Ну прямо сущий ангелочек!

Грант улыбнулся ему, и мальчуган, застеснявшись, прикрыл кулачками глаза и уткнулся в материнскую юбку.

Сьюзен взглянула на часы.

— У меня нет времени препираться с вами из-за установленных Гретхен правил. Я живу по графику.

— А от графика отступать нельзя, это вы хотите сказать? — язвительно спросил Грант.

— Правила устанавливаются ради какой-то цели. Мне кажется, человеку вашей профессии понять это трудно. Ведь большую часть своего времени вы тратите на защиту людей, которые нарушают правила.