Елена Рейн - Мой Охотник

– Но… как…

– Ой, вот вы где? – невинно проговорила Мария, открыв дверь, улыбаясь самой счастливой улыбкой. – А я тебя потеряла, Рита. Хотела спросить, ты останешься? Мне нужно отойти. Бабушке опять плохо стало. Так за нее волнуюсь.

– Останусь, – произнесла, стараясь не обращать внимания на ее слова о бабушке, которой у нее нет. Насколько знаю, из родственников только живой дедушка, проживающий в Красноярской области.

– Уложишь? – с грустью попросила она, вздыхая при этом.

– Да, – ответила, не представляя, как на такой цирк можно повестись.

– Замечательно! Благодарю тебя! Ты невероятно добра, – воскликнула она и, повернувшись к Сергею, мило добавила: – Сергей, а вы останетесь?

– Нет. Уезжаю, – сухо выдал Волков и, посмотрев на меня тяжелым взглядом, предупредил: – Без меня не уезжай.

Кивнула и тут же услышала Марию:

– Сергей, а вы можете меня довезти до аптеки? Бабушка попросила ей лекарства купить. Она у меня совсем слабенькая.

Не желая слушать, как она лжет, произнесла: «Извините, детей посмотрю», и вышла из комнаты, чувствуя, как у меня горят щеки и до сих пор стучит сердце.

Мария вернулась через час, когда я дочитывала последнюю сказку. Счастливая и довольная, она прошла к стулу и, сев на него, стала дергать ногой, с превосходством поглядывая в мою сторону. Через пять минут она уже с огромным нетерпением дергалась на месте, с недовольством поглядывая на тех, кто еще лежал с открытыми глазами.

Я старалась не замечать ее радости, давая себе обещание, что ни о чем не буду спрашивать. Мне неинтересно. Совсем. Когда дочитала, почти все спали, кроме маленькой Арины. Она все вертелась, но через десять минут уснула. Поправив одеяло у тех, у кого сбилось, вышла из спальни и прибавила шаг, надеясь, что Перникова не оставит детей и не бросится за мной. Дверь хлопнула, и послышались шаги, а потом я услышала:

– Рита, стой!

Тяжело вздохнула и повернулась к ней, искренне возмутившись ее поведением:

– Почему детей оставила? А если кто-то проснется?

– Да что с ними будет?! Как проснутся, так и заснут, – беспечно заявила она, махнув рукой в направлении двери.

– Мария… – грубо предупредила, намекая, что у нее уже был выговор за то, что бросает малышей одних во время тихого часа.

– Да успокойся ты. Вечно тебе больше всех надо. Не работаешь, а трясешься за ними, как мамка. Если не хватает, удочери свою Настю, да и не носись тут, как ненормальная. Неужели тебе своего времени не жалко? Мне бы жалко было! Да и мужики у тебя солидные, с деньгами. Зачем сюда прешься? Пытаешься выставить себя добренькой? Уже неактуально. Стервы в почете.

Взбесила меня, поэтому сделала шаг к ней и процедила:

– Не твое дело, сколько у меня мужчин. А дети… тебе этого не понять. Понятно? Смотри за собой!

Она скривилась, но через секунду уже ядовито улыбалась, пытаясь показать, что ничего не случилось. Надула губы и слащаво пролепетала:

– Ладно, извини. Просто на эмоциях сказала лишнее.

– Что ты хотела? – нетерпеливо спросила, желая поскорее узнать ту информацию, что она хочет донести до меня, и увидеть ее, движущуюся в сторону спальни, где отдыхали малыши.

– Риточка, как я рада, что ты его сюда пригласила. Он невероятный мужчина! Мой!

Стараясь не обращать внимания на громкие слова, уточнила:

– Это все? А то мне нужно идти.

– Господи, как этот мужчина целуется! Даже не ожидала! Столько страсти, силы! Да я думала, он придушит меня. Настоящий самец! И где ты такого нашла? У меня слов нет. Весь такой непреступный, а сам…

Сглотнула, не желая выдавать мгновенно вспыхнувших эмоций, и раздраженно выдала:

– Рада за тебя. Пока.

– Да, пока. Он же сейчас приедет? Да?

Я уже шла по коридору, поправляя сумку, и, нехотя повернувшись, недовольно ответила:

– Да.

– Какой заботливый он у меня! Ты смотри, помни, что он мой. А то вдруг забудешь.

– Ты в первую очередь у него спроси, кто ты для него, а потом мечтай.

– Я не мечтаю, а знаю, поэтому не хочу, чтобы ты лезла на чужое, – резче произнесла она, складывая руки на груди.

Вздохнула, желая сказать ей, что она дура, но не стала, не люблю связываться с такими. Она ничего не поймет, а я буду переживать. У нее каждое слово провокация и фальшь, так зачем вестись?

Пошла вперед, пока не услышала:

– Рита. Рита!

Не поворачиваясь, остановилась.

– Прости, я просто ревную. Надеюсь, что ты…

– Пока. За детьми смотри, – буркнула и свернула на лестницу, рассуждая, обманула она или нет. А, может, правда? Ведь красивая девушка. А что еще нужно мужчине, если он одинок? Конечно, сомневаюсь, что Волков ее. Охотник ничей, сам по себе. Но вот насчет поцелуя и свидания переживала. Против воли только об этом и думала, и совсем не помогали убеждения, что мне до этого нет дела.

Попрощавшись со всеми, я направилась на улицу и, как только увидела Сергея, стоящего у машины, говорящего по телефону, постаралась взять себя в руки и принять беззаботный вид. Да, как-то так, хотя не уверена, что получилось.

Хотела сесть в салон, но он молча открыл переднюю дверь, продолжая разговаривать. Удобно усевшись, посмотрела вперед, надеясь, что скоро поедем. В голове всплыли темы из книг, которые мне нужно сегодня выучить, но они сразу же исчезли, как только водитель сел в машину. Сжала руки и сделала вид, что мне интересно смотреть в боковое стекло.

– Уложила? – спросил он, сканируя взглядом с головы до пят, задерживаясь на моих дрожащих руках, которыми я вцепилась в сумку.

– Да, – ответила и вновь вернулась к прежнему занятию – пялиться в окно.

Ехали молча, он несколько раз задавал вопросы, которые можно было растянуть на интересную беседу, но я отвечала односложно, не понимая, почему не могу вести себя по-другому. Я, вроде, никогда не была грубиянкой, а тут хотелось закричать.

Когда машина остановилась у моего дома, я облегченно выдохнула. Потянулась к дверце и попыталась открыть ее с фразой: «Пока», но сразу же услышала:

– Я сам!

Резко и немного грубо прозвучал его голос, отчего я села ровно, дожидаясь, когда водитель поможет мне выйти. Не истеричкой же кричать, что без него справлюсь, хотя хотелось так и сделать. Он распахнул дверь и подал руку, которую я приняла.

Стоило только оказаться на земле, я попыталась отойти, но Охотник перегородил путь, внимательно вглядываясь в мои глаза, пытаясь там что-то найти и понять.

– Ты стоишь на дороге, – заявила ему, хотя он прекрасно это понимал.

– Давай поговорим? – резко проговорил, оттесняя меня к машине, расставляя руки по бокам, отчего почувствовала себя в ловушке.

– Сергей, я думаю…

– Ой, Ритуль, привет! – раздался со стороны подъезда голос Алины, и я внутренне застонала, понимая, что она сейчас начнет выуживать про Сергея, кто такой и кем мне приходится. Нужно срочно уходить.

– Привет, – выдала, смотря Волкову в глаза, взглядом показывая на его руки. Он только повел скулами, совсем не собираясь отходить, но потом отступил.

С левой стороны подошла Алина и воскликнула:

– И вам здравствуйте, молодой человек! И кем вы приходитесь нашей Рите? Жених у нее есть, притом она его ужасно любит, а вы, наверное…

– Он мне… как брат, – грубо сказала, не желая оправдываться, но желая задеть его. Уже трясло от всего этого, сама не понимала себя. Все знают лучше меня.

– Ух ты! Так я с радостью познакомлюсь с таким красавчиком! Я Алина – ее лучшая подруга. А вы?

– Сергей, – буркнул он, продолжая буравить меня взглядом, и теперь в его ледяных глазах появился настоящий гнев.

– Ой, а вы к нам…

– Извини, Алина, мне некогда. Нужно идти. И Сергей мне не брат, а… – виновато проговорила, чувствуя вину, что со зла так сказала, но девушка меня не слушала, лишь смотрела с открытым ртом на Охотника, восторгаясь огромным мужчиной.

От раздражения и ярости, поднимающейся во мне, пожала плечами, считая, что и не нужно уже ничего договаривать. Пробормотав что-то в виде извинений, пошла вперед. Всю трясло, и хотелось убраться куда подальше. Плохо, что от себя не сбежишь.

Только открыла дверь и вошла, как ощутила, что меня резко развернули, и я встретилась с тяжелым сердитым взглядом Охотника. Он второй рукой захлопнул дверь, и дубовым тоном уточнил:

– Значит, я тебе как брат?

Чувствовала, что мужчина накален, и прекрасно осознавала, что я его еще таким не видела. Дерзкий, дикий, разъяренный. Ну и пусть! Недовольный он… Мне было все равно, во мне кипел гнев. Эта встреча, постоянное напряжение, влияние Волкова на меня, мерзкая фальшь в словах «лучших подруг». Я от всего этого устала. Хочется… не знаю, да и неважно…

Посмотрела в напряженное лицо мужчины, твердые губы, тут же вспоминая слова Марии о том, как он с ней целовался, и сердито буркнула:

– А какая разница? Пусть будет так. И вообще…

Сергей схватил меня за локоть и дернул на себя, отчего я влетела в него, тут же хватаясь на его футболку, чтобы не упасть.

– Разница есть, сейчас покажу, – грозно отчеканил он и тут же наклонился, жадно касаясь поцелуем. Судорожно выдохнула, сильнее сжимая его футболку, ощущая, как медленно, и в то же время настойчиво он пробует мои губы, лаская крепкими руками талию, останавливаясь на ягодицах.

Закрыла глаза и тут же распахнула веки, чувствуя, как разливается удовольствие в крови, предвкушая большее. Вспоминая, как это может быть, я вздрогнула, вместе с этим осознавая, что мне потом будет больно. Взяла себя в руки и попыталась оттолкнуть.

Сергей не сдвинулся с места, но потом сам отстранился, вглядываясь мне в глаза. Покачал головой, что-то для себя решая, а потом повернулся и закрыл замок на три оборота. Резкими движениями разулся и снял куртку, откидывая ее в сторону.

– Сергей, давай поговорим? – прошептала, отходя к стене, понимая, что все пошло не так.

– Я предлагал. Ты отказалась, любимая, – выдал он, медленно наступая на меня.

– Подо…

Слова рассеялись, стоило только ему атаковать вновь губы, сжимая лицо руками, не отпуская, пока не сдалась, принимая его язык, отвечая на поцелуй.

Сознание уплывало, и я чувствовала только его руки и губы. Прислонилась к стене, наслаждаясь тем, как он невыносимо сладко проводит дорожку по шее, медленно поднимая водолазку, сдвигая чашечки бюстгальтера, сжимая грудь. Резкая волна удовольствия нахлынула, стоило только ему обхватить сосок губами, нежно лаская. Мои пальцы яростно проводили по его волосам, чуть сжимая, когда он едва прикусывал вершинку.

Сердце билось, как сумасшедшее. Дрожала, как мотылек, желающий света, рвущийся к нему. Когда мужчина вновь перешел на мои губы, терзая их, совсем не могла дышать, судорожно цепляясь за его футболку. Тонула в нежности, страсти, не в силах противиться.

Охотник прекратил поцелуй, что поняла лишь через мгновение. Мужчина сжимал в объятьях, как будто боялся отпустить, но не желал продолжать. Я молчала, пытаясь понять, что сейчас произошло. Опять какая-то игра, в которой он устанавливает правила? Временное удовольствие? Мысли… плохие стали врываться в сознание, и я попыталась отойти, но Охотник поднял пальцами мое лицо и произнес:

– Не хочу, чтобы обвиняла меня в том, что я надавил.

– А ты не давишь? – прошептала, пытаясь найти в его глазах ответ.

– Я даю тебе время…

– Считаешь, что в праве? – старалась говорить тверже, чтобы потом не быть отвратительной самой себе.

– Да, – выдал он, поглаживая палацем по щеке, а потом напряженно застыл и грубо велел: – Ты должна расстаться с Иваном.

Сама так решила, но, когда указывают и приказывают, неприятно. Отвернулась, тем самым убирая его руку со своего лица, и, вновь посмотрев ему в глаза, сказала:

– Я сама решу. И даже если так пожелаю сделать, подожду, пока не узнаю, что с ребенком и женщиной.

– Это рискованно. Я решу этот вопрос без тебя, – отчеканил он, разозлившись на мои слова.

– Нет, – твердо выдала, чувствуя, что им понадобится моя помощь. – Я должна быть в курсе.

– Рита…

Внезапно зазвенел телефон, и мужчина замер. Достал сотовый из кармана куртки, лежавшей на комоде и, прислонив к уху, произнес:

– Слушаю.

Как только услышал информацию, отступил в сторону, выдавая исключительно односложные ответы. Я же приводила себя в порядок, чувствуя дискомфорт от всей этой ситуации.

Только повернулась уйти, не желая мешать, как услышала:

– Рита, постой.

Обернулась к нему и, чувствуя, что что-то не так, отмечая по его недовольному взгляду, уточнила:

– Что случилось?

– В Котлова Ивана стреляли. Сейчас он в больнице.

Была в шоке, совсем не ожидая услышать такую ужасную новость. Не может быть… Как же так?! Он сказал, что это лишь предостережение, и ничего не грозит. Прижала руку к груди и хрипло выдохнула: