Елена Рейн - Мой Охотник

– Сергей, я думаю, что рано говорить на такую тему, да и…

– Понял. Давай пока отложим этот разговор, – серьезным тоном предложил он, тут же добавляя: – Не хочу, чтобы ты думала, что я давлю на тебя. Но ты же понимаешь, что как раньше уже не будет.

Столько всего навалилось за сегодняшний день, что стало не по себе. Поэтому я только кивнула, но ничего не ответила. Мы просто стояли и смотрели друг на друга, желая сказать многое, но молчали.

Резкий звонок сотового телефона разразил тишину. Охотник взял трубку и, посмотрев на кран, нахмурился, тут же сказав:

– Как переговорю, пойдем в твою квартиру.

Кивнула, и под его грозное приветствие в трубку направилась в коридор, не желая слушать разговор. Уже в ванной сполоснула лицо и просто стояла, прижавшись к стене. Так устала от всего, что захотелось домой, туда, где мне рады, где можно отдохнуть душой, в Новосибирск.

Закрыла глаза, обдумывая, почему я должна остаться, когда хочется сбежать. Так сильно, что эта мысль не дает покоя. Вздохнула и горько усмехнулась.

Диплом. Защита дипломной работы. Осталось немного и тогда…

А как же Настя? Как она без меня? Закусила губу, не представляя, как буду без своей светлой девочки. Понимаю, что она не моя, чужая, как бы это слово не звучало ужасно, но за два года малышка стала родной. И еще есть маленький мальчик, над которым жестоко издеваются. Мать, находящаяся взаперти, неизвестно что испытавшая. Что думать?! Как помочь? Охотник следит за каждым моим шагом, и совсем забыл про них…

Сколько стояла, я не знаю, но, услышав стук в дверь, и увидев входящего Сергея, с волнением посматривающего на меня, поняла, что долго. Криво улыбнувшись, еле слышно произнесла:

– Можно идти?

Он кивнул и, подойдя ближе, недовольно проинформировал:

– Звонил Иван. Он попросил тебя перезвонить на его номер. Хирург не разрешил ему покидать палату центра, когда он собрался к тебе приехать.

Сглотнула слюну в пересохшем горле, и, выдохнув «хорошо», пошла вперед, стараясь не задевать мужчину. Но это не помогло. Волков схватил за руку, останавливая, и, просканировав тяжелым взглядом, монотонным голосом произнес:

– Я понимаю, что тебе тяжело, но…

Повернулась к нему и гневно произнесла:

– А что ты можешь понимать? У тебя ведь все предельно просто и легко. Посчитал, что молодая, и забыл на четыре года. Потом увидел, понял, что хочешь вновь в свою постель, и пошел танком, добиваясь своего.

– Рита, – протянул мужчина, желая объяснить, а, может быть, соврать.

– Что Рита?! Что? Как я должна рассматривать твои объяснения, вспоминая, что было? Или ты считаешь, что секс может творить чудеса, и все само собой забудется или решиться? Но нет, к сожалению, не так! И эту истину ты вдолбил мне, когда я наивно верила в ответные чувства. А теперь ты вроде как определился, и твердо считаешь, что я тут же должна растаять и все забыть? Так? Ведь так?

Мужчина молчал, пронзительно сканируя любой взгляд, движение, даже не желая оправдаться, что меня напрочь выворачивало наизнанку. Посмотрела в сторону и сказала:

– В общем, чтобы у нас ни случилось, не нужно решать за меня. Девочка выросла, и нужно уважать ее мнение.

Произнесла и, вырвав руку, которую особо никто не держал, пошла вперед, чувствуя облегчение оттого, что высказалась. Действительно, глупо верить в сказку, а потом опять у Волкова что-нибудь перемкнет, и я буду чувствовать себя использованной ненужной игрушкой.

Только подошла к двери, как услышала:

– Рита, стой.

От такого приказа застыла на месте, пока не почувствовала, как на плечи мне накинули плед.

– На лестнице холодно, – выдал он, помогая укутаться.

– Спасибо, – сухо произнесла и пошла следом за ним, после того как он закрыл входную дверь, прихватив борсетку.

В свою квартирку заходила нехотя, с опаской, после Охотника, проверяющего все комнаты. Он вручил мне новые ключи, предупредив, что ребята поменяли замок и теперь квартира под охраной, не забыв уточнить пароль. Была благодарна ему, чувствовала себя спокойнее, а то бы мне было не до этого. Да и вообще было бы не до чего, если бы Волков меня не спас.

Через десять минут я оделась в джинсы и футболку, и позвонила Ивану. Присела на диван, и тут же напряглась, слыша с первых слов:

– Почему так долго? Я волнуюсь! Ты разве не понимаешь, как мне тяжело от того, что я не могу быть с тобой, чтобы поддержать. Ты жестока.

Хотелось положить трубку. Наверное, сегодня меня не хватает на положительные эмоции, а тут еще претензии и запросы.

– Все уже хорошо, – пробубнила, наблюдая, как Сергей приблизился к окну, притрагиваясь к портьерам, не двигаясь, вглядываясь куда-то вперед. Но это видимость. Он прислушивался к каждому моему слову и анализировал. По-другому этот мужчина не мог.

– Принцесса, я не переживу, если с тобой что-то случится. Когда узнал… – продолжал говорить Иван, но я не слушала, пока он утвердительно не заявил:

– Через несколько дней меня выпишут, и я заберу тебя в свой дом. Даже не пытайся отговорить. У тебя будет своя комната, и я не буду тебе надоедать. Главное, чтобы ты была в безопасности.

Первоначально нахмурилась, а потом, посмотрев на Охотника, и вспомнив измученного малыша, о котором совсем ничего не известно, выдохнула:

– Давай лично переговорим? При встрече.

– Хорошо, крошка. Как ты сейчас? Нормально себя чувствуешь? – довольным голосом уточнил он, что немного напрягло.

– Да. Охотник спас, – ответила, считая, что Сергея лучше не звать по имени при Котлове, чтобы не было лишних вопросов, хоть и видела, как Волков скривился.

– Это все из-за меня… Не пойму, кому я дорогу перешел, что пошли через тебя. Я ничего плохого не сделал. Не понимаю, что убийцам нужно. Но я тебя там не оставлю. Даже не надейся!

– Иван…

– Да, я понял. У меня просто эмоции и…

– Завтра вечером приеду. Днем не смогу.

– Почему не сможешь?! – обиженно буркнул он, недовольно сопя в трубку. – Мне скучно и…

– Мне нужно вновь идти в университет, а потом к детишкам. Я договорилась с директором детской комнаты, после того как съездила и все проверила, что только мои малыши там будут два часа…

– То есть из-за них тебе наплевать, что меня тут жрет грусть? – рявкнул он, окончательно перегибая палку.

Пыталась заставить себя вежливо ответить, но получилось довольно грубо:

– Если желаешь ответ в такой интерпретации, то «да».

– Рита! Ты… – возмущенно проговорил он, совсем не ожидая от меня такого услышать.

– Это дети! И не нужно меня постоянно ставить перед выбором! Я никогда…

Гудки отрезвили, и я прикусила губу, понимая, что сорвалась, а Котлов повел себя, как обиженный мальчик, прервав разговор. Отбросила телефон в сторону и забралась на диван ногами, подбирая их под себя.

Тишина. Такая невыносимая, давящая, что хотелось сжать себя руками и закричать. Я не люблю спокойствие, полнейшее одиночество. Стараюсь всегда себя чем-то занять. Лучше, когда смех, значит, не одна.

Посмотрела на руки, замечая, как дрожат пальцы. Последнюю неделю это мое нормальное состояние, а сегодня так совсем… Обняла себя за плечи и сидела… пока резко не оказалась на коленях мужчины, пронзительно смотрящего на меня. Сергей медленно подтянул к себе, и я прислонилась головой к мускулистой груди, слыша, как стучит его сердце, закрывая глаза.

Так хорошо, спокойно, что чувствуешь себя защищенной. Хотелось так сидеть вечно, вдыхать родной запах любимого мужчины, и ничего не говорить.

Успокоилась, а потом стало неудобно. Сижу на мужчине верхом. Попыталась отстраниться, на что Волков осторожно поднял подбородок и спросил:

– Что тебя гнетет?

– Ребенок и мать, – мгновенно выпалила, даже не задумываясь. – Ты что-нибудь выяснил?

– Да, но пока не знаю, кто именно там находится. Несколько раз ходил, но там по несколько человек дежурят. Нужно быть там, а я в основном с тобой. Олег в больнице.

– А если… если мы будем там? – вдруг спросила, надеясь убедить его отправиться туда вместе со мной по приглашению Котлова.

Мужчина напрягся, а потом грубо произнес:

– Что ты имеешь в виду?

– Ивана через несколько дней выписывают, и он настаивает, чтобы я там жила, – честно призналась, наблюдая за его мимикой, чтобы знать, что он думает. Волков продолжал убивать взглядом, поэтому продолжила: – Если я туда поеду, то тогда…

– Нет! – резко выдал Охотник, перебивая меня и сжимая за талию, отчего сильнее села на него, чувствуя, что мужчина не только зол, но и возбужден, что меня смущало и удивляло. Мы ведь два раза занимались сексом…

«Почему так категорично сказал?! Даже не выслушал!»

– Да! – в тон ответила, хватаясь руками за его рубашку, сжимая ее, пытаясь донести до него свои слова.

– Это опасно! Да и как ты себе это представляешь? – грубо воскликнул он.

– Им нужно помочь! Нужно! Там малыш! Его избивают! – почти прокричала, не понимая, как он этого не понимает.

Охотник молчал, только смотрел, а я не знала, что думать, поэтому убежденно проговорила:

– Я буду там с тобой. Ты защитишь меня.

– Рита, я не уверен, что ты не сорвешься к ребенку при первом удобном случае. Более того, я считаю, что ты так и сделаешь.

– Но им нужна помощь!

– Первым делом нужно знать, кто там, а потом только действовать.

– Так узнай! Узнай! Пожалуйста, – прошептала, чувствуя, как меня вновь трясет. Я только провела пальцами по его рубашке и, посмотрев в темно-синие глаза, выдохнула: – Ему около пяти… Если столько мучили, значит, и дальше будут. Он совсем малыш, а его…

– Я надеюсь, ты понимаешь, что кто бы там ни находился, их туда определила семья Котловых. И я уверен, что Иван в курсе всего.

– А если он…

– Знает! Он знает! Я в этом даже не сомневаюсь, – категорично заявил мужчина.

Отвернулась, понимая, что он прав, и, вновь взглянув на него, прошептала:

– Пожалуйста, помоги. Им нужна наша помощь.

Волков вытянул руку и, положив ладонь на затылок, слегка захватывая волосы, отчеканил:

– Хорошо, но ты слушаешься меня и не лезешь туда, куда тебя не просят, чтобы не сделать хуже.

– Хорошо.

– Нет, нехорошо. Ты должна отчитываться за каждый шаг, если вдруг я отошел на несколько минут в сторону.

– Буду отчитываться, – выдохнула, не веря, что он почти согласился, чувствуя, как его рука на талии пошла ниже, сжимая ягодицы. Мужчина тяжело дышал, ведя внутреннюю борьбу с собой.

– И еще… ты не провоцируешь меня, – хрипло выдал он мне в лицо, опаляя своим дыханием. – А это значит, что ты избегаешь любого контакта с Котловым.

Прищурилась, и пусть я сама не собиралась, но жесткие претензии мужчины, который мне по сути лишь любовник, неприятно было слышать. Нахмурилась, на что услышала:

– Я не железный, чтобы просто смотреть… И тоже могу наделать ошибок. Ты понимаешь, о чем я?

Действительно, если вспомнить, как мужчина повел себя четыре года назад с Михаилом, то не исключено, а теперь, когда все сложно между нами, вероятно, будет еще хуже.

Решив, что его условия довольно миролюбивы, я кивнула и подтвердила:

– Я согласна.

– Хорошо, – недовольно проговорил Охотник, а потом прижал сильнее, что стало нечем дышать. Смотрели друг друга в глаза, наслаждаясь тем, что видели. Но все закончилось, когда вдруг мой живот выдал жалобный звук. Мужчина застопорился на мгновение и тут же осведомился: – Когда ты в последний раз ела?

Задумалась, вспоминая вчерашний день, как услышала:

– Собирайся, в ресторан поедем.

Не желая никуда уходить из дома, я попросила:

– Если дашь мне час, приготовлю картофельное пюре и отбивные.

Охотник тут же улыбнулся уголками губ и ответил:

– Раз так, то я тебе помогу, если доверишь свою посуду.

Кивнула, и быстро соскользнув с его колен, отмечая приличное возбуждение, отчего сразу отвернулась, быстрым шагом направилась в кухню, думая о том, что у меня есть в холодильнике, чтобы еще салат приготовить.

Наши дни

Маргарита

Прошло четыре дня с того момента, как на меня напали, когда мы с Сергеем стали любовниками. Теперь Волков ночевал у меня, после того как доводил до безумия, не оставляя сил ни на что, обнимая и сжимая в своих крепких объятьях. Мы не говорили на тему интима, боясь разрушить то, что есть, или сказать ненужное. Сейчас нас все устраивало. Днем вели себя как посторонние, вернее, как телохранитель и его объект, но, когда наступал вечер, не задумываясь, бросались в омут страсти, забывая обо всем.

Себе можно признаться, у меня не было даже мысли его выгонять. Совсем. Если бы ушел – и слова ему не сказала, а так… меня все устраивало.

Даже не знаю, как объяснить свое поведение. Но с другой стороны, зачем это делать? От этого только хуже. Пусть будет так, как есть.