Обедал сэндвичем, купленным на заправке, и чашкой кофе, в бумажном стаканчике. И то, и другое оказалось сносным, а может это я слишком проголодался. На обратном пути угодил в пробку – авария на трассе. Километров десять тащился черепашьим ходом, курил в открытое окно и размышлял.

Конечно, можно заплатить спецам, перерыли бы всю подноготную Аглаи, вывернув наизнанку, но мне не хотелось. Чужие люди станут копаться в грязном белье и ещё неизвестно, что за дерьмо всплывет наружу. Обратиться всегда успею, в случае чего. Опять же, не исключено, что там окажется обычная скучная, каких тысячи биография. «А может ты как раз этого и боишься?» – спросил я себя. – «Узнать, что с ней полный порядок, и это ты — долбанный придурок, навешавший на неё ярлыков?!» Тогда и злиться станет не на кого, а на себя особо не побесишься.

За пару дней до собрания, я встретил Аглаю в кухне. Время раннее, обычно я спускался намного позже, а в этот раз изменил своей привычке. Я планировал прихватить кофе и выпить его на балконе спальни – утро показалось славным, да и вид с балкона открывался куда живописнее, нежели с террасы. И судя по всему, застал её врасплох. Правая нога Аглаи, которая до этого была под задницей, резко скользнула вниз, а сама она, мне показалось, вздрогнула даже. Видимо я зашел настолько неожиданно.

Аглая завтракала. За кухонным столом, где обычно обедали Саша и Люба.

Я подумал – может сейчас она настоящая? Не снежная королевна, робот, которыми она была в остальное время, а именно сейчас. Запросто уминающая кашу из будничной тарелки, позволившая задрать ногу на стул. Без дубового стола, вечернего платья и белоснежного фарфора.  И еду сварганила похоже сама. Маленькая кастрюлька на плите, коснулся – горячая.

— А мне можно? — спросил я.

Нет, завтракать я не хотел, всегда обходился кофе. Любопытство — откажет? Да и на вкус интересно, съедобно ли… Смотрю на неё и жду. Односложных «да» или «нет». Едкой подколки либо сухого, но вежливого «пожалуйста», но только не того, что произошло на самом деле. Аглая не обломалась поняться, положить мне, достать для меня ложку и поставить тарелку у свободного места напротив неё. 

  В тот момент я подумал: кажется, я начинаю понимать отца. Почему он женился на ней. Аглая – целый букет. При условии, что цветы - женщины, не дети. Одна колючая, надменная роза, другая милая, воздушная ромашка, третья дурманящая лилия. В ней намешана такая икебана…

А сейчас я выдыхал дым в автомобильное окно и думал – сколько во всем этом правды? Сколько притворства и сколько жизни? Вспомнил венерину мухоловку и представил себя суетливой мошкой, летящей прямо в раскрытую «пасть». Каша, кстати, оказалась вкусной.


К ужину я опоздал. Аглая уже закончила, поведала мне не успевшая отбыть Люба. Я с удовольствием слопал все, что она мне подала и вбежал наверх. В последний момент передумал и, вместо того, чтобы отправиться в свое крыло, повернул направо и постучал. Ответа не услышал и опустил ручку вниз. На удивление она поддалась, я заглянул, хозяйку спальни не обнаружил и шагнул внутрь. Белый, пушистый ковер скрадывал мои шаги, хотя, особо я не таился. Внутри до этого момента я никогда не был, пару раз лишь обозревал комнату с порога, и сейчас с интересом осматривался. Обставлено современно, со вкусом. Обитые мягкой, серой тканью борта кровати, наверняка, чтобы избежать синяков на нежной коже Аглаи, похожий цвет и у мебели. Пыльно-розовое покрывало, настолько бледного оттенка, что и его ярким цветовым пятном не назовешь. И ни единой фотографии. Вообще. Ни отца, ни кого-то из прошлого, родителей, например, ни самой Аглаи. Мне казалось женщины любят все эти рамки с портретами.

Я прижался ухом к двери в ванную комнату – вода не шумит и шагнул к туалетному столику. Флакончик духов Аглаи. Маленький, изящный. Я подхватил его и вдохнул аромат, констатируя, ими она и пахнет. Зачем-то брызнул себе на запястье и вернул на место. Переместился к комоду, потянул за ручку верхний ящик. Не знаю какие тайны я хотел там увидеть, и вообще зачем туда сунул нос, но там лежало белье Аглаи. Одна ячейка для трусиков, вторая для бюстов. Все строго по цвету.

 — Что ты здесь делаешь? — раздалось за спиной, я резко обернулся.

Аглая, отогнув штору, стояла в двери, ведущей на балкон и гневно глазела на меня. Бля... Зачем я только сунулся в этот комод! Доказывай теперь, что ты не извращенец. Я задвинул ящик, пожал плечами, ничего, мол, особенного не произошло и ответил:

— Зашел поздороваться. Но я стучал, ты видимо не услышала.

— Именно поэтому ты роешься в моем белье? — Так прозвучало, будто знает куда я ездил. Я вскидываю руки, демонстрируя ей – пусто и говорю:

— Господи, да откуда мне знать, что там хранятся твои трусы! Я заглянул на секунду.

Оправдание так себе. Аглая хмыкает, ей нравится мое замешательство, опять она «на коне», а я снова выставил себя идиотом.

— Я пью чай, можешь присоединиться, если есть желание, — предлагает она, раздвинув штору. На балконе два плетеных кресла и чайный столик, на котором пузатый фарфоровый чайник. Теперь, когда она раздвинула штору, я отчетливо вижу их, как и то, что чашка одна. Она тоже про это знает и добавляет: — Только тебе придется спуститься за чашкой для себя.

Разумеется, я спускаюсь и возвращаюсь с долбанной чашкой, словно хочу этот сраный чай. На деле все обстоит гораздо хуже – я просто хочу побыть рядом с ней, но успокаиваю себя тем, что иду «на разведку».

Первые десять минут мы молчим, сосредоточившись на чаепитии. Чай, кстати, оказался зеленым, я ненавидел его до того, а сам сижу и пью, словно ничего вкуснее в жизни не пробовал. Постепенно привыкаю к его горьковатому вкусу, Аглая замечает опустевшую чашку и подливает мне ещё. Чайник казалось бездонный. Сама она пьет не спеша, маленькими глоточками, и вглядывается вдаль, в небеса, с таким видом, будто познала тайны вселенной.


В какой-то момент она отставила чашку и сказала:

— Ваши предложения не имеют ничего общего с тем, чего желала бы я. И чем больше вы предлагаете мне за эти акции, тем меньше мне хочется их отдавать.

— Что значит «ваши предложения»? 

— То и значит. Юмашев озвучил мне сегодня, более чем шикарное предложение. Звучало, по крайней мере, весомей.

— Юма? — удивился я. Да ещё так, будто не верил, что он мог меня обскакать. Пожалуй, я действительно не торопился верить этому, уж не сталкивает ли она нас лбами?

— Юма, Юма, — подтвердила она.

— Погоди-ка, он заезжал сегодня? — вновь уточняю я.

— О боже, да, — закатывает она глаза, сетуя на мою тупость. — И озвучил мне сумму, которую готов выложить за мой пакет акций.

— А ты что же?

— А я считаю, что сначала должна сделать предложение тебе, ты главный наследник, вроде как.

— Спасибо, — вполне искренне благодарю я и заглядываю в её глаза: — И что бы ты за них хотела?

Аглая спокойно выдерживает мой взгляд и откидывается в кресле. Чай её больше не интересует. Я, как идиот, пялюсь на её губы и думаю не о том, что она сейчас скажет…

Глава 15 Аглая

Я выдерживаю паузу. Не для того, чтобы набить цену перед Ярославом – собираюсь с мыслями: как лучше преподнести. Вроде бы, прокручивала разговор тысячи раз, готовилась, а волнуюсь. Как воспримет? Предложение моё — авантюра чистой воды, но попробовать я должна, обязана.

— Итак, сколько? — сверлит он меня взглядом.

— Нет, деньги меня не интересуют, — отвечаю ему и вновь тянусь к чайнику, как к спасению. Все-таки хорошо, что разговор случился именно здесь, за чашкой чая, так… по-приятельски что ли. — Тебе подлить?

Он отрицательно мотает головой:

— Я скоро булькать начну. А ещё закипать, ну же, Аглая, не тяни, что ты хочешь за них?

— Мне нужен один из комбинатов, — выпалила я и отставила к чертовой матери чайник. Он не спасет и не спрячет. И пока Ярослав возвращал на место отвисшую, от моей наглости, челюсть, не дав ему опомниться, продолжила: — И желание это считаю справедливым. К тому же, без лишней скромности заявлю, достаточно мудрым решением. Перспективы, что открываются нам…

 — А ты ничего не перепутала, детка? — не дает он договорить. — Какой на хрен комбинат! А весь холдинг тебе не презентовать, случайно?

Ярослав вскакивает с кресла, подходит к перилам и вынимает из кармана сигареты. Выбивает одну и осматривается в поисках пепельницы. Не находит, возвращает сигарету в пачку и поворачивается ко мне:

— Ты в своем уме и серьезно веришь, что я на это подпишусь?

— Ты спрашивал – я предлагаю. Соглашаться или нет твое право, — как можно равнодушнее заявила я. Начни я уговоры, боюсь, из чувства противоречия, станет брыкаться ещё больше. Но аргументы привести все-таки нужно, поэтому я попросила: — Послушай, что я скажу. Холдинг состоит из трех предприятий. Мои акции – составляют без малого треть. Я считаю, что будет вполне справедливо, если один комбинат отойдет мне. Скажем, бывший «СМК», — не акцентируя на нем, намеренно вскользь, предложила я. Пусть для начала согласится, а там уже разберемся. — Географически он расположен дальше прочих, прибыли приносит не больше чем «КУМК», зато я осяду там, добровольно съеду из дома и откажусь от своей половины в твою пользу. Уеду налегке, так сказать.

Я распахнула ладони, красивым дирижерским жестом, и улыбнулась: смотри, мол, какие возможности открываются. Он фыркнул, дернув головой, и оскалился:

— Ага, налегке. Прихватив один комбинатик.

— Зато перестану мозолить тебе глаза.

— Да, мозоль, пожалуйста, я уже привык, — отмахивается он и отворачивается.

Локти упер в перила, ноги скрестил и уставился на отблески заката, будто разговор не более чем, скука. Не стоит придавать ему значения.

Нет, милый, так не пойдет. Я поднимаюсь и встаю к перилам спиной. Отклоняюсь назад, ища его взгляд и пытаюсь дожать:

— У тебя будет шестьдесят процентов, останется завод и комбинат. Чем тебе не холдинг? Твой голос, как и голос отца, станет единолично главным, остальные лишь так, советы и пожелания. Даже Юмашев без тебя шагу не сделает.

— При чем тут Юмашев? — взорвался он, повернувшись. — Я не стану дробить холдинг и точка!

— Но так будет лучше, как ты не можешь этого понять? — не удержалась я. Его зрачки сузились, он наклонился к моему лицу, будто удав завораживающий жертву, и прошептал:

— Для кого лучше, Аглая, для кого?

— Для всех, — так же тихо произнесла я.

— Не убедительно.

Его взгляд скользит по моей шее, заглядывает в ложбинку груди. Мне не кажется, я знаю, о чем он думает. Я тяну к нему руку, планируя дотронуться до него и произнести: «слушай свое сердце». Чтобы придать моменту особенной значимости, чтобы сыграть на его чувствах…

Он неожиданно перехватывает её ещё в «полете» и, крепко уцепившись за запястье, отводит в сторону:

— Это все, на что ты способна?

Хлестко. Возможно, даже заслуженно. Но этакую мелочь, я переживу.

Он разворачивается и уходит, бросая на ходу:

— Разговаривать сегодня больше не готов.

Хорошо, милый, мы не станем разговаривать. Займемся чем-нибудь другим.


Размеренно, включив себе музыку, приняла ванную. Спешить некуда. Особенно, если он уверен, что я приду, а если не уверен, торопиться и подавно не стоит. Немного лосьона на тело, с легким, едва уловимым запахом, духов, пожалуй, не нужно. Не этой ночью. Душно станет и без них. Я прошлась нагой по комнате, дав лосьону немного времени слиться с кожей, и подошла к комоду. Так, и что ты тут приглядел?

Впрочем, без разницы, будет алое. По расхожему мнению, женщины определенного сорта злоупотребляют красным. А раз уж он считает меня шлюхой, пусть и мое белье вторит. Платье выбрала в тон, хотя, разумнее, конечно, подбирать белье под платье, но тут совершенно иной случай. Пеньюары даже не рассматривала, явись я в одном исподнем – перебор. Сама себя уважать перестану. Волосы слегка взбила пальцами и глянула на часы. Без четверти одиннадцать, самое время.

Два коротких стука, вхожу. Действую подобно ему – не церемонюсь. Ярослав читает книгу. Удивил, потому как, это точно не фантастика и даже не фэнтези. Слишком неприметная обложка, с такой выпускают классику. Название и автора разобрать не успеваю, он спешно захлопывает её и опускает на пол, рядом с кроватью. Повинуясь инстинкту – туфлями я пренебрегла – поднимаюсь на цыпочки, делаю пару шагов и оборачиваюсь, мимолетно взглянув на дверь. Дурацкая мишень, что все эти годы висела там, бесследно исчезла. Он понимает для чего я обернулась и ухмыляется. А ещё понимает зачем я пришла.

Да, и как тут не понять… Ярослав в кровати, пусть и поверх покрывала, из одежды на нем только шорты, а приличным барышням, в таком случае, полагается извиниться и подождать снаружи. А поистине приличные барышни и вовсе не шастают по мужским спальням.