— Я тебе помру, — покачал я на весу кулак.

Следом разговор зашел о Анечке. Вера её нахваливала, та смущалась и прятала глаза, робко улыбаясь. Тургеневская барышня прямо. И где они только откопали сей дивный экземпляр, разве таких ещё «выпускают»? Я расспросил девушку о Верином здоровье, немного успокоился, узнав, что она пошла на поправку, допил чай и отбыл, пообещав на днях заглянуть.

— Ты мне смотри там, в Америку свою не укати, — провожала меня Вера. Я улыбнулся и заверил:

— Не укачу.

Возвращаться в дом не спешил. Дерьмовое состояние души требовалось проветрить. Выходит, Аглая никаких агрессивных действий в сторону Веры не замышляла. Может всё не так хреново и мне удастся договориться с ней? Мысль обнадёживала. Я сделал хороший круг по городу, глянул на часы, машинально отмечая, ужин пропустил, и повернул в сторону дома. Но обольщаться без меры я себе отсоветовал.

Вдовица оказалась у себя в спальне. Я постучал, она едва приоткрыла дверь, и удивилась:

— Ты что-то хотел, Ярослав?

Половина лица и плечо, прикрытое тонким халатиком. Косметику она уже успела смыть и выглядела такой… непривычной. Незащищенной, что ли.

— Ты не могла бы спуститься в кабинет, нам нужно поговорить.

— Что за срочность, разве разговор не подождёт до завтра?

— Нет, не подождет, — настоял я. — Это действительно важно.

— Хорошо, спущусь через десять минут.

Я плеснул себе коньяка и опустился в кресло отца. Коньяк я не любил, но в кабинете нашелся только он, а небольшая порция алкоголя сейчас точно не повредит. Аглая вошла и встала посередине – слушаю. Переоделась. Синее платье прямого кроя, демонстрирующее тонкую шею, легкая скука на лице. Ладно хоть макияж по новой не нанесла. Впрочем, вынужден признать, она и без макияжа выглядела недурственно. Аглая не из тех женщин, которых стоит умыть и вот оно – волшебство: перед вами совершенно другой человек. 

— Присядь, — попросил я. Она выбрала диван, села на самый краешек. Спина прямая, явно не настроена на длительный разговор. Я отставил бокал и прошелся. Прикрыл дверь, которую она не потрудилась закрыть, и повернулся к ней: — У меня к тебе деловое предложение, которое, я уверен, должно тебя заинтересовать.

Она лишь едва повела бровью – а ну-ка, удиви. Может и вправду не лучшее время для подобных соглашений? — подумал я, но отступать было глупо. Сам же настаивал.

— Металлургия — это скучно и не интересно, совершенно не женское занятие. Я подумал, а что если ты откажешься от акций в мою пользу? Разумеется, не просто так, ты будешь иметь процент с прибыли, который я готов обсудить. Ты могла бы открыть салон красоты, например. Если тебе, конечно, хочется заняться своим делом. А нет, так на деньги, оставленные отцом, плюс прибыль, ты вполне можешь неплохо существовать и жить в своё удовольствие.

— Это всё? — резко поднялась она.

— Всё, — растерялся я на секунду и весомо добавил: — Учти, процент я готов обсудить.


Она подошла ближе и сделала знак рукой – наклонись, будто хочет доверить тайну. Я наклонился, бочком, выставив ухо, сам не зная, чего ожидая... Она почти коснулась его губами, по крайней мере, тепло я почувствовал отчетливо, и подчеркнуто громким шепотом отрезала:

— Не держи меня за идиотку. 

Обошла меня и скрылась за дверью. Сука! Какая же, все-таки, сука! А я купился, как последний болван. Ладно, умница, мы ещё посмотрим.

Глава 4 Аглая

После поступившего от него предложения, я старалась избегать Ярослава некоторое время. Пусть перебесится, осмыслит. Сделка сама по себе неплоха и, возможно, другая на моем месте с радостью согласилась бы, но мне это неинтересно. Никаких салонов красоты, модных бутиков и прочей ерундистики в моих планах не значилось.

Утром избегать удавалось с особым блеском, потому что он попросту игнорировал завтрак. Спускался, делал себе кофе самостоятельно и выпивал его на террасе. Я подметила эту его особенность и велела Любе приходить позже. Ни к чему мчаться в дом с самого утра, сообразить завтрак для себя я вполне в состоянии. А у Любы дети, пускай им уделяет время. Собственно, до возвращения Ярослава так и было заведено. Обед я пропустила сама, уехав на кладбище и намеренно долго не возвращаясь, ужина избежать не удалось.

Сидим мы, как и прежде, напротив друг друга, но не напрямую. По диагонали. Место «главы» я освободила ему сразу, уже на следующий день, жертвовать малым легко. Это действительно не имеет никакого значения. Но «наш мальчик» оказался с принципами. Самостоятельно перенес все приборы и пересел на другое, как раз напротив, по диагонали. Так и ужинаем. Почти гробовую тишину изредка нарушали приборы, соприкасаясь с нежным фарфором, и возня Любы из кухни. Похоже, загружала посудомойку.    

— Кто тебя так назвал? — неожиданно спросил он. Я потянулась за бокалом с водой в этот момент. — Мама, папа, кто тебе придумал имя?

«Это что-то новенькое», подумала я, подхватив бокал, сделала глоток и только когда вернула его на место, поинтересовалась:

— А что с ним не так?

— Ты когда-нибудь замечала, как оно звучит? — задал он риторический вопрос. Впрочем, ответа и не ждал, выставил вперед подбородок и протянул: — Аглая... Наглая. Н - Аглая.

Сквозь приоткрытые губы я видела, как кончика языка упирается в верхний ряд зубов, когда он произносит это протяжное «н», после спускается вниз, к нёбу, когда он присоединят к нему имя. Видела с каким наслаждением смакует он это открытие. Разве станешь в такой ситуации разочаровывать человека? Более того, когда ты понимаешь, чего именно он добивается. Я отложила приборы и подобно ему, почти по слогам, произнесла:

— А не мАгла-я бы вас послать? — Вернулась к своему стейку и добродушно добавила: — Но я это делать не стану.

— Премного благодарен, — отвесил он поклон головой. — Я сегодня не планировал никуда выходить. 

Мы сладко улыбнулись друг другу.

— В моей семье было принято много читать. Книги. Да-да, я знаю, что это такое, — покивала я. — Это такие журналы с буквами, только страницы не глянцевые. Мой отец уважал Достоевского, Аглая Епанчина один из персонажей его «Идиота», именно в честь неё меня и назвали. Если тебе интересно.

— Не то чтобы очень, но спасибо. Я так и думал, что здесь идиот замешан.

И сказал это так, будто имел ввиду вовсе не книгу. Оставила без внимания, лучшее, что я могла сейчас сделать.


Но на этом обсуждение моего имени не закончилось. Видимо Ярослав пока не знал за что зацепиться и всецело сосредоточился на нем. Я торчала в библиотеке, в любимом кресле, которое купила специально для себя. Кресло это отличалось от остальной обстановки, но отлично вписалось и даже немного приукрасило помещение. Высокая удобная спинка поддерживала голову, позволяя разместиться с комфортом надолго.

По иронии судьбы я читала. Только вчера «похвалилась», сегодня сижу с книгой. В тот момент, конечно, я об этом даже не думала, читала и читала. Я действительно люблю провести время за хорошей историей. А таким дождливым днем лучшего занятия и не придумать.

Он вошел, окинул взглядом библиотеку, меня заметил в последнюю очередь.

— Ты не видела письмо? — спросил он. — Я оставлял в кабинете письмо, которое мне передал Яков Петрович, сейчас его там нет.

— Видела. Оно в верхнем ящике стола, — откликнулась я и имела неосторожность добавить: — Важной корреспонденцией не разбрасываются.

Спасибо я не услышала. Вместо этого он прошел, опустился в соседнее кресло. Кожаное, массивное, с широкими подлокотниками. Закинул ногу на ногу и уставился на меня. Я поборола желание встать и уйти, зная, именно этого от меня и ждёт. Продолжала скользить глазами по строкам, только уже значительно потеряв в качестве восприятия текста. Но он-то об этом не знает. Вдобавок, покачивающаяся нога, обутая в коричневую замшевую туфлю, изрядно отвлекала. Я внутренне подобралась, ожидая чего опять выдаст, он разумеется и выдал.

— «Иной имел мою Аглаю за свой мундир и черный ус, другой за деньги — понимаю, другой за то, что был француз, Клеон — умом её стращая, Дамис — за то, что нежно пел. Скажи теперь, мой друг Аглая, за что твой муж тебя имел?»

Сей милый стишок я слышала уже много раз, от студентов с потока, например. Надоел изрядно. Хотя читал Ярослав с чувством, у парня явный талант. Я подняла на него глаза, а он удивленно вскинул бровь:   

— Что-то не так? Тоже решил приобщиться к классике, это Пушкин, между прочим.

— Я в курсе, — отрезала я. Захлопнула книгу, поднялась и произнесла ему в лицо: — Мой ответ деньги. Ты же лучше меня об этом знаешь, не так ли?

Книгу я забрала с собой, продолжу в спальне. Черт, кажется у него получилось вывести меня из себя!


Как можно меньше обращать на него внимания и тогда он сдастся. Сам будет готов предложить мне что угодно, только лишь, избавиться от моего присутствия всюду. И это будет не процент с прибыли, что он сулил. Карантин затягивал этот процесс, играя ему на руку. Мелькай я у него перед глазами ещё и в офисе, сдался бы многим быстрее. Но сейчас ещё рано. Слишком.

Сколько я ещё продержусь такими темпами? Равнодушно следовать привычным вещам, без оглядки на его присутствие. Как выяснилось сегодня, прежде уютный «островок» дома – библиотека утратила свое очарование, он и туда заглядывал.

А вообще, он много времени проводил на террасе, как минимум два ноутбука, поочередно, сопровождали его. Холодный, ветряный день загнал его в кабинет, до вечера Ярослав стучал там по клавишам. Потом поднялся к себе, а через пятнадцать минут сбежал по лестнице. Джинсы, футболка и кожаная куртка в руках, которую накинул в холле. Запрыгнул в свою тачку и молча укатил.  


 — Идите домой, Люба, — вошла я в кухню. Та бросила взгляд на микроволновую печь, хотя часы находились повсюду: духовые шкафы, холодильник, дизайнерский циферблат на стене, но Люба, я заметила, всегда пользовалась теми, что встроены в СВЧ. Посмотрела который час, дернула бумажную салфетку и, сминая её в руках, повернулась:

— А ужин? У меня почти всё готово.

— Вы оставьте тут всё и идите. Я поужинаю сама, а Ярослав Николаевич… тоже сам. Позже.

— Хорошо, — растеряно пожала она плечами и кинулась объяснять, что у неё и где.

— Я разберусь, — заверила её, не дав договорить. — Бегите домой к детям.

Через десять минут Люба садилась в свой старенький «Фольксваген», доставшийся ей от мужа. С мужем Люба разведена, тот встретил другую, с детишками, пока она на работе, возится свекровь. Старший ребенок, мальчик, заканчивает второй класс, а девочка, по-моему, по осени отправится в первый. Я дождалась, когда она отъедет и спустилась вниз. Включила греться сауну, сама переоделась и отправилась на беговую дорожку. Вообще-то у нас имеется настоящая русская баня на дровах, с купелью и огромной беседкой, неподалеку от барбекю, но с сауной справиться самой гораздо легче, да и нагревается она многим быстрее, до возвращения Ярослава успею.

Норму забега пришлось уменьшить, слишком долгий был перерыв. Болезнь, похороны Николая, теперь вот возвращение блудного. Со временем наверстаю. В сауне я грелась в несколько этапов, выходила вставала под душ и возвращалась вновь, никак не желая закругляться, дорвалась. Я лежала на спине в бассейне — какого дьявола, добровольно лишаю себя этих мелких радостей? — когда услышала над головой, наполненный едкими интонациями, голос. Так вот же оно, «какого дьявола»! Голос преломлялся, разлетался эхом, а я ни слова не разобрала. Перевернулась и поплыла к лестнице, Ярослав вдоль бортика следовал за мной. У лестницы мы оказались одновременно. 

 — Подай мне халат, пожалуйста, — указала я на него пальцем и взялась руками за поручни. Чтобы дотянуться до него, ему придется отступить и освободить мне проход, иначе просить бы не стала. Ярослав колеблется долгую секунду, отступает и тянет к халату руку:

— Значит, весело и беззаботно проводишь время?

— Если ты считаешь, что происходящее напоминает тебе вечеринку, которую я тут закатила, то да, развлекаюсь.

Халат у него в руках, но он не спешит протягивать его, я поднялась, жду. Скользит взглядом по моему телу, таким же едким и пытливым, как интонации в голосе, изучает — к чему бы прицепиться. Не нашел или решил оставить на сладкое. На мне слитный купальник, чему я мысленно радуюсь, делаю шаг, в это время Ярослав заходит за спину, опускает халат мне на плечи и говорит в самое ухо:

— Уверен и закатила бы, не будь меня здесь.

— Слишком много на себя берешь, — резко отвечаю, берусь за полы халата и поворачиваюсь. Он зол. Чертовски зол, в ярости.

Я ныряю руками в нужные отверстия, запахиваю халат и стремительно достигаю двери.