— Пахнет вкусно! — заявил ребенок, потянув воздух носом.

— Я старалась, — вымученно улыбнулась Рита. — Как прошла тренировка?

— Нормально. Я отрабатывал вброс. Олег Георгиевич согласился с отцом насчет того, что мне нужно над этим серьезно поработать, — шаря в холодильнике, пробубнил Марик. Рита качнула головой, гордясь успехами сына, и лишь спустя ненормально долгое, растянутое во времени мгновение, спросила:

— С каким отцом?!


Глава 2


Маргарита закидывала в сумку вещи и вспоминала о том, как впервые узнала о том, что Связерский без её ведома подобрался к Марку. Именно это так сильно Риту и взбесило. До трясучки! До разноцветных мелькающих перед глазами точек. Он не имел… Не имел никакого морального права действовать за ее спиной! Разве это вообще законно?! Марку было двенадцать. Самый трудный, самый непредсказуемый возраст, когда любой нормальный родитель в буквальном смысле на цыпочках движется по шаткому мостику над огненной пропастью пубертата. Шаг влево, шаг вправо — и все. Упустишь, потеряешь доверие и контакт. Да ей кошмары снились! А этот?! Что он знал о воспитании подростков? В последнее время все чувства сына как будто обострились, он был возбужденным и взвинченным. И теперь Рита не стала бы с уверенностью утверждать, что дело исключительно в переходном возрасте, начавшемся у Марка довольно рано! Что, если его поведение стало результатом появления Связерского в его жизни?!

Явился! Здравствуйте, я ваша тетя! Тьфу ты. Папа… Хотя, какой он, к черту, папа?! Когда Марик назвал этого… этого… отцом, у нее чуть сердце не остановилось. Точнее, оно и остановилось на несколько мучительно долгих секунд. И стало иррационально обидно! Она себя чувствовала преданной и брошенной. Да, это глупо, наверное, и неправильно. Собственно, сыну Марго и не показала истинных чувств. Затолкала обиду подальше, в глубину ноющего, рвущегося на части сердца.

Больше всего Риту волновало то, что сам Марк ей ничего не сказал. Господи… Она ведь была хорошей матерью! И ей казалось, что у них выстроились замечательные доверительные отношения. Она была внимательна к сыну, старалась уделять ему максимум внимания, общалась с ним на любые темы, интересовалась его жизнью, и до недавнего времени Рита думала, что у них нет друг от друга секретов. И что? Получается, она ошиблась?

— Мой отец, — буркнул Марк, захлопывая ногой дверь холодильника.

— Постой… Ты не говорил мне, что вы общаетесь.

— Потому что тебе бы это не понравилось! К тому же я уже взрослый. Это мое решение.

Марик воткнул острый клинок в её материнское сердце и даже того не заметил. Рита сглотнула, судорожно соображая, как ей поступить. В последнее время сын стал мнить себя взрослым мужчиной, но несколько скудных волос, вылезших на его подмышках, не делали его взрослым! У нее мозг плавился от мыслей — как ей лучше всего поступить? Что бы он там себе не думал, Марк еще не был способен самостоятельно решить все свои проблемы, и то, что он пытался доказать обратное ей, да и, наверное, всем окружающим, только лишний раз лишало его душевного равновесия. Он стремился к совершению взрослых поступков, но слабо отдавал себе отчет в последствиях таковых. И ей нужно было подсказать ему что-то толковое, помочь с этим всем справиться, а она не знала! Не знала, как!

— Это неправда. Ты же знаешь, что я никогда не была против твоего общения с Богданом.

— Угу… Ну, тогда ты не будешь возражать, если я полечу к нему на каникулы.

Рита осела на стул. Ей, наверное, грозил инфаркт. Или инсульт. Или аневризма… На худой конец, у нее мог оторваться тромб.

— Воу-воу, парень. Полегче. Я не успеваю за ходом событий. Давай ты мне расскажешь все по-порядку? — осторожно предложила Марго, чувствуя, как боль в левом глазу становится по-настоящему опасной.

— Ну, а что тут рассказывать? Папа зовет меня к себе погостить.

Марк всыпал в блендер протеин и обезжиренное молоко, добавил банан и, будто их разговор был уже закончен, включил адскую машину. Жидкость закружилась с бешеной скоростью, как и мысли Риты.

— Это исключено, — отчетливо и по слогам выговорила она, когда в кухне снова установилась тишина. — Я не против вашего общения, но я тебя не отпущу одного за тридевять земель к незнакомому, по сути, человеку.

— Мама!

— Подумай над этим, Марк. Подумай, каково мне — узнать об этом вот так. Я верю в твое благоразумие.

Марик запыхтел, как еж, возмущенно на нее поглядывая. В нем все выглядело возмущенным: нахохленная поза, стоящие торчком золотистые волосы, горящие глаза… Сейчас он был очень похож на Связерского. И никакой генетической экспертизы не надо. Впрочем, у Богдана хватило совести не настаивать на ее проведении, хоть его прежний агент и озвучивал такую мысль.

Рита поежилась, возвращаясь воспоминаниями на годы назад. Никогда! Никогда в жизни она не чувствовала такого страха, как тогда, когда поняла, что Богдан не собирается принимать участия в их жизни с ребенком.

Они были знакомы с самого детства. Вместе сидели на горшках в детском саду, в школе за одной партой… Впрочем, это длилось недолго. Талант Богдана обнаружился еще в в старшей группе. А потому вся его жизнь была подчинена хоккею. По факту, в школу он более-менее нормально отходил лишь класса до четвертого. А потом на её посещение у него просто не осталось времени. Тренировки утром, тренировки вечером, тренировки в выходные. Короткий отдых днем. Он пропадал на катке. Он жил там. Да и не то, что ему было куда возвращаться. Ни для кого не было секретом, что семья Богдана была далеко не самой благополучной. Мать и отец пили, как сапожники, и время от времени поколачивали ребенка. По крайней мере, до той поры, пока тот не научился давать сдачи.

Рита помнила Богдана худым, настороженным, плохо подстриженным, одетым в какое-то старье, купленное в секонд-хенде. Нет, во времена их детства мало кто мог похвастаться достатком, но ведь как-то жили. А Бодя… Бодя выживал.

Единственное хорошее, что с ним случилось — была его встреча со своим первым тренером. Тот дал ему шанс, которым Богдан сумел воспользоваться. Да еще как… К их школьному выпускному он был уже звездой юниорской сборной. А она… она была влюбленной в звезду дурочкой.

Господи… Они ходила на все его игры! Перлась через весь город на стадион, а ведь путь был неблизким. Сначала двумя маршрутками до метро, а потом еще на нем. А назад — так и вовсе… Матчи заканчивались, когда транспорт уже ходил с перебоями, и несколько раз ей приходилось возвращаться домой пешком. Однажды — в двадцатиградусный мороз. Рита заработала себе воспаление легких и очередной скандал от матери. А еще домашний арест, который она нарушила, чтобы снова пойти на игру… И ведь не напрасно! В тот раз Богдан не просто помахал ей рукой после матча, а разрезая лед мощным скольжением, так, что следом за ним взвивался шлейф из снежной крошки, резко затормозил у борта и поманил пальцем.

— Привет… — чуть смущенно улыбаясь, поздоровалась Рита.

— Привет. Чего не была на прошлой игре? Я две шайбы забросил.

— Ага. Я слышала… Круто.

— Ну, так а где тебя носило?

— Да так. Заболела. А это твоя последняя игра, да? А что потом? Ты уже решил?!

— Как?! Разве ты не знаешь?

— Чего?

— Я заявлен на драфт, Измайлова, — блеснул белозубой улыбкой Богдан, и у нее от счастья задрожали коленки.

Они бы могли, наверное, долго болтать, если бы Богдана не окликнул тренер:

— Связерский, тебя одного ждем!

Богдан кивнул, взмахнул рукой и покатил прочь. Стадион постепенно опустел, а Рита сидела, тупо уставившись на лед, раздираемая такими противоречивыми чувствами! С одной стороны, она была рада, что Богдан добился своего, почему-то она нисколько не сомневалась и в том, что его выберут, и в том, что он станет звездой НХЛ, о чем мечтал еще, наверное, с детского сада. Но с другой… эгоистичной такой стороны, Рите совершенно этого не хотелось. Она представить не могла, как без него будет жить… И представлять не хотела.

Сунув в небольшой чемодан, который по идее должен был поместиться в ручную кладь, небольшую походную сумку с косметикой, Рита опустилась на кровать и устало растерла глаза. С той же силой, что когда-то любила, в этот самый момент она Связерского ненавидела!

Да, ненависть к ней пришла далеко не сразу. Как раз сейчас, когда он так бесцеремонно ворвался в их с Мариком жизнь. А до этого… она не ненавидела, нет. Она о нем старалась не думать. В какой-то момент Богдан для нее просто умер. Или это ее любовь к нему умерла? Впрочем, какая разница? В любом случае, никаких эмоций этот мужчина в ней не вызывал. А вот теперь — это же кошмар какой-то! Руки дрожат, как у запойного пьяницы!

На телефон пришло оповещение о поступившем на почту письме. Это Ольга Павловна выслала ей билеты, обозначенное время вылета на которых намекало на то, что ей следует поторопиться! Рита застегнула чемодан, сунула загранпаспорт в рюкзачок, проверила наличные и карты. Уже спускаясь к заранее вызванному такси, она вспомнила о том, что не позвонила деду! Достала телефон. Пока набрала номер, одной рукой открыла багажник и сунула в него чемодан, быстро обошла машину и скользнула в салон.

— Дед? Привет! У меня для тебя новости.

— Привет, Риточка, привет, моя хорошая. Вот ты — как всегда — сразу быка за рога.

— Угу, как-то не до реверансов сегодня, — согласилась с дедом и, прикрыв трубку ладонью, скомандовала водителю: — В аэропорт, к терминалу Д, если можно.

— Да у тебя так всегда! Остановилась бы, осмотрелась. Все куда-то бежишь, — ворчал по-доброму дед.

— Ага… Остановишься тут! Я, вообще, чего звоню… ты меня на выходные не жди. Марик поломал руку, я лечу за ним в Барселону.

— Однако.

— Угу…

— Ну, ты-то, главное, с плеча не руби. Всяко бывает — пацан есть пацан.

Рита едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Что-то ей сегодня все об этом напоминают, как будто она в этом нуждается! Пацан! Но, когда этот пацан был с ней — обходилось без переломов! Марик в жизни себе ничего не ломал, хотя она не могла сказать, что растила его в тепличных условиях. Нет, всякое было. И на горках скакал, и по деревьям в саду дедовой усадьбы лазил. Спорт, опять же, выбрал весьма травмоопасный. Но ведь обходилось как-то, а тут… Нет, это первый и последний раз, когда Связерский забрал её сына. И дураку понятно, что ничего хорошего ждать не приходится!

— Он безответственный, тупоголовый кобель! Ему не то, что ребенка… Ему вообще ничего нельзя доверить! Он только все портит!

Последнюю фразу Рита сказала вслух, но поняла это, только когда услышала презрительное хмыканье водилы и мягкий журчащий дедов смех:

— Ну, а его кобелизм здесь причем?

— Не удивлюсь, если он засмотрелся на какую-нибудь свиристелку, вот за Марком и не доглядел! Он, знаешь ли, без ума от женщин. Его же так и зовут — Богдан Плейбой Связерский!

— Риточка, наш Марк — взрослый парень, сам, за кем хочешь, присмотрит. И уж если на то пошло, то лучше быть без ума от женщин, чем дураком от природы.

— А он и есть дурак! Нет… хуже! Пф… — резко выдохнула Рита, понимая, что снова начинает заводиться.

— Вот так! Молодец. Успокаивайся… — одобрил ее старания дед.

Как же ей с ним повезло! Ведь если бы не он… где бы она сама была?! Уж точно бы — не в Барселону летела…

— Извини, дед. Я в последнее время сама не своя. Не понимаю, зачем он объявился. Еще и Марка в это втянул, а тот… — Рита взмахнула рукой и скосила взгляд на водителя, который то и дело бросал на нее косые взгляды в зеркало дальнего вида. — Ладно, это не телефонный разговор.

— Ага, — согласился мужчина. — Слушай, а работу ты на кого бросила, горемычная? Может быть, выйти, подсобить?

Ритин Дед был ботаником от бога. Не зря столько лет отработал в родном институте, преподавая студентам физиологию растений, о которых, кажется, знал все! Как они появляются, растут, дышат, за счет чего питаются, что с ними происходит зимой… Он столькому ее научил, так помог ей с фирмой… Рита до конца дней будет благодарна деду. Она его безмерно любила.

— Там за старшего Игорек остался. Если не будет справляться — сам тебя наберет. А пока отдыхай.

— Да какой же тут отдых, милая? Начало лета…

Рита тяжело вздохнула. Да, начало лета… Золотая пора для любого ландшафтного дизайнера, а она вместо того, чтобы заниматься делами фирмы, вынуждена лететь в Испанию! Рита скомкано попрощалась с дедом и уставилась в окно, ничего перед собою не видя.