— Нет, уж! Лучше убери пиджак в шкаф и вымой руки. У нас уже все готово, да, Лилия Матвеевна?

Матвей перевел взгляд на дочь. Та деловито заглянула в салатницу и кивнула, как будто действительно что-то там понимала. Хотя, может быть, его малышка уже и успела продвинуться в искусстве кулинарии. Оксана только ножи ей запрещала брать. По договоренности. Пока Лилька не освоит другие «инструменты». Например, венчик, которым накануне та старательно взбивала тесто на блины. И пусть потом полдня они потратили на то, чтобы отмыть кухню, счастье на Лилькиной мордашке стоило всех усилий. Как и счастье в глазах его женщины.

— Ты выглядишь устало, — прошептал Матвей много позже, когда они, наконец, уложили Лильку спать.

— Я себя и чувствую соответствующе, — криво улыбнулась Оксана.

Матвей кивнул. Момент располагал к беседе, но он так и не придумал, как начать разговор. А потому просто молча поглаживал хрупкие плечи Оксаны.

— Что-нибудь случилось?

— Да так… Конец года, тестирования старшеклассников, аттестации малышей.

— Оксан, а почему ты развелась с мужем? — вот так, в лоб. Приехали, Веселый! Хорошее же начало, придурок. Ну, и какого хрена ты весь день ломал голову, как начать разговор, если в итоге — полную чушь сморозил?

— А… какая разница?

Оксана отвернулась, почему-то пряча глаза. Принялась перебирать на трюмо какие-то баночки и флаконы, которые обосновались там с тех пор, как он заставил её к себе переехать.

— Да просто. Мы никогда об этом не говорили. Вот мы, например, с Ленкой развелись — потому что я не оправдал ее ожиданий.

— Ты не оправдал? — показалось, или она действительно удивилась?

— Я, а кто же? Ленка была не из тех, кто ждал бы меня у окошка. Меня ведь где только не носило в то время. В каких передрягах я только не побывал. А ей красивой жизни хотелось.

— Да у нее это на лбу написано! — возмутилась Оксана, как будто немного расслабляясь, отпуская сковавшее тело напряжение. И Матвей выдохнул чуть свободней.

— А ты?

— А я… просто развелась. Обычная история.

— Не сошлись характерами?

— Можно и так сказать. Мы совершенно чужие друг другу люди.

— И что, даже отношения не поддерживаете?

— А зачем нам их поддерживать? Детей у нас нет. А в остальном…

— Вы чужие друг другу люди, — повторил Матвей её слова.

— Абсолютно. Слушай, а с чего такой интерес? Это имеет какое-то отношение к ревности? — попыталась перевести их разговор в шутку Оксана.

— Ну, а к чему же еще? Вдруг увижу вас вместе, и что-то взыграет?

— Не увидишь. Я его последний раз видела, — на секунду Оксана запнулась, и эта заминка не укрылась от Матвея, — пять лет назад.

— Пять лет? — проговорил он равнодушно.

— Ага. Так что с этой стороны тебе нечего опасаться.

— А с какой есть чего? — вздернул бровь, пряча за игривостью закипающую внутри боль.

— Ни с какой… Я только тебя люблю. По-моему, это мы уже выяснили.

Матвей зажмурился. Струсил в последний момент. Побоялся спросить о главном. А потом не смог. Не смог от нее оторваться… Она его любит!

Глава 21

Оксана припарковалась возле гимназии и незаметно осмотрелась по сторонам. После того, как накануне в её жизни вновь появился Букреев, страх, с которым она жила много лет, вернулся к ней с прежней силой. Она каждой клеточкой своего истерзанного и искореженного бывшим мужем тела чувствовала опасность. Как будто в ее мозгу мигала красная лампочка и звучала тревожная сирена. Будь ее воля, Оксана вообще бы осталась дома. Ну, или хотя бы оставила дома Лилю, чтобы не подвергать малышку опасности… Да только разве это выход из ситуации? Она знала, что хищнику нельзя показывать своей слабости. Ни в коем случае… Ни за что больше она не даст насладиться Букрееву собственным страхом. Никогда! И если уж даже вчера ей удалось сохранить лицо — то с остальным она точно справится.

Он пришел с лекцией о вреде наркотиков! Видите ли у них в отделении месячник профилактических мер… Хотел даже к ней в кабинет сунуться. Но вовремя вспомнив наставления Бедина, Оксана его даже на порог не пустила. И, кажется, Сергей рассердился, хотя виду и не подал. Просто прошел за ней в освободившийся класс. Подпер задницей парту в первом ряду и с улыбочкой на нее уставился. Она ненавидела эту улыбку. Может, кого-то она могла обмануть, но точно не её.

Оксана отшила визитера. Точнее предложила прийти через пару дней, когда она сумеет подстроить учебный процесс под предстоящую лекцию.

— Я бы на вашем месте, Оксана Владиславовна, уделял больше внимания профилактике данного вопроса. Не то мало ли… Не дай бог!

Она ничего не ответила. Хотя слова Букреева прозвучали достаточно угрожающе и с намеком. Лишь плечами пожала. А первым делом, как тот ушел — набрала Бедина. Что-то зачастила она к нему со своими проблемами! Но выхода у Оксаны не было. В понедельник совсем случайно она обнаружила под столом странную штуку. Если бы не происходящие события, она вообще вряд ли бы обратила на нее внимание. Ну, мало ли, что это могло быть! Отвалившаяся от мебели деталь… Да что угодно! А тут Оксану что-то смутило. Может быть, странная форма предмета. Оказалось — жучок.

Бедин явился посмотреть на штуковину лично. А она так долго его не видела… Он похудел. Осунулся. Но держался с достоинством. Сухо кивнул и, расстегнув одну пуговицу на ладно сидящем кителе, уселся на предложенный стул. Оксана протянула ему небольшую прямоугольную вещицу, которую на всякий случай сунула в файлик. Бедину хватило одного взгляда, чтобы понять, что это. Он свел брови и кивнул на дверь, давая понять Оксане, что им следует выйти.

В просторных коридорах гимназии царила тишина — шли уроки. Лишь только стук Оксаниных каблуков, отражаясь от стен, гулял эхом под потолком.

— Это жучок.

— Я так и подумала, — с шумом выдохнула Оксана.

— Вечером, после закрытия гимназии, я пришлю людей. Они выяснят, есть ли где-нибудь еще эти штуки.

— И снимут?

— Нет. Это может спугнуть тех, кто их установил.

Оксана с шумом выдохнула.

— Думаешь, это Букреев? Но… Как он попал в мой кабинет? Или его люди? Это ведь не так просто!

Она задавала вполне закономерные вопросы в попытке унять собственную панику. Зачем кому-то за ней следить? Слушать ее разговоры и все такое? Она простой учитель. Ну, ладно! Директор… Но ведь не политик, и не какой-нибудь влиятельный бизнесмен. Кому она может быть до такой степени интересна?

Только Букрееву! Больше некому. Но, опять же… как он проник в ее кабинет? Этого не могло случиться!

— Послушай, такие вещи имеют определенный срок службы. Потом батарейка садится, и все… Я не знаю характеристик конкретно этой модели, но в скором времени это выясню. Тебе же просто нужно будет вспомнить всех, кто оставался в твоем кабинете без присмотра в этот период.

— Господи, Жор… Да у меня такой проходной двор…

— Я понимаю. Но это важно. — Георгий остановился и провел ладонью по седеющей голове, — Мне это не по душе, но дело затягивается…

— Почему?

— Потому что идет охота на крупную рыбу. Исполнители — всего лишь мелкие сошки, при помощи которых ведут гораздо более влиятельных людей.

— Выходит, мы просто пешки в чьей-то игре? И то, что детей продолжают травить и дальше, никого не волнует? — Оксана возмущенно уставилась на спутника.

— Волнует. Но лучше убить гидру, а не отрубить одну из ее голов. Понимаешь?

Оксана закусила губу, от чего на ее щеках появились детские ямочки, и нехотя кивнула головой. Некоторое время они молча стояли у огромного окна. Бедин уходить не торопился. А Оксана… не спешила его прогонять. Как и всегда рядом с ним, ей становилось как-то спокойнее.

— Оксана…

— Да?

— Что ты знаешь об этом… Веселом?

Оксана отвлеклась от созерцания весны за окном и уставилась на бывшего любовника.

— А почему ты спрашиваешь?

— Ты в курсе, где он служил? Кто он вообще…

— Да. Да…

— И в курсе, что сейчас он работает на Амира Каримова?

— Эм… А разве он не уехал? И при чем здесь вообще Каримов?

— В твоей гимназии учится его дочь. И здесь же приобрели наркоту, от которой умер Джамирев младший. Каримов… может быть заинтересован в происходящем. Как и Джамирев старший. У этих ребят серьёзная служба безопасности и свой интерес. Если они тоже вступили в игру…

— Бред какой-то…

— Почему? Если ты у них под подозрением, то они вполне могли установить и прослушку, и…

— Постой! Остановись, Жор… Ты хочешь сказать, что это сделал Матвей? Мой Матвей?! Но… это ведь глупо, — Оксана рассмеялась даже, — ну, установил бы и установил. Я-то ему зачем?

— Это одна из версий. Не самая бредовая, если честно.

— Да брось. Глупости это все, — отмахнулась Оксана, подумав о том, что в своей ревности Георгий видит то, чего нет и в помине. Подумать только… он ведь даже не поленился выяснить, на кого она его променяла.

— Как скажешь. Только знаешь, что? Будь начеку… — кивнул Бедин, прежде чем отвернуться и зашагать прочь от нее.

— Жора! — не сдержалась, крикнула вслед Оксана. Он медленно обернулся.

— Береги себя.

— И ты себя береги.

Тогда она думала, что прощается с ним надолго. Но уже несколько дней спустя Оксане опять пришлось его побеспокоить. Вчера они ограничились коротким разговором по телефону. Бедин куда-то спешил. Чуть позже он перезвонил предупредить, что его снова отправляют в командировку.

— Оставляю тебя на Соболева. Он в теме. Если что-то произойдет — сразу к нему. И меня держи в курсе. Ну, чего молчишь?

— Мне уже даже как-то неудобно… — призналась Оксана, озвучив то, что уже давно тревожило ее душу. Ведь некрасиво получалось. Отшить мужика, причинить ему немалую боль, а после продолжать пользоваться его благосклонностью. Чуть что — сразу к нему. А она ведь взрослая девочка! И он ей не папа…

— Неудобно спать на потолке, — устало отрезал Бедин. — Не вздумай корчить из себя супергероя. Сама ты не справишься.

Оксана улыбнулась. В последнее время она все чаще сталкивалась с этим словом. И, наверное, с ними самими… И Бедин, и Веселый — ну ведь герои как есть. А что, если ей обо всем рассказать Матвею? Как он отреагирует? Вчера… Вчера она чуть было не рассказала. Очень хотелось, очень… чтобы он обнял её, защитил, сказал, что все будет хорошо. А потом Матвей поинтересовался причинами её развода, и она будто язык проглотила. Не могла она… не хотела, чтобы он узнал, через что ей пришлось пройти. А потому и о происходящем в школе Оксана не могла ему рассказать. Одно цепляло другое, и все равно бы пришлось объяснять то, что она объяснять не желала.

Не обнаружив ничего подозрительного, Оксана вышла из машины и открыла заднюю дверь. Отстегнула задремавшей Лильке ремень безопасности и осторожно погладила девочку по щечке. От нежности и любви подкашивались колени.

— Приехали, — пробормотала, глядя в сонные голубые глаза. Как и всегда в начале дня, Лиля Веселая выглядела безупречно. К концу, конечно, все будет намного хуже, но в любом случае значительно лучше, чем было до этого. Оксана научилась предугадывать и пресекать большинство потенциальных несчастий, которые Лиля к себе притягивала. Например, она поняла, что если девочку не ругать за потерю вещей, она становится более собранной. И унылый перечень утраченного значительно сокращается. А похвалы и вовсе вдохновляли Лилю настолько, что она практически полностью отказалась от всех своих шкод. Лилька стала девочкой, которой больше не надо было поджигать школу, чтобы обратить на себя внимание близких. Она и без того в нем купалась.

— Можно я забегу к тебе перед продленкой?

— Забегай, — улыбнулась Оксана.

— Попьем чайку… У меня даже есть шоколадка! Папа сказал тебя накормить!

— Ну, раз папа сказал…

Оксана закатила глаза и помогла девочке выбраться. Она не знала, как бы справлялась со всем, что случилось, если бы у нее не было Лилечки и Матвея. Все же они как-то отвлекали от страхов и невеселых мыслей. Да и вообще, впервые за много лет она почувствовала себя такой нужной! Нужной им… Каждый прожитый вместе день был для нее настоящим событием. И счастьем…

Проводив Лилю до класса, Оксана поднялась к себе. Она не соврала Матвею, когда сказала о том, что работы к окончанию года всегда прибавляется. Итоговые аттестации кого хочешь доконают, плюс экзамены выпускников… Как начинается свистопляска в марте, так и длится почти до начала июля. А потом отпуск, и опять маленький армагеддон — начало нового учебного года.

Оксана провела короткий педсовет на большой перемене, а затем — два урока английского, прежде чем получила возможность заняться текущими делами. С головой погрузившись в документы, она не сразу услышала стук в дверь.