И горько…

Оксана подтянула к себе пивной бокал и сделала глоток темного нефильтрованного. Вкусно. Слизала с губ пенку и неожиданно наткнулась на горящий интересом мужской взгляд. Тело обожгло. Лизнуло языками пламени. Воздух в груди замер. Где-то на заднем фоне здоровяк Василий упражнялся в остроумии с Лилей Веселой, а Оксана… Оксана глядела в глаза её отца и не могла наглядеться. В них было столько греха. Столько голода! Как будто она была для него самой желанной! На нее никто и никогда так не смотрел. И она только сейчас поняла, как это — быть чьей-то жаждой.

Дыхание участилось. Стало поверхностным и неровным. Пальцы чуть подрагивали, и чтобы занять чем-то руки, Оксана взялась за приборы.

Спустись на землю, Волкова. У тебя уже был один одержимый. Муж… Напомнить, чем это закончилось? Оксана вздрогнула. Прикусила губу. Закончилось все хорошо. Её спас Бедин. И это, наверное, ее потолок. Степенный. Размеренный. Безопасный… Тот, кто сделал все, чтобы муж оставил её в покое. Тот, кто придал силы и уверенности двигаться дальше.

Десять лет. Десять лет она была женой неустойчивого садиста. Десять бесконечно долгих лет, когда не знаешь, каким он придет с работы. Довольным или… мрачнее тучи. Чтобы взорваться и выместить зло на Оксане, её мужу многого и не требовалось. Недосоленный или пересоленный суп. Слово… Взгляд. Она была жертвой очень долго. Только не думайте, что ей это нравилось. Сколько раз она пыталась уйти! Но ее муж работал в полиции. И у него было оружие. Из которого он обещал перестрелять ее родню, если она не одумается, а брату подбросить наркотики и сделать все, чтобы он сел на долгие-долгие годы. О, Букреев знал, на что надавить… В конце концов, она стала бояться всего на свете!

— Ну, как вам? — откашлявшись, спросил Матвей.

Оксана проследила за его взглядом и пожала плечами:

— Вкусно.

— А я говорил. Вы здесь никогда не были?

— Нет, — Оксана посмотрела на часы, потому что смотреть на Лилечкиного отца — означало и дальше подвергаться опасности.

— Куда-то спешите?

— Да нет… Лиль, пододвинь стаканчик. Ты так активно жестикулируешь, что вот-вот его столкнешь.

Девочка послушно пододвинула стакан с морсом, но задела салфетницу, а та упала прямо на горящую на столе свечку и в мгновение ока вспыхнула. Надо сказать, мужики среагировали мгновенно. Наверное, как и полагается спецназовцам. О роде деятельности этих ребят Лилечка Веселая рассказала Оксане в красках, еще в кабинете. За пиццей.

— Ад и все дьяволы, Лилька… Что ж ты за стихийное бедствие такое?! — беззлобно ругался Медведь, собирая салфетками пиво, которое сам же и плеснул, чтобы затушить пламя.

Оксана захохотала. Наверное, это было нервное. Но она все хохотала и хохотала, держась за живот, и не могла остановиться. Пока к ней не присоединились мужчины. И сама виновница переполоха. Чуть в стороне переминался с ноги на ногу ничего не понимающий официант.

— Я могу сменить вам скатерть?

— Да, уж будьте любезны… — хрюкнул Киса.

— Ничего не меняется, да, Матвеевна? — спросил Медведь, похлопав девочку по спине.

— Не понимаю, о чем ты, — состроила умную рожицу девочка.

— Нелегко вам с ней, наверное, а, Оксана Владиславовна? — поинтересовался Киса.

— С детьми вообще непросто. А Лиля… ну, вы и сами знаете.

— Ага! Наказывать ее надо почаще, — кровожадно заметил Медведь.

— Наказывать надо правильно! — парировала Лилечка, ничуть не расстроившись.

— А тебя, выходит, неправильно наказывают? — удивился Матвей.

— Конечно. Стоит себе ребенок в углу. Мало того, что плохо думает о родителях, так еще и планы всякие коварные составляет. Со скуки… Тебе это надо?

Взрослые в очередной раз рассмеялись. Оксана покачала головой. Общество Лили Веселой как-то странно на нее влияло. Эта девочка трогала сердце. Что-то безотчетное, тайное, спрятанное глубоко-глубоко. Оксана не верила в переселение душ. Она вообще считала, что люди выдумали сказочку о жизни после смерти просто потому, что им было трудно смириться с тем, что всему приходит конец. Но в случае с Лилей… куда только девался ее прагматизм? Эта девочка родилась в день, когда сама Оксана потеряла своего ребенка. Понятно ведь — обычное совпадение, но… она чувствовала к ней странную, необъяснимую нежность. Её магнитом тянуло к этой малышке. Сколько раз она без всякой причины заходила к ним в класс? Или в столовую, чтобы просто на нее полюбоваться за обедом? Оксана и расписание поменяла, чтобы самой… читать у первого «А» английский. Не смогла себе отказать в этой малости, хотя обычно брала часы в старших классах. Знал бы кто, что она на самом деле испытывала — удивился бы. Нельзя так прикипать к чужим детям. Это как-то ненормально даже. Да и не замечала она за собой такого. К племянникам и то таких чувств не испытывала. А тут смотрела на маленького демоненка и… едва удерживала себя от того, чтобы не схватить её и не расцеловать сахарные щечки. Оксана испытывала болезненное удовольствие от того, что Лилю так часто из-за её проделок отправляли к ней в кабинет. И там ей полагалось быть строгой и непоколебимой, наверное, такой она и была… с виду. А на деле… Эх!

Оксана помнила каждую их встречу. Каждый разговор. Может быть, потому, что они всегда поднимали ей настроение. Вот и сегодня, когда Лилю заинтересовало большое подарочное издание истории семьи Романовых, Оксана с трудом сдержала смех. Первые страницы девочка пролистала довольно быстро. А вот на портрете Петра первого надолго залипла.

— Знаешь, кто это? — перешла на «ты» Оксана, хотя обычно с учениками такого не практиковала.

— Конечно! — надменно вздернула нос Лилечка.

— И кто же? — удивилась познаниям ребенка директриса.

— Да ведь Джек Воробей, вы что?!

Один бог знает, чего стоило Оксане сохранить серьезное выражение лица, когда она на полном серьезе поправила малышку:

— Капитан… Джек Воробей.

Задумавшись, она упустила момент, когда мужчины пошли на перекур. Лишь когда теплые пальцы коснулись ее прохладной щеки, опомнилась. Хотела отстраниться. Так было правильно! Но не смогла.

— Что вы… что себе позволяете? — спросила в смятении.

— Оксан… Брось. Знаю, что не с того начал, но… Давай попробуем заново.

— Что именно? — переспросила она, отводя взгляд. Глупо! Как глупо… Ну, что им пробовать? Вообще непонятно, почему он к ней прицепился, как банный лист. Поначалу Оксана думала, что таким образом Веселый хотел на нее повлиять в плане Лилечкиного исключения. Но ведь она уже сказала, что этого не будет. А Матвей продолжает давить.

— Что именно я предлагаю?

— Да.

— Для начала встретиться. Вдвоем… Поговорим, узнаем друг друга получше…

— Зачем это вам?

— Зачем мужчине женщина? Зачем взрослые люди встречаются?

— О, это очень индивидуально, Матвей Владимирович. Тут — кто во что горазд.

Надоело. Надоело, правда! Зачем он так? Что ему, с такой внешностью… мало баб? И с деньгами там все в порядке, явно. Лилька хоть и говорила, что отец в спецназе служил, но вряд ли в армии можно заработать на такую машину или тот же костюм, в котором он к ней явился впервые.

Супергерой… Да уж. Лилю послушать — так он вообще душка. Признаться, Оксану тронули рассказы девочки об отце. Она отзывалась о нем очень тепло. А дети… они ведь как лакмусовая бумажка! Лиля Веселая была счастливым ребенком. Это бесспорно. И ее отец не мог быть плохим. Тут невооруженным взглядом видно, как он любит дочку. Беспокоится о ней, интересуется её жизнью. Не наигранно. От души. И этим еще сильнее подкупает Оксану. Медленно-медленно, сам того не ведая, сдирает пластыри с ее ран. Она хотела, чтобы у её детей был такой папа… Она бы очень того хотела. Но ведь не про нее такое счастье… Зачем же он дразнит? Чем вызван этот азарт?

— Если не начнем, не узнаем, ведь так?

И снова он коснулся ее щеки. Очертил высокую скулу. Она проспала сегодня и не успела нанести макияж. И выглядит, должно быть, на все свои тридцать шесть. Вот, чем еще хорош Бедин — на фоне его лет она себя вечной девочкой чувствует. А рядом с таким, как Матвей Веселый — древней, как мир, старухой. И о чем тут говорить?

— Нет… Это неправильно.

— Дай мне две минуты, и я смогу убедить тебя в обратном.

Его пальцы сместились на губы. Беззащитные, без следа помады. Чуть прижали нижнюю. Чувственно невыносимо. Оксана сглотнула и, что есть сил, сжала бедра. Смешно. Но ему хватило и двух секунд. Неутоленная накануне жажда стянула низ живота серией сладких короткий спазмов. Мышцы внутри конвульсивно сжались.

Оксана вспомнила то время, когда готова была беззаветно вручить себя любому… в поисках любви, о которой всегда мечтала. В поисках человека, которому могла посвятить всю себя. В котором хотела бы утонуть без оглядки, и чтобы точно так же он в ней утонул. Как хорошо, что она выросла из этих детских штанишек и несбыточных неосуществимых фантазий…

— Извините. Вы, видимо, что-то не так поняли. Я не ищу отношений с мужчиной. — Оксана высвободилась и резко встала. Едва не столкнулась с вернувшимися за стол друзьями Матвея и его дочкой, пробормотала что-то невразумительное им и ушла.

Села за руль — руки дрожали. Пиво она пила безалкогольное. Да и как пила? Просто… губы мочила, так что можно было, наверное, ехать, а она не могла. Почему-то противно сжималось сердце и впервые за долгое время хотелось заплакать.

С чего? У нее все хорошо. А то, что с личной жизнью не складывается… Так это, наверное, как раз потому, что она больше не хочет рисковать. Бедин устраивал ее на все сто процентов. К тому же он был гарантией того, что её бывший муж будет держать руки при себе. А то, что от не родишь… Ну, что ж — не судьба, значит. Да и вообще, разве сейчас не модно жить для себя? Вот закончит учебный год и рванет куда-нибудь. А что? Здесь ничего не держит. И деньги есть… Ей на что тратить теперь, когда ипотеку выплатила?

Собравшись с силами, Оксана завела мотор и покатила прочь от ресторана. По пути вспомнила, что забыла купить корм коту. В итоге домой попала, когда уже вечерело. Вышла из лифта и замерла:

— Жор? А ты что стоишь? Давно? Позвонил хоть бы! Я тебя совсем не ждала…

— Да нет, только подошел… — взмахнул рукой Бедин, забирая из её рук пакеты. — Поговорить надо, — добавил он, — серьезно.

Глава 8

— Поговорить? Что-то случилось? — удивилась Оксана. Ну, а что? Приезд Бедина в субботу — и правда, явление экстраординарное. Выходные и праздники — всегда для семьи. За столько лет она к этому успела привыкнуть.

— Да, так… Кое-что. Так и будем стоять в пороге?

Оксана свела брови. Показалось, или Бедин действительно нервничал? Это было так на него не похоже, что она растерялась.

— Нет, конечно. Проходи… Я только переоденусь.

Георгий кивнул. Но вместо того, чтобы пойти в гостиную или расположиться в кухне, последовал вслед за Оксаной в спальню. Еще одна странность. Никогда до этого она при нем не переодевалась. Раздевалась — да. Но ведь это совсем другое…

Обычно она встречала Георгия с улыбкой и при полном боевом параде. Именно этого мужчины ожидают от любовницы, не так ли? Устав от быта и разнообразия, они бегут в объятья другой за фейерверком хорошего настроения, ощущения счастья и легкости. И, конечно же, за безупречным внешним видом.

Она и соответствовала. Насколько могла. Легкий макияж, идеальный наряд, духи, которые он подарил на Восьмое марта…

Но вот уже второй раз, как все идет не по плану.

Испытывая неловкость, Оксана повернулась к любовнику спиной и стащила через голову свитерок. Взялась за пуговицу на джинсах.

— Где была? — поинтересовался Бедин, складывая руки на груди и подпирая комод задницей.

— В гимназии. Я ведь говорила, Жор…

— Ага. Я думал, может, к родителям заедешь.

— Не вышло. Они поехали к Игорю. Тот с женой зашиваются — так что… — Оксана подхватила кофточку от красивого шелкового домашнего костюма и, быстро надев, пробежалась пальцами, застегивая мелкие пуговицы.

— Понятно… И все? Больше никаких новостей?

Все удивительнее и удивительнее! Отчего-то Оксана напряглась. Нет, в противовес сложившимся стереотипам о том, что мужчине от любовницы нужно только одно, Георгий действительно интересовался её жизнью. Ему было не все равно, если её что-то тревожило, он всегда докапывался до сути, хотя Оксана и не понимала, зачем ему это было нужно. Ведь к любовнице мужчины обычно бегут совсем не для того, чтобы слушать о ее проблемах. Ну, вы в курсе, как это бывает. А Бедин вытаскивал из нее все дерьмо. Зачем? Для чего? Непонятно.

— А какие могут быть новости? — заставляя себя расслабиться, улыбнулась Оксана. — С утра ничего не поменялось.