Джули Дейс - Мой план

Моё лицо вытягивается, когда в кабинете появляется Том и Эллиот, занимающие стол через ряд от нашего. Смотря на своего парня, я уже не могу встать, потому что следом в кабинет заходит миссис Хотер. Я смотрю на Тома, который в ответ смотрит на меня. Губы растягиваются в улыбке, но я тут же закусываю нижнюю, а следом провожу по ней языком. Глаза Тома сужаются, и учебник в его руке с грохотом приземляется на парту, а я давлюсь смехом.

— Мистер Дуглас, — вторит миссис Хотер, — будьте поаккуратней, это всё-таки школьные ценности.

Метнув в неё быстрый взгляд, Том вновь находит мой и снова сужает глаза, где я по губам читаю: «Прекрати испытывать меня». Показывая ему язык, я вытягиваю губы в поцелуе и посылаю воздушный, а следом подмигиваю, невинно хлопая глазами. Парень устало падает на спинку стула и проходится ладонями по лицу, пока Эллиот смотрит на него с замешательством, после чего задаёт какой-то вопрос, но получает отрицательное покачивание головой. Я поворачиваюсь к Лизи и обнажаю широкую улыбку, видя которую, она изначально вскидывает бровь, а потом морщится.

Издевательство над Томом — станет моим любимым занятием до тех пор, пока не надоест. А мне не надоест.

Мама уже тысячный раз посмотрелась в зеркало, подправив помаду и прическу, над чем я хихикала, сидя на диване.

— Мы всего лишь идём на ужин, — улыбаюсь я.

— Да, к родителям твоего парня, возможно, что в следующем месяце, мы выдадим тебя замуж, — смеётся мама.

— Ты не избавишься от меня до тех пор, пока я не уеду в университет как Адам.

— Да, скорей бы уже.

— Ма-а-ма, — хихикая, протягиваю я, — ты же шутишь? Скажи, что ты шутишь.

— Может, и шучу, — кивает она, улыбаясь мне отражением.

— Пап, меня выселяют, — кричу я, когда он начинает спускаться по лестнице, — у тебя скоро не будет дочери.

— Да? — смеётся он, рассматривая платье на маме, — у меня вроде нет детей.

— Чудно, пап, чудно, — театрально вздыхаю я, приложив ладонь к сердцу, — в душе я всегда ощущала себя сиротой.

Родители посмеиваются, и я вижу, что папа попытался незаметно дал пять маме, из-за чего я громко цокаю и встаю посередине гостиной, когда они уже собираются выйти за дверь.

— А вы куда?

— У тебя периодическая потеря памяти? — улыбается папа, выгибая бровь и отряхивая пальто.

— Нет, просто родители Тома пригласили мою семью, а я — сирота.

— Очень смешно, Алексис, тебе пора. Если понравишься, то возможно, мы выдадим тебя замуж.

— Мы не в девятнадцатом веке, пап.

— Девочка, я не твой отец, — смеётся папа, когда мама шлёпает его по кисти, но он одергивает руку, — что? Она же сирота, а я просто её законный представитель.

— Шутники, — хмурится мама, шагая вперёд, а я даю пять папе, проходя мимо.

Наши шутки не все способны понять, да и кто нам нужен? Мы ведь понимаем друг друга, и видим чёткие границы. Лёгкость, которая существует в нашем круге — отсутствует во многих семьях, и я любой ценой удержу эту гармонию между нами.

В доме Тома я ещё ни разу не была, и более того — я даже не знала, где он живёт, поэтому получила сообщение с адресом. Как оказалось, мой парень находится от меня в паре улиц, куда можно дойти пешком, а если срезать, то нас разделяет максимум десять минут ходьбы и то в самом медлительном темпе. Волнение немного помогает телу дрожью, но меня успокаивает лёгкая болтовая папы, который рассказывает весёлые истории с работы. Оказывается, у них есть парень, который устроился в технический отдел техником, не различая цветов, в итоге в красном и синем проводе он видит серый. Увольнять его, конечно, никто не собирается, потому что в технике он всё же разбирается, но его «особенность» веселит весь отдел.

Путь в пару минут был преодолён достаточно быстро, выскочив из машины, я осмотрела стены дома, который с простором растянулся на обширной территории. Лёгкая дневная подсветка освещала уголки белых стен, прячась в кустах, свет горел лишь на первом этаже. Втянув свежий воздух, я посмотрела на родителей: бежевое платье на маме огибало её талию золотистым поясом, сверху на плечи она накинула молочный пиджак, папа же выбрал любимые темно-синие брюки и простую белую рубашку — ничего примечательного, но выглядели они на миллион долларов, либо я их такими вижу. Я же не стала далеко уходить от мамы, и надела брюки с золотистым топом, в итоге, я сочеталась с ней в цветовой гамме и это мне всегда нравится. Не то, чтобы я люблю быть дебилкой, которая одевается одинаково с мамой или с подругой, но общая цветовая композиция меня приводит в восторг.

— Вы оба прекрасно выглядите, мы даже напоминаем семью, — хихикаю я, взяв папу под руку.

— Это хорошо, если нас ещё за неё же примут, — смеётся папа.

— Если мама не ударит тебя, тем самым не подведёт нас, то дело в шляпе.

— Она будет тише воды, ниже травы.

— Вы весь вечер собираетесь шутить на этот счёт или мы всё же представимся адекватной семьей? — улыбается мама.

— Милая, ну ты как будто первый день живешь. Зачем казаться нормальными? Все свои ненормальные стороны нужно показывать сразу.

— Для чего тогда первое впечатление?

— А чёрт его знает, дуратская штука.

Покачав головой, я улыбнулась папе, а он постучал в дверь, которую тут же раскрыл Том. Чёрные джинсы порваны на коленях, белая футболка придаёт ему бунтарский вид, как и светлые волосы, торчащие в разные стороны, манящие меня зарыться в них пальцами и притянуть его в поцелуе. От этих порывов я решила удержаться, хотя хотелось, визжа, кинуться на его шею.

— Здравствуйте, — улыбнулся он, пропуская нас на порог светлой парадной.

Пока папа пожимал ему ладонь, а мама здоровалась словесно, я успела пробежать глазами по открывающимся видам: деревянные панели достигали моего пояса и тянулись по всем стенам, белая лестница из камня расположилась с правой стороны, а остальная открытая часть выкрашена в светлый нежно желтый оттенок, не режущий глаза. Огромная белая арка открывает практически всю гостиную в древесных тонах с левой стороны, а с правой её подобие, но в наименьшей форме показывала часть кухни, из-за которой видно только большой круглый стол, чуть ли не ломящийся от блюд. Как говорил Том — его мама шеф, и если это действительно так, то сегодня нас ожидает один из самых изысканных ужинов. В эту же секунду, светлая голова выплыла из-за стенки. Миссис Дуглас растянула губы в самой радушной и тёплой улыбке, увидев нас на пороге, откинув полотенце в сторону, она тут же полностью показалась в проёме.

Представив родителей, я тут же получила извинение, которому сразу поверила. Том не соврал, когда говорил, что на его маму навалилось много дополнительной работы, потому что, несмотря на свою добродушную улыбку, выглядела она достаточно усталой. Как только мы познакомились с женской частью, а то есть с миссис Дуглас, по лестнице застучали ноги папы Тома, и я тут же отметила, что наибольшую часть он взял от мамы, к примеру, светлые волосы, фурму губ, нос и цвет глаз, от отца ему достался разрез глаз и рост. Голубые глаза мистера Дугласа показались мне такими же тёплыми, как и у Тома, в то время как оттенок оставался холодным. Генри и Анна, как представились родители Тома, тут же утянули моих на кухню в увлекательную беседу, оставляя нас наедине. Скрепив руки в замок за спиной, я перекатилась с ноги на ногу.

— Что первое? — улыбнулась я.

— В плане? — усмехнулся Том, сексуально подняв уголки губ.

— Покажешь дом или поприветствуешь?

Тихо рассмеявшись, он бросил быстрый взгляд в сторону кухни и такие же молниеносные слова:

— Я покажу Алекс дом!

В следующую секунду моя рука оказалась в его, а ноги в спешке затопали по лестнице. Попутно, Том оставлял поцелуи на моих губах, я же в свою очередь глупо хихикала и поддавалась его незримому влиянию на мою голову. Парочка дверей осталась позади, когда он открыл следующую, пропуская меня вперёд.

— А как же твоё обещание? — улыбнулась я, сделав шаг вперёд и повернувшись к нему.

Губы Тома дрогнули в улыбке, сделав шаг за мной, он закрыл дверь в комнату, а я вопросительно выгнула бровь. Это уже интересненько.

— Откуда такая смелость?

— Я же говорил.

— Напомни.

— Я принимаю таблетки, — говорит он с серьёзным выражением лица, а у меня открывается рот от удивления, тут же до ушей доносится смешок.

— Шутишь? Шути, шути.

— Алекс, я умею держать себя в руках.

Слушая смех Тома, и видя его улыбку, я буквально плавлюсь под солнцем, которое осушает пустыни. Ноги готовы волной опустить тело за собой, но я стараюсь держаться вертикально, и переключаю внимание на комнату, чтобы хоть как-то отвлечься от голоса, дарующего мне очередной отбойный молоток, выбивающий мозги из головы. Темно серый цвет огибает все стены; по правую руку у стены растянулась кровать, рядом с ней тумбочка, на которой лежит телефон и кепка, в которой я сразу узнаю ту, что была на нём в день отбора; другую сторону занимает стол и шкаф, на первом ничего нет, на дверце второго висит серая толстовка, стену напротив двери занимает большое окно, через которое в комнату проникает легкий прохладный ветер. Внимание вновь переходит на Тома, который наблюдает за мной. И я делаю шаг к нему, положив ладонь на сердце, которое отбивает быстрые ритмы. Как только мои губы касаются его, снизу слышится зов миссис Дуглас:

— Том, у нас в доме есть другие комнаты, не только твоя.

Смеясь, я оставляю поцелуй на его губах и выхожу из комнаты. Том плетётся следом, пользуясь моментом, я оставляю ещё один поцелуй, но на его шее. Глаза находят серые, радужная оболочка которых практически не заметна, этот факт дарит мне широкую улыбку, потому что Том тяжело выдыхает. Теперь он держится, но я хотя бы вижу его желание.

— Что с тобой? — шепчу я, когда мы медленно спускаемся вниз.

— Алекс, я серьёзно сяду на таблетки, — выдыхает он, проходясь по копне волос пятернёй.

Хихикая, перед тем, как зайти на кухню, я падаю на его плечо и оставлю следующий поцелуй на подбородке, после которого ловлю взгляд, наполненный любовью.

Родители шутят, весело болтают и мне кажется, что они не печалились нашему отсутствию, а то и вовсе забыли. То, что они легко поладили между собой, заставляет улыбаться и подгонять ритмы сердца. Я, конечно, не сомневалась в своих, потому что не встречала тех людей, которые не смогли бы найти общий язык с моей семьёй. Не знаю, за что получила эту пару, но держу пари, в прошлой жизни я отменно попотела за это.

Пока Том рассказывает про бейсбол своему и моему папе, а мамы болтают про рецепты, я открываю ленту сети и первым делом натыкаюсь на фотографию в профиле университета, которая даёт повод усомниться в том, что у Адама нет девушки. И вот я уже под предлогом срочной важности отлучаюсь в гостиную и слушаю гудки, которые резко прекращаются.

— Привет, как поживает Том? — игриво спрашивает Адам.

— Неплохо, — улыбаюсь я, — как дела? Что делаешь? Как команда? Как учёба? Как твоя девушка?

— Отлично, сижу, отлично, отлично, у меня нет девушки, — посмеивается братик, но я готова вывести его на чистую воду.

— Разве? А что это за милая особа поглаживает твою неэпилированную волосатую ногу?

— Она фотографирует матчи.

— И трогает твои ноги.

— У меня просто икру свело, — смеясь, отпирается Адам.

— А я просто Джордж Вашингтон, у всех свои изъяны.

— Кэйт просто университетский фотограф.

— Кэйт и Адам, звучит в принципе неплохо.

— Ты там провода грызла, когда они были под напряжением?

— Ты там женился, пока я тут хожу по краю обрыва!?

— Алекс, скажи мне, что ты всё ещё моя Алекс.

— Не уверена, — улыбаюсь я.

— Ты же не переуступила грань взрослой жизни?

— Ты так завуалировано о сексе со мной говоришь?

— Алекс!

— Нет, Эдвард, он… старой школы, — хихикаю я.

— Какой к черту Эдвард? И что это значит?

— Ты всё испортил, мог бы спросить, как папа Беллы.

— О чём это должно мне говорить?

— Во-о-от, — тяну я, — почти. Я — девственница, но скажи, если я буду… эм, не первой свежести, меня возьмут замуж?

— Алекс, какого хрена? — ворчит Адам, пока я заливаюсь смехом.

— Ну, мне нужно знать. Оценивать риски и издержки компании, составлять будущий капитал, всё в этом роде.