Джулия Берд - Мой прекрасный лорд

Увы, это мои последние слова. Смерть приближается, я слабею с каждой минутой. Но я не могу уйти, пока правда не будет открыта. Прочитайте, и узнаете, что свершилась ужасная несправедливость.

Кэролайн видела это прежде. Она внимательно просмотрела строки, пристально вглядываясь в каждое слово. Вдруг ей пришло в голову, что она не знает точной причины смерти лорда Гамильтона. Она полагала, что его казнили, но почему тогда он пишет о нарастающей слабости? Он болел?

Она перевернула страницу, твердо зная, что следующая пуста, тем не менее это ее огорчило. Дальше ничего нет, нет ключа к разгадке конца жизни и смерти лорда Гамильтона. Кэролайн оцепенело смотрела на последнюю пустую страницу, размышляя над вопросами, которые Баррет оставил без ответа.

Бессознательно сосредоточившись на сгибе между последним листом и переплетом, она вдруг заметила неровности на внутренней стороне обложки. Это подогрело ее интерес, и Кэролайн провела пальцем по сгибу. Бумага приподнялась, образуя нечто вроде кармашка. Все больше волнуясь, она осторожно сунула пальцы в тайник и вытащила сложенный листок.

Моя последняя запись. Тем лучше. Костлявая уже у моего порога, наконец она пришла за мной. Я не ел больше двух недель. По каким-то причинам мой желудок не принимает пишу. Вероятно, причиной тому горе. Должно быть, так. Что ж, хорошо… Чем скорее я умру, тем скорее встречусь со своей возлюбленной. Дорогая Рейчел, мы снова будем вместе. Навсегда.

Баррет Гамильтон.

Прочитав последнюю строку, Кэролайн разразилась слезами. Боль погибшей любви тисками сжимала сердце. Теперь она наконец узнала, как погиб Баррет, а любовь Рейчел казалась ей такой близкой, словно ее дух витал в комнате. Она плакала, не вытирая слез и думая про себя: неужели смерть единственный способ соединить влюбленных и сделать их свободными?

Теперь она поняла глубину их чувств, потому что любила сама. И она снова зарыдала, прижимая к себе раскрытый дневник и вновь переживая все, что узнала. Нет, даже если ее лишат любви Лукаса, боль будет стоить испытанного наслаждения. И тут новая мысль мгновенно отрезвила ее.

– О Господи!

Влажные глаза округлились, когда до нее дошло, что именно она прочитала. Кэролайн всхлипнула, положила дневник на колени и поднесла к глазам лист с последней записью. Она всматривалась в слова, до боли закусив губы. Лорд Гамильтон умер от голода! Он не мог есть от горя.

Кэролайн представила себе Лукаса. Худой, слабый, изможденный… Неудивительно. Он повторяет последние дни лорда Гамильтона. Это означает, что его жизнь висит на волоске.

– Я должна положить этому конец раз и навсегда, – сказала она и решительно поднялась.

Листки выскользнули из ее рук. Разлетевшись, они, кружась, упали на пол. Когда Кэролайн подняла их, то сообразила, что не прочитала вторую запись.

Она положила дневник на подоконник и развернула другой лист. Он был написан четким разборчивым почерком и датирован двадцатью пятью годами спустя после смерти лорда Гамильтона.

Сэр Тоби.

Я достал дневник лорда Гамильтона, как Вы просили. Тотчас посылаю его в Фаллингейт. По сведениям, дошедшим до меня от секретаря королевы Елизаветы, Вы построили грандиозный дом, достойный предстоящего визита ее величества. Надеюсь посетить Вас вместе с двором.

И последнее. Наведя справки в Лондоне, я выяснил, что лорд Гамильтон скончался, заблуждаясь, что леди Рейчел Хардинг умерла в аббатстве, на месте которого построен Фаллингейт. На самом деле леди Рейчел выжила и родила ребенка, дитя лорда Гамильтона. Она скончалась при родах, и никто не знает, что случилось с младенцем. Воистину печальная повесть.

Джеймс Доналд, сквайр.

Кэролайн напряженно вглядывалась в четкие строчки, боясь поверить собственным глазам.

– Ребенок! Бедный Баррет! Бедная Рейчел!

Баррета забрали в Тауэр после того, как стражник шпагой ранил Рейчел. Лорд думал, что ее рана смертельна. Но Рейчел выжила, а он так и не узнал об этом. Он не узнал, что их любовь дала жизнь ребенку. И весьма вероятно, что где-то в мире существует потомок лорда Гамильтона как живое свидетельство его великой любви к Рейчел Хардинг.

– Как жестока жизнь, – вздохнула Кэролайн, сложила письмо и положила его обратно в дневник. – Как жестока и опасна!

Наконец она поняла, почему Лукас так похудел. Проклятие Баррета Гамильтона грозит погубить его.

Это доказывает, что она права, а доктор Кавендиш ошибается. Жизнь Лукаса в опасности, и есть только один способ его спасти. Единственный человек, который может это сделать, – священник, что гостит у леди Рот-Паркер. Нужно пригласить его немедленно. Пришло время изгнать дьявола.

В тот же день Кэролайн отправилась с визитом к леди Рот-Паркер. Она рассказала отцу Антонию о своем предположении и, выслушав многочисленные возражения, все же сумела убедить его в необходимости ритуала изгнания нечистой силы. В конце концов, в Лондоне мало священников римско-католической церкви и еще меньше тех, которые обладают таким исключительным опытом в духовных делах, как отец Антоний. Когда Кэролайн трогательно заговорила о своих страхах за жизнь Лукаса, священник смягчился.

Перспектива церемонии изгнания призрака бесконечно взволновала Джулию Рот-Паркер. Сэр Роджер уехал в Лондон, поэтому было решено, что на следующий день Джулия и отец Антоний отправятся в Фаллингейт и после ужина сообщат Лукасу о цели своего приезда. Кэролайн предчувствовала, что ее ждет расплата за то, что она держала мужа в неведении. Но это ее не беспокоило, она действует в его интересах. Узнав о болезни Эмили, она поклялась, что никогда больше не будет слепа к нуждам других. Да, она действует правильно. И если он станет возмущаться, пусть.

На следующий день поужинали рано, в шесть часов, как это принято в провинции. Доктор Кавендиш вернулся незадолго до прибытия гостей, и хотя у него не было времени наедине поведать Кэролайн о своей дискуссии с доктором Грэмом, он все же успел сменить костюм для верховой езды и переодеться к ужину.

После десерта Лукас и Теодор остались за столом выпить по стаканчику портвейна и выкурить сигару, а дамы отправились в другую комнату, где их ждал кофе. Отец Антоний откланялся, сославшись на важное дело, в которое были посвящены только Кэролайн и леди Рот-Паркер.

Комната, куда перешли дамы, находилась в дальнем конце дома, с южной стороны. На этом месте когда-то располагались кельи монахов, где настоятель монастыря Мортон выдал лорда Гамильтона. Спустя годы некоторые наиболее суеверные слуги уверяли, что призрак Рейчел Хардинг все еще бродит там в поисках возлюбленного. Конечно, раньше Кэролайн в это не верила, но теперь она вглядывалась в каждый угол.

При появлении дам лакеи распахнули массивные двойные двери, и леди Рот-Паркер первая выразила одобрение.

– Честное слово, Кэролайн, великолепная комната! Давно я здесь не была. Помню, ваши родители принимали тут высоких гостей из Лондона.

– Да, Джулия, я часто с нежностью вспоминаю те времена, – отозвалась Кэролайн, приглашая гостей садиться.

Эмили и Аманда опустились на отделанную позолотой софу, Джулия и Кэролайн устроились на таких же креслах. Когда кофе был подан, Кэролайн отослала слуг.

– Генри, пожалуйста, передайте джентльменам и отцу Антонию, что мы готовы, – попросила она.

Встретив вопросительный взгляд Аманды, она отвела глаза, но ее давняя подруга была достаточно внимательной, чтобы сразу понять, что Кэролайн что-то затеяла. Однако если она начнет объяснять, то растеряет всю свою храбрость. Леди Рот-Паркер, конечно, знала, что задумала Кэролайн, но хранила молчание. Опытная хозяйка лондонского салона, она была воплощением осторожности.

Полчаса спустя Лукас и Теодор, окутанные сигарным дымом и тонким запахом хорошего вина, перекидываясь шутками, вошли в гостиную.

– Приветствую, дорогая, – сказал Лукас, коснувшись щеки жены в мимолетном, но тем не менее чувственном поцелуе.

Для нее все его поцелуи такие. Щека горела от прикосновения его губ, а может быть, от чувства вины, что она его обманула.

– Осмелюсь сказать, – весело начал Теодор, останавливаясь рядом с Амандой, – не припомню, когда я видел столько красавиц в одной комнате.

– Поосторожнее, дружище, – проворчал Лукас, присаживаясь на ручку кресла рядом с Кэролайн, – при чем здесь вы? Я буду очаровывать этих дам.

– Ах вы, мальчишка, это я научил вас на свою голову, – улыбаясь, поддразнил его Теодор. – Не мешайте мне флиртовать!

– Боюсь, назревает дуэль, Кэрол, – рассмеялась гортанным смехом Джулия. – И к тому же между такими красавцами.

– Вы им чересчур льстите, – с улыбкой ответила Кэролайн, – если они дойдут до рукопашной, это пойдет им на пользу.

– Вы слышали? Собственная жена призывает меня к порядку, – сказал Лукас, его большие черные глаза радостно блеснули. – Вы не предупреждали меня о подобных перспективах, старина, – обратился он к доктору Кавендишу.

– Это как раз то, дружище, чему каждый мужчина должен научиться самостоятельно.

Все, за исключением Кэролайн, рассмеялись. В ожидании священника она так волновалась, что сердце, казалось, поднималось к горлу, не давая дышать. Отец Антоний отправился за облачением и святой водой и мог появиться в любой момент.

Беседа приняла шутливый оборот. Теодор потчевал собравшихся забавными случаями из своих африканских приключений. Кэролайн не слышала почти ни слова из его рассказа. Она думала над тем, как объявить им о предстоящем. В голову ничего не приходило, и Кэролайн поняла, что, возможно, совершила серьезную ошибку, заранее не посвятив всех в свой план.

В конце концов дилемма разрешилась. В комнату вошел священник. На нем были белый стихарь и пурпурная епитрахиль, а в руках черный чемоданчик довольно зловещего вида.

Беседа оборвалась, все повернулись к нему, и отец Антоний не без некоторой театральности объявил:

– Что ж, начнем изгнание дьявола.

Ответом ему была гнетущая тишина. Священник подошел к столу и начал разбирать чемоданчик, а все присутствующие в изумлении обратились к Кэролайн.

Она чувствовала себя так, будто с нее содрали кожу. Вдруг идея изгнания из Лукаса нечистой силы показалась ей совершенно абсурдной.

– Ну… – Она умолкла и закашлялась. – Понимаете… я просила… Я хочу сказать… я умоляла отца Антония помочь мне спасти Лукаса.

Дэвин поднялся и смотрел на нее сверху вниз, будто видел ее впервые.

– Что?!

Сердце Кэролайн отчаянно забилось, готовое выскочить из груди, но она вдохнула поглубже. Сейчас или никогда… Она не имеет права отступать!

– Я просила отца Антония изгнать дух лорда Гамильтона из вашего тела, – сказала Кэролайн так просто, словно говорила о погоде, а затем заставила себя взглянуть в застывшее лицо Лукаса.

– Это возмутительно! – почти выкрикнул он.

– Кэролайн, – укоризненно заметил Теодор, – вы зашли слишком далеко.

– Разве? – горячо возразила она. – Я делаю то, что считаю необходимым для своего мужа. Вы не любите его так, как я, и не слишком о нем заботитесь. Это стало понятным, когда здесь был мистер Гренвилл, – многозначительно добавила она. Кэролайн поднялась и повернулась к Лукасу: – Вам тоже не следует меня упрекать. Я всего лишь делаю то, что вы мне посоветовали: внимательно отношусь к нуждам других.

Кэролайн принялась расхаживать перед камином.

– Я только что узнала, что лорд Гамильтон умер от голода. Вам не приходит в голову, как это странно, что Лукас худеет, страдает головной болью, слабеет?

– Это не означает, что он умирает, – возразила Аманда. – Позвольте доктору Кавендишу снова обследовать его.

Кэролайн остановилась и совершенно серьезно посмотрела на подругу.

– Эта проблема лежит за пределами медицины. Вы помните, как Лукаса едва не придавило люстрой? Помните упавший портрет? Я думаю, в конечном счете мой брат кое в чем прав. Призрак лорда Гамильтона пытается убить Лукаса. И он делает это, вселившись в тело моего мужа.

– Кэролайн, – сказал Теодор, – твой брат просто пытался найти способ сохранить за собой Фаллингейт. Он скажет все, что угодно, лишь бы отпугнуть Дэвина. А тому, что он не ест, есть причина. Он…

– Нет, доктор Кавендиш, – прервал его Лукас, его щека даже подергивалась от ярости, – не старайтесь втолковать разумные вещи моей жене. Это бесполезно. Я сам пытался ее убедить, но, увы…

Собрав все свое мужество, Кэролайн выдержала гневный взгляд мужа.

– Она не верит в естественное изменение моего поведения и находит этому лишь мистическое объяснение. Понимаете, она все еще считает меня недоумком, не важно, что я делаю. Честно говоря, это оскорбительно. Он направился к двери.

– Лукас! – вскрикнула Кэролайн. Ее глаза горели. – Вы можете оставить меня, но умоляю вас, пройдите через это! Если я ошибаюсь, то моя глупость станет очевидна… Но во имя наших супружеских обетов я заклинаю вас, дайте мне шанс! Клянусь, Лукас, я думаю только о вас!