От отчаяния ее дыхание сделалось прерывистым, пульс участился. Боже правый, она бы скорее убила себя, чем влюбилась в лорда Давенпорта. Ей нельзя позволять себе никаких нежных чувств к негодяю вроде него. Только не сейчас, когда она была так близка к осуществлению заветной мечты всей ее жизни.

Однако ей не представился случай размышлять над этим дальше. Миссис Уэйкер заявила, что ей необходимо приобрести подходящий гардероб для сезона, и немедленно.

– Я отвезу вас к своей собственной модистке. У мадам Перье очень тонкий вкус в том, что касается цвета. Знает в точности, что мне нравится.

Если вкусы мадам Перье по части цвета совпадали со вкусами миссис Уэйкер, Хилари подозревала, что ей грозят крупные неприятности. Она желала всем существом, чтобы Розамунда и Сесили добились от лорда Девера разрешения помочь ей с гардеробом. Однако едва ли ей стоило демонстрировать свою нелояльность в присутствии миссис Уэйкер.

Перспектива прогулки по лондонским магазинам не могла отвлечь ее от более серьезной проблемы – Давенпорта и ночи, которую она с ним провела. Он овладел ею в самом сокровенном, интимном смысле слова, и она ему это позволила, и, более того, даже получила от этого удовольствие. Зачем бы ей вдруг понадобилось совершать такой ужасный, непоправимый поступок, если бы она не была в него влюблена?

Нет-нет, она не могла быть настолько глупа. Влюбиться в такого повесу, как Давенпорт? Скорее небо упадет на землю, чем он ответит ей взаимностью.

– Пойдемте, моя дорогая, – обратилась к ней миссис Уэйкер. – Нам так много нужно успеть сделать сегодня.

Хилари послушно села в экипаж и попыталась сосредоточиться на предстоявшей ей задаче, пока миссис Уэйкер болтала без умолку о самых последних модных новинках.

Хилари редко покупала себе новую одежду, а когда все же покупала, то отдавала предпочтение платьям из практичных, носких тканей, которые можно было надевать каждый день в академии. Обычно их шила для нее деревенская портниха, и хотя Хилари понимала, что выглядела в этих платьях безнадежно провинциально, недостаток лоска в ее положении едва ли имел значение. Кроме того, она просто не могла позволить себе покупать одежду в дорогих магазинах Бата. Ее братья были на удивление прижимистыми, когда речь шла о ее карманных расходах, а лорд Девер и того хуже.

Она почувствовала облегчение, когда, несмотря на заверения миссис Уэйкер, лорд Давенпорт так и не явился, чтобы сопровождать их на Бонд-стрит. Едва ли у нее хватит духу обсуждать одежду после того, что произошло между ними минувшей ночью. От одной этой мысли у нее все трепетало внутри. Она непременно чем-нибудь себя выдаст, и тогда все поймут, что она и Давенпорт были близки.

Что за жалким созданием она была! Хилари уже слышала от Трикси, что как только мужчина получает от девушки то, что ему нужно, он сразу теряет к ней всякий интерес. От этой мысли в ее груди шевельнулась боль. Пришлой ночью она не только отдала Давенпорту свое тело, но и открылась ему, тем самым сделав себя уязвимой. До сих пор именно она отвергала его. Теперь же…

Внезапно все ее мечты о спокойном, приятном джентльмене оказались не более чем сверкающим мыльным пузырем, который лопался у нее на глазах. Ей не нужен был спокойный, приятный джентльмен. Ей был нужен этот несносный тип, этот негодяй с дьявольски красивым лицом. Ей был нужен Давенпорт.

Потрясение от этого открытия оказалось так велико, что она едва не оступилась, спускаясь по ступенькам экипажа.

Ох, неужели она и впрямь потеряла голову? Должно быть, то обстоятельство, что она отдалась ему физически, губительно повлияло на ее рассудок.

Когда они переступили порог просторного демонстрационного зала любимой модистки миссис Уэйкер, Хилари тут же вышла из задумчивости. Она осмотрелась по сторонам и с трудом сглотнула. Ей никогда прежде не случалось иметь дело с лондонскими модными домами, однако она представляла себе нечто более изысканное, чем то заведение, в которое она попала. Она ожидала увидеть демонстрационный зал, забитый тканями всех возможных расцветок и грудами самых последних модных журналов вроде «Ла бель ассамбле». Однако интерьер этого магазина был обставлен в вычурном стиле, представлявшем собой странное смешение золотого и пурпурного цветов, с обитой мягким бархатом кушеткой в одном конце комнаты и массивной люстрой, свисавшей с потолка. Цвет стен так резал глаз, что они как будто пульсировали вокруг нее.

– У мадам Перье свой собственный неповторимый стиль, – прошептала миссис Уэйкер.

Хилари охотно в это верилось.

– И кроме того, ее услуги обходятся весьма дешево, моя дорогая, – добавила миссис Уэйкер и просияла при виде маленькой худощавой женщины, появившейся из задней комнаты магазина.

– Мадам Уэйкер! Как приятно вас видеть! – произнесла мадам Перье, и Хилари уловила в ее «французском» акценте следы произношения Восточного Лондона.

У мадам были темные волосы и пронизывающие черные глаза. Она носила платье из черного бомбазина, делавшее ее похожей на отощавшую ворону. В общем, образ малоприятный. И эта дама была настоящей кудесницей в том, что касалось пошива платьев? Хилари с трудом в это верилось. Столь же трудно было увязать кричащий цвет стен в заведении мадам со строгим, почти траурным платьем, которое она носила.

Модистка бросила на Хилари быстрый, жесткий, оценивающий взгляд, после чего обернулась с немым вопросом в глазах к своей покровительнице.

– Я привела вам мою юную родственницу, мисс Девер, – произнесла миссис Уэйкер. – В этом сезоне она впервые выходит в свет, и ей нужна одежда. Полный гардероб, мадам. Ее опекун на этом настаивает.

Тонкая бровь женщины приподнялась, в темных глазах промелькнуло расчетливое выражение. Затем хозяйка щелкнула пальцами и появилась другая женщина – такая же худая и тоже одетая во все черное, но высокая как жердь.

– Не угодно ли вам подняться на подиум, мадемуазель? – произнесла высокая дама таким замогильным тоном, что Хилари показалось, будто ее собирались вести на эшафот.

Начиная с этого момента, все впечатление было окончательно испорчено.

Помощница модистки принесла несколько рулонов ткани, один оттенок крикливее другого, предлагая Хилари приложить их к груди, чтобы мадам могла решить, какой цвет лучше всего подходит к ее коже.

– Но ведь мне полагается носить бледные оттенки, – произнесла совершенно ошеломленная Хилари. – Разве не так, миссис Уэйкер?

Обычно юные дебютантки носили платья белые, или пастельных тонов, или из узорчатого муслина. Ей не хотелось даже прикасаться к ткани тошнотворного зеленовато-желтого оттенка, который, по заверениям мадам Перье, лучше всего подходил к цвету ее лица.

Миссис Уэйкер тут же отмахнулась от этой слабой попытки ее подопечной утвердить свою независимость.

– Моя дорогая, вы очень милы, но не настолько, чтобы затмить своей красотой других девушек. Вам нужно отличаться от них – а есть ли лучший способ выделиться, чем носить яркие цвета? Могу вас заверить, именно мое неповторимое чувство стиля и привлекло в первую очередь внимание мистера Уэйкера – упокой Господи его душу.

– Знаю, что с моей стороны это ужасно малодушно, но я совсем не возражаю против того, чтобы выглядеть, как все остальные дебютантки, – осмелилась возразить Хилари. – По правде говоря, мне не особенно хочется выделяться.

Все, чего она когда-либо хотела, было занять свое место среди пышущих юной свежестью дочерей аристократов на балу в «Олмаке». Как часто она слышала от своих учениц в академии мисс Толлингтон сетования по поводу бесчисленных светских условностей. Хилари получала удовольствие от каждой из них. Ей не терпелось доказать всем и каждому, как хорошо она их усвоила и какой скромной, тихой и изящной может быть девушка из семьи Деверов. Но как, ради всего святого, она могла выглядеть скромной и тихой – а тем более изящной – в платье режущего глаз оранжевого цвета? Что подумает о ней Давенпорт?

Сомнение вкралось в ее сознание прежде, чем она успела остановиться. Ох, она и впрямь была безнадежна, если жаждала его восхищения!

От разочарования Хилари заметно сникла, разглядывая свое отражение в зеркале с позолоченной рамой. Она-то мечтала предстать перед Давенпортом изысканно одетой, увидеть в его глазах вместо насмешливого блеска благоговейный трепет. Если она наденет платье из шелка цвета фуксии, он либо будет кататься по полу от смеха, либо ему станет дурно. Она вздрогнула. Какой джентльмен захочет находиться рядом с девушкой, разодетой, как китайский фонарь?

Хилари вежливо, но твердо пыталась настоять на своем, однако безуспешно. Она прикусила губу, отчаянно пытаясь найти какой-нибудь способ разрушить планы миссис Уэйкер, не критикуя вкусы своей дуэньи.

Тут колокольчик на двери магазина звякнул, напугав ее. Обернувшись, Хилари увидела в дверном проеме высокую фигуру лорда Давенпорта.

– Милорд! – воскликнула миссис Уэйкер, вся просияв. – Вы нашли нас!

– Лорд Давенпорт! – чуть хриплым голосом произнесла Хилари.

В его глазах, остановившихся на ней, тлел огонек, от которого ее обдало жаром вплоть до нижней части живота. Она чуть не растаяла прямо на месте.

К этому времени Давенпорт уже успел оценить ужасающий декор комнаты.

– О боже! – воскликнул он, осматриваясь вокруг. – Да это все равно что застрять в больном горле. Доброе утро, мэм, – обратился он к миссис Уэйкер, совершенно игнорируя модистку. – Хилари, где вы были, черт возьми?

Он выглядел обиженным, что особенно умиляло, если принять во внимание, что миссис Уэйкер пригласила его на эту прогулку, а он так и не появился в назначенное время.

– Здесь, – ответила Хилари. – Как вы сами видите, с меня снимают мерки для платья.

– В этом месте? – Он снова осмотрелся вокруг. – Больше похоже на бордель, чем на модную лавку. Вам не стоит покупать здесь одежду.

С губ миссис Уэйкер сорвалось возмущенное восклицание. Хилари едва удерживалась от смеха, но все-таки постаралась поставить его на место:

– Миссис Уэйкер часто посещает этот салон. Она высоко ценит услуги мадам Перье.

Давенпорт присмотрелся к компаньонке Хилари, которая в тот день надела ансамбль горчично-желтого цвета с темно-зеленой каймой.

– Да, я вижу.

Сама модистка, стоявшая рядом, в ответ на его возмутительное замечание только раскрыла рот от еле сдерживаемого негодования. Хилари заметила, что от возбуждения щеки дамы покрылись приятным румянцем и сейчас она уже меньше походила на пугало.

– Отмените заказ, миссис Уэйкер, – распорядился Давенпорт. – А вы, Хилари, пойдемте со мной.

Он распахнул перед ней дверь и поклонился. Чуть не подпрыгнув от облегчения, Хилари швырнула кусок шелковой ткани цвета фуксии в костлявые руки помощницы мадам Перье и поспешила за ним следом.

Не обращая внимания на громкие протесты миссис Уэйкер, Давенпорт спокойно подхватил Хилари под руку и крупными шагами направился вдоль Бонд-стрит.

– Ох, мне хочется вас расцеловать! – прошептала она. Так велика была ее благодарность за то, что ее избавили от унижения носить творения мадам Перье, что она и впрямь готова была расцеловать его прямо здесь на Бонд-стрит, на виду у всех окружающих.

Давенпорт посмотрел на нее сверху вниз с блеском в глазах.

– Извинитесь перед миссис Уэйкер, и мы найдем другое место, чтобы удовлетворить ваше желание.

Красочные виньетки минувшей ночи мелькали перед ее мысленным взором, заставляя жар накапливаться в ее лоне. Сколь бы часто и сурово она ни укоряла себя за собственное поведение, Хилари нимало не сожалела о случившемся. Ее герой в потускневших доспехах снова пришел ей на выручку, на этот раз избавив ее от настоящей катастрофы.

– Знаете, Давенпорт, вы становитесь в моих глазах настоящим Белым Рыцарем. Вы спасаете меня, и уже не в первый раз.

Эта мысль заставила его резко остановиться. Какое-то время он со странным выражением лица хранил молчание, после чего произнес: «Не говорите глупостей», – и продолжил путь.

– А, вот мы и на месте! – Давенпорт остановился возле магазина с элегантным эркером, у которого не было ни вывески, ни каких-либо указаний на назначение лавки или имя ее владелицы. Он открыл дверь внутрь помещения. Хилари так и ахнула, едва переступив порог заведения, которое так же отличалось от лавки мадам Перье, как шампанское от кружки пива.

– Поторопитесь, миссис Уэйкер! – крикнул Давенпорт, между тем как негодующая матрона, пыхтя, пыталась их догнать. – Не задерживайтесь.

– Милорд, – выпалила она, едва поравнявшись с ними, – это же лавка мадам Жизель! Лорд Девер строго ограничил меня в расходах, и, уверяю вас, ее цены мне совсем не по карману.

– Об этом не беспокойтесь, – отозвался Давенпорт, который, по-видимому, ожидал примерно такого ответа. Он прикрыл дверь, чтобы Хилари уже переступившая порог, не могла их слышать, и добавил: – Вы можете передать все счета мне.

Грубоватое, но проницательное лицо матроны приняло расчетливое выражение: