Люсьен видел, что Стаффорд не поехал по импозантному мосту Блэкфрайарз, который нависал над Темзой впереди, а еще раз круто свернул вправо, на Эрл-стрит, которая перешла в Аппер-Теймз-стрит. Застроенная промышленными верфями и складами, работными домами и пивоварнями, улица Аппер-Теймз-стрит следовала изгибам реки. Они проехали мимо водопроводной станции и Аондон-Бридж-стрит, и все стало совершенно непонятным. Стаффорд резко и неожиданно свернул влево у работного дома Святого Дунстана и внезапно исчез.

— Проклятие! — прошептал Люсьен. Сердце у него гулко билось. Он внимательно оглядел здания и облизнул пересохшие губы, чувствуя, что от ветра они уже начали трескаться. Кайл и все остальные остановились и вопросительно смотрели на него. — Врассыпную, — тихим голосом приказал Люсьен. — Мы его возьмем в кольцо. Кто первый его увидит, тот созовет всех. Жизнь леди Гленвуд зависит от нас, ребята.

Люсьен надеялся, что еще не поздно.

Они угрюмо кивнули и разъехались в разные стороны, чтобы окружить место, где пропала карета, а Люсьен пустил лошадь по пустынной улочке. Внезапно в конце темного, заваленного кучами мусора проулка он увидел промелькнувший экипаж Стаффорда.

Барду на ходу выпрыгнул из кареты и нырнул в темноту, под нависающую крышу какого-то полуразрушенного здания. Глаза у Люсьена загорелись. Смутно отметив, что где-то вдали кричит Кайл — это его помощники заметили карету, — он в мгновение ока принял решение, заглушив уже готовый сорваться с губ ответный крик.

Хитрость Барду была рассчитана на то, что Люсьен и его люди будут преследовать пустую карету, тогда как Барду там не будет. Итан Стаффорд, наверное, даже не знает, что француза в карете уже нет.

«Пусть этот ублюдок думает, что его не заметили», — решил Люсьен. София предупредила его, что у Барду есть склад взрывчатки на каком-то дворе у реки. Люсьен подозревал, что Барду направляется в свое логово, и решил последовать за ним в одиночку, чтобы не спугнуть.

Вместе с этим он с тошнотворной уверенностью осознал, что Барду не бросил бы нужную ему заложницу. А это могло означать только одно — Кейро уже нет в живых. «О Боже», — подумал Люсьен, ошеломленный тем, что опоздал.

Он стиснул бока лошади каблуками и пустился за Барду, но, сделав несколько шагов, остановился. Невозможно красться незаметно, сидя верхом. Стук копыт слишком громко раздавался на этой тихой окраинной улочке. Этот стук выдаст Барду его присутствие; кроме того, Барду, конечно же, очень скоро вбежит в здание какого-нибудь прибрежного склада.

Пока его люди гнались за каретой Стаффорда, возвращавшейся к Лондон-Бридж-стрит, Люсьен слез с коня и пошел за Барду пешком. Он запретил себе думать о том, что бросает своего гордого, верного коня без присмотра в воровских трущобах, но сейчас важно было поймать Барду. Сердце его было исполнено ярости, он крепко сжимал в руке пистолет и держал под прицелом того, кому жаждал отомстить, и единственное, что не давало ему выстрелить Барду в спину, это сознание того, что у этого человека могут быть сообщники, которые осуществят задуманное, даже если главарь будет убит. Единственная возможность полностью устранить угрозу — это найти логово Барду и узнать его планы.

Тогда и только тогда, пообещал себе Люсьен мрачно, он разделается с врагом. И он пустился в погоню, сердце у него билось от кровавого вожделения, которого не умерило даже зрелище невесомой готической колокольни Святого Дунстана и суровые статуи святых. Барду вбежал в церковь. Войдя за ним, Люсьен заметил, что тот слегка хромает. Казалось, француз щадит свою правую ногу. В древних каменных стенах церкви несколько старых леди вытирали пыль со скамеек и тихонько болтали. Люсьен незаметно проскользнул в церковном полумраке, Барду вышел с другой стороны нефа.

Покинув храм и снова погрузившись в городской шум и холодный осенний вечер, Люсьен шел за Барду, который бежал по Сент-Дунстан-Хилл и повернул к Лоуер-Теймз-стрит. К удивлению Люсьена, этот сукин сын вернулся к мосту Блэкфрайарз и перешел на другой берег.

Значит, он работает не за пределами Сити, с удивлением понял Люсьен. Ничего странного, что поиски констеблей в складах на берегу ни к чему не привели. Он работает не в Саутуорке и не в Ламбете, а на другом берегу реки.

Люсьен шел за Барду. Тот добрался до южного берега Темзы и пустился по Альбион-стрит. Повсюду вертелись фабричные колеса, шли последние часы работы перед праздником. Холодный осенний воздух полнился запахами рыбных доков и фабрик, которых было много в этом районе. Барду шагал целенаправленно, и его хромота по мере того, как время шло, становилась все заметнее. Он прошел мимо старой пивоварни Барджа, мимо ткацкой мануфактуры, мимо литейного завода. Люсьен следил за ним, пока он пробирался по оживленной бирже лесоматериалов, и вот наконец Барду поспешил к полуразрушенному, заросшему сорной травой кирпичному складу, стоявшему на отшибе, у самой воды. Хотя здание выглядело заброшенным, из трубы поднимался дым.

Держась в тени высокого забора, окружавшего соседнюю лесную биржу, Люсьен скользнул ближе, изучая в сгущающихся сумерках обстановку. На обоих углах складского здания, которые были видны с его наблюдательного пункта, стояли на страже вооруженные часовые. Барду ответил на их приветствия, а потом с оглядкой вошел в дом.

Люсьен предположил, что на других углах здания тоже стоят часовые, но подумал, что вряд ли внутри есть кто-то еще. На вражеской территории разумный агент старается ограничить количество своих сподвижников необходимым для дела минимумом наиболее опытных. Люсьена очень интересовало, что находится внутри склада, но сначала нужно было избавиться от часовых.

Его глаза взволнованно блестели, когда он сунул пистолет в кобуру и вынул нож из ножен, тихо звякнув металлом. Он вжался в тень от забора, потом начал перемещаться от одного укрытия к другому, подкрадываясь, как тигр в траве. Когда подходить дальше было уже опасно, Люсьен подобрал горсть камешков.

Через несколько секунд первый часовой посмотрел в ту сторону, откуда раздался какой-то тихий подозрительный шорох. Когда он повернулся к Люсьену спиной, тот вырос рядом с ним, схватил сзади, зажал рот рукой и бесшумно перерезал глотку. Потом осторожно, не без изящества положил тело на землю так, чтобы его не было видно, и снова скрылся в тени у стены дома. Ярость пела в его душе, как его приспешник в Гроте в свои самые экстатические, самые пьянящие мгновения, хотя он и старался хранить в сердце любовь Элис, призывавшую его к справедливости, а не к той жестокости, которую диктовала ему ненависть.

Минут через пять второго часового постигла та же участь, но когда Люсьен подкрался к третьему, тот обернулся и увидел его.

Люсьен выбил ружье у него из рук, а тот громко закричал. Четвертый часовой отозвался с расстояния пятидесяти футов. Люсьен успел поставить разоруженного часового впереди себя как раз в тот момент, когда четвертый выстрелил. Пуля угодила не в Люсьена, а в дюжего француза. Люсьен бросил его, плавным движением выхватил один из двух своих пистолетов и прицелился прежде, чем четвертый часовой успел перезарядить ружье. Люсьен видел, как глаза у того расширились от страха, и нажал на спуск.

Прошло всего лишь несколько секунд. Четвертый часовой затих, скорчившись на земле, и тогда Люсьен вынул второй пистолет, подошел к двери склада и распахнул ее ударом ноги, чуть не сорвав с ржавых петель. Когда дверь отворилась, Люсьен оказался лицом к лицу с Барду, их разделяло всего шесть-семь футов. Судя по всему, француз бросился к дверям, чтобы узнать, почему у дома стреляют. Барду похолодел — Люсьен поднял пистолет и наставил на него.

— Передайте от меня поклон дьяволу.

— Не стреляйте, Аргус! Взгляните! — Барду поднял руки, сдаваясь, но кивнул в сторону бочек, стоявших позади него.

Люсьен сразу же увидел белую букву А, нарисованную на каждой бочке. Порох высшего качества. Он понял, что это взрывчатка, о которой его предупреждала София.

Люсьен обежал взглядом помещение склада и похолодел при виде пушки, чье дуло было нацелено в окно. Оно было устремлено прямо на другой берег реки, на парламент. Неудивительно, что он не нашел никакой взрывчатки, заложенной в Вестминстер-Холле. Барду намеревался начать атаку отсюда. Люсьен увидел жаровню, вделанную в большой промышленный горн, пышущую таким огнем, , что в помещении было нестерпимо жарко. «Господи, — понял он в ужасе, — Барду занимался приготовлением зажигательных бомб».

— Если вы нажмете на спусковой крючок, мы оба погибли, -предупредил Барду, — достаточно одной искры.

— Отойдите от бочек.

Барду тихо засмеялся, покачав головой.

— Даже не надейтесь.

— Отойдите от бочек и сразитесь со мной, трус! — заорал Люсьен.

— Трус?

— Вы прятались за Кейро точно так же, как теперь пытаетесь спрятаться за бочки. Вы, верно, просто боитесь меня, раз на мне больше нет кандалов.

— А может быть, Аргус, вам следует просто спустить курок и убить нас обоих, потому что теперь я знаю о вашей маленькой любовнице, Элис Монтегю. — С лица Люсьена сбежали все краски, и Барду улыбнулся. — Такая нежная молодая красавица! Надеюсь, она станет сопротивляться, когда я схвачу ее. Надеюсь, она будет кричать. На самом деле я уж постараюсь, чтобы так оно и было.

Слепая ярость охватила Люсьена. В глазах его полыхал адский огонь, он отшвырнул пистолет так, чтобы Барду не имел возможности им воспользоваться. Не нужен ему пистолет, чтобы убить этого сукина сына. Ему хотелось сделать это голыми руками. И Люсьен бросился на Барду, сбив его с ног и опрокинув на бочки с порохом, которые попадали вокруг, причем некоторые разбились и выпустили облака черного пороха, который повис в воздухе, как копоть, и накрыл обоих мужчин тонкой металлической пылью. Люсьен размахнулся и ударил Барду кулаком в челюсть.

Они боролись отчаянно, колотя друг друга с налитыми кровью глазами. Люсьен был непроницаем для ударов, пока кулак Барду не угодил в его зашитую рану. Он хрипло вскрикнул от боли и согнулся вдвое, уклонившись тем самым от удара по голове. Но все же на ногах не удержался. Люсьен закашлялся, вдохнув пороховой пыли.

Грубо крякнув, Барду поднял одну из бочек с порохом и занес ее над Люсьеном, который едва успел отреагировать на это. Вспомнив о хромоте Барду, он ударил его по правому колену с сокрушительной силой. Барду взревел от боли и выронил бочку. Люсьен успел откатиться в сторону. Бочка рухнула на пол и разбилась.

Чертыхаясь из-за поврежденной ноги, Барду побежал, припадая на нее, из здания склада, задержавшись только для того, чтобы схватить глянцевитый кожаный чехол с ружьем. Он убегал! Люсьен отчаянно шарил в густом слое черного пороха, пытаясь отыскать свой отброшенный пистолет. Как только француз выбежит из пороховой пыли, Люсьен спокойно сможет выстрелить в него. Но он не сразу нашел свое оружие, потом с трудом встал и упрямо пустился за Барду. Выбежав из здания, он огляделся, потом увидел, что Барду садится в весельную лодку, стоявшую у берега. Позади него неистовый закат уже тонул за горизонтом.

— Барду! — гаркнул Люсьен.

Пока Люсьен бежал к нему, Барду успел отвязать лодку от сваи и оттолкнулся веслом от маленького деревянного причала. Люсьен на бегу прыгнул с причала и всей тяжестью обрушился на голову Барду, сидевшего в лодке. Течение Темзы тащило их все быстрее и быстрее.

Люсьен выхватил нож и ударил Барду, но француз закрылся от удара веслом, а потом схватил Люсьена за запястье. Они сцепились, Люсьен яростно выругался, потому что уронил нож в быструю воду, когда Барду с силой ударил его запястьем о железную уключину, а потом сбил с ног ударом весла.

— Теперь ты умрешь! — проревел Барду. Упав на Люсьена, он обхватил своими ручищами его шею и начал изо всех сил душить.

С каждой напрасной попыткой набрать в легкие воздуха Люсьен чувствовал, что его охватывает детский страх. «Не могу дышать!» Ужас, испытанный им, когда он в детстве болел астмой, снова напал на него, вернулся глубоко запрятанный страх, от которого у него не было защиты. Он ударил Барду в живот и впился ногтями ему в лицо, так что лодчонка заходила ходуном. Он сумел сбросить с себя врага и в следующий момент сам перевалился через борт. Еще не успев понять, что случилось, он оказался под водой, погрузившись в такой холод, что у него просто захватило дух. Люсьен чуть было сам себя не утопил, попытавшись глотнуть воздуха теперь, когда мертвая хватка врага больше не сжимала его горло. В этот момент его не тревожило, что Барду убегает. Важно было одно — набрать в легкие воздуха. Воды холодной, мрачной Темзы закрутили его, но он сумел выпрямиться и выплыл на поверхность, несмотря на тяжесть намокших сапог и одежды.

Он выскочил из воды, задыхаясь, открывая рот, чтобы вздохнуть. Когда он, как следует набрав воздуха, протер глаза, то увидел, что Барду быстро гребет по течению.

— Вы еще не начали мучиться, Найт! — крикнул ему издали Барду. — Погодите, вот я убью Элис Монтегю!