— Что-то случилось? — подслеповато щурясь, тётя Элла вошла в комнату и поморщилась. — Боже, ну и запах!

Хейли снова метнулась к кровати. Схватила залитую подушку и вылетела в коридор. Ворвавшись в ванную, она швырнула подушку в раковину и открыла кран. Струя воды ударилась в ткань, брызги полетели в разные стороны.

— Ты разлила растворитель? — раздался голос рядом.

Конечно, тётя Элла ожидаемо притопала следом.

— Прости, — Хейли крутанулась на пятках и виновато посмотрела на женщину. — Я её испортила, — она снова развернулась к раковине, схватилась за теперь уже мокрую наволочку и стала стягивать её с подушки.

— Брось это, — скомандовала тётя.

Пальцы автоматически разжались, наволочка упала назад, издав тихое «плюх».

— Я сама застираю, тебе некогда, — тётя Элла вступила в ванную и закрыла кран. — Лучше покажи мне, как ты выглядишь.

Она взяла племянницу за руку и вывела в коридор. Подтолкнула в талию, заставив покрутиться. Хейли поддалась, как кукла. Крутанулась вокруг своей оси, лёгкое платье развеяло свой подол, пощекотав ноги.

— Хорошенькая, — вынесла вердикт тётка. — Как будто на свидание идешь.

Этого стоило ожидать. Почему Хейли не подумала о реакции милой женщины?

— Тётя, — она закатила глаза, развернулась и пошагала в спальню. — Какое свидание? Это всего лишь Майрон.

За спиной пошаркали шаги.

— Ну милая, я уже говорила тебе, что Майрон — это не «всего лишь». Он замечательный молодой человек, только ты почему-то упрямо не хочешь этого замечать.

— А я не понимаю, почему ты так упрямо пытаешься навязать мне своё мнение.

Хейли схватила валяющуюся на кровати вату и принялась с новой силой тереть ногти. Ей осталось всего два. Чувство, что тётка говорит не просто о дружбе, так же, как и в прошлый такой разговор, усилилось.

— Я не пытаюсь, — тётя Элла присела на край кровати, зажала ладони между коленей. — Мне действительно он очень нравится. И жаль, что ты считаешь его плохим.

— Ничего я не считаю, — пробурчала Хейли.

Один ноготь и свобода. Мизинец.

Деликатный стук заставил её вздёрнуть голову и посмотреть в распахнутую дверь. Тётя Элла поступила так же. Что, уже?

— Я открою, — засуетилась женщина. — Заканчивай и выходи.

Она поднялась и шустро вышла, прикрыв за собой дверь. Хейли втянула носом воздух, химический запах так и не вышел через окно полностью, но уже и не прошибал до самого мозга. Что подумает Майрон, когда войдёт?

В коридоре раздался щелчок дверного замка, скрип, в тишину квартиры ворвался густой низкий голос.

— Добрый вечер, миссис Маршалл.

— Майрон! — воскликнула тётя. Будто она ждала кого-то другого. — Проходи!

— Хейли не снимает трубку. С нею всё нормально?

Чёрт! Хейли выпростала руку и схватила мобильник с одеяла. Индикатор молча моргал красным огоньком.

— Да, всё хорошо, — в голосе женщины прозвучала улыбка. — Она почти готова. Не хочешь пока чаю?

— Благодарю, но нам нельзя опаздывать. А… — мужчина замолчал на мгновение. — Вы затеяли ремонт? Пахнет странно…

Хейли отшвырнула вату на одеяло, схватила с тумбы шляпу-котелок и водрузила её на голову. Нужно вытаскивать Мэнсона отсюда. У тёти в шкафу стоит несколько жестяных банок с разными сортами чая, пить его можно без перерыва целый год.

— Ремонт? — переспросила тётка. — Это соседи должно быть что-то красят. Сам понимаешь, дом старый, все запахи просачиваются…

Хейли удержалась от нервного смешка — кто бы мог подумать, что милая тётушка умеет так искренне врать. Она распахнула дверь и замерла на пороге. Майрон стоял в противоположном конце коридора. Безупречный Майрон. Чёрный кашемировый джемпер с в-образным вырезом подчёркивал широкие плечи и худощавую фигуру. Чёрные волосы, как всегда, лежали волосок к волоску. Чёрный взгляд впился в Хейли.

Она занервничала. Не впервые ведь попала под этот сканер, к чему волноваться? Она вышла из комнаты и, заложив руки за спину, остановилась в шаге от мужчины.

— Привет, — коротко бросила она.

Майрон не ответил на приветствие. Как раз в этот момент его взгляд задержался на голых ногах и перешел на кроссовки.

— Выглядишь… интересно, — задумчиво изрёк он.

Благими намерениями вымощена дорога в ад. Хейли старалась, готовилась, а в итоге что? От волнения не осталось ни капли. Она уперла кулаки в бока и прищурилась.

— Бедный Майрон! Так вот, почему вы не женаты! — деланно удивилась она. — Вы не умеете делать комплименты женщинам, да?

Глаза стоящей рядом с ним тёти расширились от ужаса.

— Хейли! — воскликнула она.

Но самого мужчину это нисколько не задело.

— Это не было комплиментом. Это констатация факта, — пожал плечами он. — Кроссовки под платье — это такой тренд?

Ханжа.

— Да, Майрон! — Хейли опустила руки, и они хлопнули по бёдрам, всколыхнув платье. — Вылезайте уже из пещеры!

— А где те твои туфли? — вскинул брови он.

О нет, только не туфли…

— Они…

— Точно! — снова подала голос тётя. — Почему ты не взяла туфли Эммы?

Господи…

Хейли почувствовала, как стали гореть уши и лицо. Эта ужасная тайна должна была оставаться тайной. Навсегда. Почему тётка еще здесь, а не делает любимый чай?

Майрон отвернулся к стене и уставился на картину. Губы его заметно дрогнули. Он быстро поднял руку и провёл по ним большим пальцем, как бы стирая улыбку, но улыбка никуда не делась. Глаза сузились, сдерживаемое веселье осветило обычно серьезное лицо. Хейли подавилась воздухом. Чёрт! Почему он никогда раньше так не улыбался? Он только и делал, что ломал губы в скупой ухмылке, но сейчас он действительно улыбался. По-настоящему!

— Мы можем идти? — хрипло спросил Мэнсон, деланно отвлекшись от картины и снова посмотрев на Хейли. Палец от губ не отнял. Снова провёл по нижней, пряча смех в уголках.

Взгляд Хейли проследил за этим движением, как примагниченный.

— Или ты хочешь переобуться? — вклинилась тётя Элла.

Она так и стояла в проходе, с любопытством суриката поворачивая голову то к одному собеседнику, то ко второму. Хейли чуть заметно встрепенулась. Резко рванулась с места, схватила мужчину за рукав джемпера и вытянула за дверь.

— Пока, — крикнула она прежде, чем дверное полотно отрезало их от электрического света квартиры.

Волна жара покрывала Хейли теперь уже всю. Ещё одно упоминание о тех туфлях, и она провалилась бы сквозь перекрытия.

Лампочка на лестничной площадке не загорелась. Ну отлично. Сгорел диод или села батарейка? Полнейшую темноту рассекал только скупой свет из маленького окна под потолком. Хейли поспешила сделать шаг в сторону лестницы, но тут же споткнулась о неровные доски пола. Потеряла равновесие по инерции подалась вперед.

— Чёрт!

Под локоть пролезла сильная рука и прижала к твёрдому мужскому боку.

— Осторожно, — спокойно прозвучало в потёмках.

Неожиданно. Вот кто ни о чём не волновался. Хотя практика показывала, что довести его всё-таки можно. Майрон не отпустил Хейли. Удерживая её под локоть, уверенно повел к лестнице и начал спуск. Нужно что-то сказать. Но без тётушки рядом это стало вдруг очень тяжело.

Хейли ступила на ступеньку и схватилась свободной рукой за перила.

— Те туфли. Они мне большие, — пробормотала она (зачем в этом признаваться?) — Не помогла даже вата в носах.

Майрон тихо кашлянул. Будто снова попытался спрятать смех.

— Я понял.

— Это не смешно, — нахмурилась Хейли.

— Я не смеюсь.

— Ну да, конечно!

По лестничной площадке прокатился тихий смешок. Тёплый и мягкий, как кашемир. Мурашки удовольствия пробежали по спине Хейли. Неужели это правда Мэнсон? У него такой смех?

— Ладно, — проговорил он, дойдя до низа лестницы. — Мне действительно смешно. Ты ходила, как раненый кузнечик.

Вот же засранец…

— Неправда! — Хейли попыталась вырвать локоть из захвата, но мужчина продолжил удерживать его.

— Всё, давай забудем, — его голос прозвучал примирительно.

Они вышли из дома. После потёмок коридора попасть на вечернюю улицу и заглянуть в лицо спутника оказалось как-то… странно. У Хейли возникло чувство, будто они переступили через пропасть, хотя на самом деле всего лишь спустились вдвоём по лестнице. Мужчина сошел с низкого крыльца и направился к ауди. Хейли замялась на месте. Тёплый ветер обдул фигуру в тонком джемпере, прихлопнув его к коже и обрисовав развитые мышцы. Кто бы мог подумать, что у сухого Мэнсона такая спина? Хотя Хейли ведь уже видела, как натягивается рубашка на его плечах. Ничего удивительного…

Майрон заметил её отсутствие. Остановился на полушаге и обернулся.

— Ты обиделась? — одна чёрная бровь красиво изломилась

«Нет, я пялилась на твою спину» — так нормально? Хейли уставилась себе под ноги. Спрыгнула с крыльца и догнала спутника.

— Кроссовки и правда носят с платьями, — выдавила она, чтобы хоть что-то сказать. — Это не какой-то способ вас позлить или…

— Хейли, — перебил Майрон. — Я понял. «Интересно» — не значит плохо. Ты хорошо выглядишь.

Да?

— Правда? — вскинула голову она.

— Правда.

Сколько еще раз за сегодня она покраснеет? Настоящий комплимент от Мэнсона оказалось принять намного тяжелее, чем тонкие шпильки. Хейли заложила за ухо русую прядь и спрятала руки в карманы «вареной» джинсовки.


— Спасибо, — пробормотала она.

Майрон тем временем приглашающе открыл дверь ауди и стал молча ждать. Как настоящий джентльмен.


Спустя три четверти часа Хейли, придерживая короткое платье, уселась в красное кресло амфитеатра. Сняла с головы шляпу, тряхнула головой и взбила волосы на макушке. Обвела взглядом зал. Бежевые стены, фрески на потолке, лепнина и греческие колонны. Или они римские? До начала спектакля десять минут, и всё, что оставалось Хейли на это время — гадать об архитектурном стиле колонн.

Поездка до Театра Её Величества в Вестминстере заняла сорок минут. Сорок минут, в которые Мэнсон сосредоточенно смотрел на дорогу и уже привычно не считал нужным о чём-то разговаривать. Однако в этот раз молчание в салоне не казалось тяжёлым и сдавливающим грудную клетку. В кои-то веки между Хейли и Майроном не было никакой недосказанности. Просто поездка на обычное мероприятие, без подвоха с обеих сторон. Если бы Хейли знала Майрона лучше, она даже могла бы назвать его умиротворённым.

И да, она его рассматривала.

Почти в открытую. И он никак на это не реагировал. Будто привык, что его ровный профиль изучают, как под микроскопом, и не чувствовал неловкости. Возможно, его действительно часто рассматривали. Подчинённые, например, раз уж он глава турфирмы. И вряд ли он пользовался у них популярностью за свою небывалую харизму. Хейли предполагала, что персонал его агентства смотрит на нанимателя со страхом.

В отличие от предыдущих поездок, в это раз Майрон сразу знал, где парковаться. Готовился? Он без плутания по улицам поехал на закрытый паркинг недалеко от театра, будто заранее знал, что таковой имеется.

В отличие от предыдущих посещений мест, в этот раз Майрон не шел впереди уверенной походкой, а подстроился под шаг Хейли. Еще немного, и галантно предложил бы свой локоть. Но нет, не предложил. Уровень отношений не успел вырасти настолько после предыдущего раза.

Они вместе вошли в театр. Вместе прошли ко входу в зал. А дальше в системе обходительного кавалера случился сбой. Мэнсону позвонила та самая женщина с индийским именем, и он остался в фойе, чтобы поговорить.

Гадать, было ли что-то между ним и индианкой с бархатным голосом, не приходилось. Конечно, было. Несмотря на всю свою замкнутость и сдержанность, Майрон Мэнсон умел производить впечатление, даже тётя Элла попала под колдовство угольных глаз. И только Хейли с первой минуты «повезло» подвергнуться циничной критике… что, вообще-то, обидно.

В итоге Хейли прошла в зал одна. Нашла своё место, села на него, и стала изучать греческие (римские?) колонны. Нужно изучить, в чём же разница. Для общего развития.

Справа раздались тяжелые шаги и шорох. Что-то большое с хрюканьем упало рядом. Хейли дёрнулась и обернулась: в соседнее кресло приземлился грузный мужчина. «Дутая» жилетка поверх футболки не закрывала объемный живот, второй подбородок навис над грудью, кепка с эмблемой футбольной команды прятала макушку головы. В личное пространство Хейли ворвался запах чеснока.

Боже. Ей паталогически не везет на соседей. Образ Доббсона из поезда еще не выветрился из памяти окончательно, но теперь его, кажется, затмили.

Мужчина поёрзал на месте (кресло тихо скрипнуло в ответ), сложил руки на животе и широко расставил ноги. Привычка, вживляемая в мозг мальчиков в младенчестве? Колено в линялых джинсах задело голое колено Хейли. Какого чёрта? По её телу прошла дрожь липкого чувства отвращения.