Хельга Петерсон - Мой Рон

— Тебе-то какое дело? — вздёрнул брови Рон.

Помощница глубоко вздохнула.

— Пойми, Майрон, когда счастлив ты — счастливы все вокруг. Я, — она ткнула в себя пальцем, — в первую очередь. Если бы у тебя была милая симпатичная девушка двадцати пяти лет, ты бы взял её на ручки и понёс в Бирмингем, чтобы устроить тест-драйв отельных кроватей в перерывах между работой. Но вместо этого ты отправил в Бирмингем меня.

— Ты тоже могла устроить тест-драйв…

— Майрон, милый Майрон, — Рита заговорила тоном психиатра. — Пожалуйста, верни себе милую девушку. Дай мне пожить нормально.

Её пламенную речь прервал очередной стук шагов. Майрон резко крутанулся на пятках к проходу в белый коридор: оттуда появился смотритель, заложив руки за спину и глядя в пол.

— Кхм… — сипло выдавил он. — Прошу прощения. Только что звонили насчёт картины, хотели приехать, забрать…

Слава богу! Кто-то должен был заткнуть Риту хоть ненадолго.

— Мы её берем, — выпалил Рон, спрятал руки в карманы брюк и направился к мальчику. Помощница осталась стоять, не двигаясь. Пыталась оправиться от поражения в споре, или подыскивала новые аргументы, неважно.

— Отлично! — обрадовался смотритель. — Сейчас мы всё быстро оформим.

Хейли сидела на кушетке, приставленной к кровати, и наблюдала, как Эмма мечется на оставшемся кусочке пространства между зеркалом и шкафом. Кузина металась так уже две четверти часа. И Хейли не могла понять, почему. Насколько она знала, отношения с Брентом длятся три месяца, и за это время пора было привыкнуть к бойфренду и не относиться к свиданиям с ним, как к чему-то новому и неизведанному.

Всё уже было изведано. Но Эмма нервно выбрасывала вещи из шкафа, примеряла, снимала, и так сотый раз подряд.

— Вот это вообще классно, — без энтузиазма заметила Хейли, подперев подбородок кулаком.

Кузина бросила на неё взгляд в зеркале и тут же снова посмотрела на своё отражение.

— Мне не нравится, — она рванула вверх край зеленого лёгкого платья, высунула голову из горловины и отшвырнула вещь на кровать.

Хейли спрятала лицо в ладонях.

— Эмма, это всего лишь кино. Надень джинсы, кофту со спущенными плечами, и, если хочешь, я дам красную помаду.

— Он её съест, — скептически скривилась кузина.

— Ну не в одно мгновение же.

Эмма задумчиво закусила губу.

— Ну да. Наверное, — она оглядела заваленную кровать и полупустой шкаф. — А где мои джинсы? Ма-а-ам?…

С этими словами кузина сорвалась с места и выбежала из комнаты.

Хейли качнулась назад и рухнула на кушетку навзничь. До слуха долетели хлопки дверей, голос тёти Эллы, и снова хлопки. Будет печально, если джинсы окажутся постиранными. Ни Эмма, ни Хейли никогда не отличались любовью к переодеваниям, но сегодняшний вечер почему-то стал особенным. Влюблённые женщины — странные женщины.

Хейли закрыла глаза, вздохнула, снова открыла. Белый потолок над головой пошел трещинами в нескольких местах, и никто не стремился их заделать. Люстре было столько же лет, сколько самой Хейли, если не больше. Она сияла чистотой и благородной старостью. Что она здесь делает? Хейли, а не люстра. В комнате, где после установки кушетки не осталось прохода; в квартире с замечательной слышимостью; в доме, где при желании можно узнать, что соседка Агата в данный момент смотрит по телевизору.

Впервые за все приезды Хейли чувствовала себя здесь лишней. Не потому, что ей не рады. Отношение родственников не изменилось нисколько. Но что-то изменилось в ней самой. За последние сутки появилось непреходящее ощущение, что она напрягает и тётку, и Эмму своим присутствием.

Эмма собиралась на свидание, не знала, вернётся ли сегодня домой вообще. Хейли снова оставалась в компании тёти Эллы. Зачем она вообще сюда приехала? Время утекает, отпуск идёт, а в нём ничего не происходит. Или почти ничего. Вылазки с Майроном Мэнсоном нельзя считать чем-то интересным и нужным. Глядя сейчас в будущее, Хейли видела только повседневность и пустоту. День за днём одно и то же. И речь не только об этом отдыхе, который всё больше напоминает прозябание на шести квадратных метрах, а о жизни в целом.

— Мам, их здесь нет! — прокричала Эмма со стороны ванной.

— Я точно помню, что раскладывала на батарее! — последовал ответ.

Хейли подняла руку и уронила на лицо.

Похоже, джинсы исчезли вообще.

Похоже, пора переезжать.

Всё из-за той дурацкой визитки, которую длинноволосая брюнетка втолкнула ей в «Чёрной кошке». Если бы не визитка, всё шло бы как шло. Но кусок картона заставил влезть в интернет, найти сайт клуба, почитать и задуматься. А что, если действительно всё бросить и переехать в Лондон? Убедить маму, бросить «Офистайм» и переехать. Не к тёте Элле, конечно, а найти какую-нибудь кладовку, стоимость которой не будет казаться стоимостью самолёта. Когда Хейли рассматривала фотографии из клуба и видео с выступлений, ей на какое-то время показалось, что всё ещё может быть.

Робкий стук во входную дверь нарушил ход мыслей. Несмотря на свою робость, он сумел заставить замолчать Эмму и тётку, общающихся на тему джинсов где-то в районе спальни последней.

— Дамы, к вам можно? — раздался веселый мужской голос.

Брент приехал. А Эмма бегает по квартире в трусах. Прелесть.

В подтверждение этого через пару секунд в спальню влетела кузина. Прижимая к груди джинсы, она подпёрла дверь голой спиной и уставилась на Хейли круглыми глазами.

— Я не успела! — громким шёпотом выпалила она. — Иди к нему.

Хейли села на кушетке.

— Зачем?

— Мама уже бросилась доставать свою чайную коллекцию. Спаси его!

— Бедняга…

Чайная коллекция — это серьезно.

— Я не шучу, Хейли. Иди туда.

— Он взрослый мальчик и в состоянии справиться с одной пожилой женщиной.

— С этой женщиной может справиться только его брат, — шикнула Эмма.

Это замечание вызвало ухмылку. Разве может?

— Не может, — хмыкнула Хейли. — Даже сильные мира сего пьют чай тёти Эллы.

Джинсы чуть не выпали из рук кузины.

— Да ладно!

— Ага.

— Бедный Майрон! — Эмма тихо хохотнула. — Но ты всё равно должна спасти Брента.

— Я понятия не имею, что мне делать с твоим бойфрендом.

— Ничего с ним не делай, — она отошла от двери и приоткрыла её на дюйм. — Сделай что-нибудь с мамой.

Легко сказать. Хейли вздохнула и поднялась на ноги. Кузина сделала еще один шаг в сторону и вытолкала её в коридор, тут же закрыв путь назад. Нашла спасительницу… Хотя всё не так плохо. Общаться с Брентом было в разы легче, чем с его братом, а в этом деле она уже могла считать себя кандидатом спорта по дартсу.

Хейли поправила футболку и ступила за угол. Там уже шумел чайник и звенела посуда.

— Миссис Маршалл, не стоит суетиться, правда, — донёсся мужской голос. — Внизу стоит такси, нельзя заставлять водителя ждать.

— Так, может, отпустить его? Вызовите другое.

Чай — это святое. Ради него можно даже отпустить такси. Хейли откашлялась и преодолев оставшееся расстояние, вышла из тени.

— Тётя, тебя звала Эмма, — заявила она с порога.

Тётка замерла с заварочным чайничком в руках.

— Да? — её глаза за стёклами очков подслеповато сощурились.

«Сделать что-нибудь с мамой»? Пусть делает это сама. Хейли интенсивно кивнула.

— Ага. Что-то, связанное с джинсами.

— А-а-а… — неуверенно протянула женщина.

— Я сама сделаю чай.

Она колебалась. Фарфор в её руках призывал остаться, но материнский долг всё-таки пересилил. Тётя Элла отставила посуду на стол и вышла из кухни. И всё? Так просто? Хейли метнулась к чайнику и выключила его, не дав нагреться до кипения. За спиной раздалось тихое цоканье.

— Обманщица, — прошептал Брент.

Какая чёрная неблагодарность! Она крутанулась на пятках и сузила глаза.

— Мне позвать её назад?

— Нет, — мужчина поднял руки в защитном жесте. — Не смей.

— Ай-ай-ай, — покачала головой Хейли.

— Не говори ничего.

— Потрясающая чайная коллекция…

— Замолчи…

— Пятнадцать видов…

— Хейли… — Брент спрятал лицо в ладонях.

Она не стала продолжать. Несколько секунд бойфренд Эммы смотрел на неё сквозь пальцы, потом тихо прыснул и сдавленно засмеялся. Губы Хейли дрогнули. Нет, ему невозможно противиться. Он просто очаровательный гад. Она закрыла рот ладонью и захихикала.

— Что, Брент, напился чаю на год вперед?

— На два, — кивнул он.

— А такси правда ждёт?

Мужчина кашлянул в кулак и с опаской оглянулся на дверь.

— Я думаю, нет. Придётся опять вызывать или ехать на метро.

Он замолчал. Снова посмотрел на дверь, потом задел рукав серого пуловера и взглянул на электронные часы на запястье. Волновался. Хейли привалилась спиной к рабочей столешнице, и скрестила руки на груди. И о чём еще с ним говорить?

— Как ты провела эти дни с Роном? — вдруг заговорил Брент.

Она фыркнула. Случайно. Нельзя же фыркать, когда речь идёт о чьем-то родственнике!

— Нормально.

— Ну и как тебе мой брат? — хитро ухмыльнулся бойфренд Эммы.

А это уже нетактично. Но Хейли всё равно изломила губы в ухмылке. Зло на Мэнсона давно прошло, осталось только принятие его натуры, которая, тем не менее умеет поворачиваться светлой стороной.

— Ужасный засранец, — беззлобно констатировала Хейли

Почему-то она была уверена, что Брент не обидится. В доказательство этому он закинул голову назад и хохотнул.

— Точно, — мужчина закатил глаза. — Но на его месте любой стал бы засранцем. Всё детство сверстники обзывали его выродком, отлавливали и били. До тех пор, пока Ронни не научился давать сдачи. Так что… у него не было выбора. Он должен был стать броненосцем.

В квартире хлопнула одна дверь, скрипнула другая, и снова хлопнула. Хейли не отреагировала на звук. Её глаза расширились до размера фунта, а в кухне вдруг стало нечем дышать.

Это же шутка?

Но Брент на неё не смотрел. Он уставился в окно и задумчиво прочесал пальцами волосы.

— Дети — злые твари, — бесцветно сообщил он. — Если взрослые умеют себя сдерживать, то дети — как стая собак. Им даже «фас» говорить не надо. Родители обсуждают кого-то и думают, что их не слышат, а дети потом приносят всё это в свою компанию и начинают моделировать отношение родителей на практике.

Брент замолчал. Хейли смотрела на его задумчивое лицо, боясь вдохнуть. Что это только что было? Что это, на хрен, было? Он говорил о Майроне? О том самом собранном, серьёзном Майроне?

Молчание, видимо, насторожило бойфренда Эммы. Он перевел взгляд на собеседницу и тут же тяжело вздохнул.

— А-а, чёрт, — Брент снова взъерошил светлые волосы. — Ты же не знаешь.

— Что она не знает? — материализовалась в проходе Эмма.

Нет-нет-нет! Только не сейчас! Хейли крутанулась на месте, но тут же замерла. Что она сделает? Затолкает Эмму назад?

— Ничего, — обернулся Брент. — Скелеты в шкафу, — выражение его лица тут же изменилось: на губах появилась хищная ухмылка. — Ты красотка.

Тема детских травм тут же забылась. Мужчина встал со стула и приобнял подружку за талию.

— Я знаю, — пожала плечами Эмма. — Пойдём, такси же ждёт.

— Я думаю, уже не ждёт.

— Не важно, — кузина понизила голос до шёпота. — Мама думает, что ждёт.

— Тогда бежим, — Брент схватил девушку за руку и потащил к выходу. — Пока, Хейли, — бросил он на ходу.

А она не стала отвечать. Не смогла. И никто не ждал её ответа. Входная дверь тихо закрылась, в квартире остался только голос диктора в телевизоре, и звон в ушах. На ватных ногах Хейли вышла из кухни, свернула в спальню, и рухнула на кушетку. Руки безвольно повисли на коленях. Где-то в горле застрял свинцовый ком, который никак не получалось сглотнуть.

Отлавливали и били. Отлавливали. И били. За что?

Сердце Хейли, как бешеное, забилось о рёбра. Перед глазами всплыл образ спокойного мужчины, с зачесанными назад чёрными волосами, острым взглядом из-под изломленных бровей, прямым носом и скупой улыбкой на губах. Его не могло обидеть ничто в этом мире. Он сам шёл по головам, если это было нужно. Хейли ведь не раз задавалась вопросом, как можно быть таким.

Но сейчас вопрос стоял иначе. Неужели он не всегда был таким?

И не всё ли её равно?

Но ответ прозвучал в голове раньше, чем сформировался вопрос. Нет, не всё равно. Еще недавно она могла бы позлорадствовать, но не сейчас. Возможно, тот Мэнсон, который окунал Хейли в грязь, и заслуживал такого отношения, однако Майрон, который спас её из ситуации в баре, сходил на мюзикл, избавил от мерзкого кинестетика в театре… Этого Майрона невозможно за что-либо недолюбливать. Так что же такого ужасного он делал в своём детстве?