— Бросила тебя.

Брент откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Сначала она швырнула в меня блокнотом, потом захлопнула дверь автобуса и уехала.

Рон сдвинул брови. Ситуация вышла… интересная.

— Сильно.

— Уловил мысль? — вскинул брови Брент.

— Я не кретин.

— Очень сомневаюсь. Ладно, — он вдруг поднялся, взял чашку, залпом выпил остатки напитка и со стуком вернул её на стол. — Я пойду, бутылки выброшу по дороге. Прошу тебя, помирись с Хейли хотя бы номинально. Я не хочу, чтобы кто-то испортил Эмме свадьбу.

— Не думаю, что Эмме будет дело до меня или Хейли.

— Ваши кривые лица будет трудно не заметить, — скептически сморщился брат.

Он развернулся и направился к выходу. Схватился за мешок с бутылками, открыл дверь, вынес его за порог. Стекло жалобно звякнуло. Сквозь этот убийственный звон до Майрона вдруг дошёл смысл сказанного.

— Подожди! — окликнул он, приподнимаясь со стула. — Так я твой шафер?

Брент заглянул в дверной проём.

— А больше у меня никого нет, — пожал плечами он, поднял руку и махнул двумя пальцами. — Пока.

Голова пропала, дверь закрылась.

Майрон снова медленно опустился на сиденье. Невидящим взглядом уставился перед собой. Брент умел обезоруживать людей своим очарованием, лёгкостью, юмором, но на Рона это всё никогда не действовало. Сегодня брат смог абсолютно обезоружить даже его. И сделать это как бы походя, без усилий и специального плана. Такое было уже один раз, когда Брент влез в драку ради Майрона и ему сломали нос, но то было глупое детство. Майрон никогда не считал, что нужен Бренту. Оказалось, нужен.

Сквозняк задул в дом, холодно прошёлся по мокрой голове, напомнил, что пора бы закрыть окна. Привести в порядок то, что не привёл брат. Позвонить Рите, извиниться за грубость и пообещать премию.

И подумать. Снова подумать. Теперь уже без скотча, текилы и рома.

Рон хотел ошибаться в своих выводах, и одновременно боялся этого. Потому что если он не ошибся и всё так, как кажется, то больно только ему одному. Боль сильная, невыносимая, но он её переживёт. Заглушит работой, задавит характером.

Но если произошла ошибка, страшно представить, как же сейчас больно Хейли. Если Майрон её сломал, он никогда себе этого не простит.

ГЛАВА 29

Из чайника вырвался поток пара, вода внутри забурлила, и на всю кухню прозвучал громкий «щёлк». Хейли разорвала кофейный пакетик, высыпала порошок в чашку. Растворимый. С едким запахом карамели. Молотый закончился, и фирма сэкономила, затарившись тремя коробками растворимого «стирального порошка». С ароматом карамели, корицы и шоколада. Такое разнообразие.

Хейли взяла чайник, опрокинула его в чашку. Вода ударилась о дно, разбив в пену бежевый порошок. Карамель в воздухе стала гуще и приторнее. Хейли непроизвольно поморщилась.

Со стороны двери послышался шорох.

— Там осталась вода?

Она вскинула голову, повернулась на голос. Люси стояла в дверном проёме кухоньки и держала в ладонях пустую чашку. Точно. Её перерыв на туалет и кофе совпадал по времени с перерывом Хейли. Можно было это предвидеть.

— Да, — она вяло кивнула и отставила чайник в сторону. — На одну порцию хватит.

Люси медленно прошла к столу. Опустила чашку рядом с чашкой Хейли, потянулась к кофейной коробке с надписью «корица».

— Поговорить не хочешь? — не глядя на Хейли она вытянула один пакетик и резко оторвала край.

— О чём?

— Не знаю, — скептически отозвалась Люси. Порошок посыпался в чашку, к карамели прибавился еще один запах, сотворив тошнотворную смесь. — Например о том, что ты почти не разговариваешь со мной и так и не ответила на мои сообщения в фэйсбуке.

Ах, об этом.

— Да? — Хейли взяла ложку и стала помешивать свой кофе. — Прости. Как-то много всего навалилось, я, наверное, забыла. И увольнение, и переезд…

Она вышла на работу только сегодня. Хотела раньше, но ей сказали, что этого не нужно. Всю неделю провела, сидя в комнате с гитарой. Играла до тех пор, пока пальцы не начинали болеть, а потом просто лежала на кровати и смотрела в пустоту. Перспектива новой работы перестала радовать так сильно. Теперь эту радость не с кем разделить. Хейли не собиралась отказываться от возможности, сейчас она была целью, удерживающей на плаву. Но цель потеряла краски.

Мама перестала донимать совсем. Сначала она не разговаривала с Хейли, делая обиженный вид. Потом поняла, что дочь это не трогает и всё-таки заговорила на отвлеченные темы. Про Лондон не заикалась. Пока что. Наверняка она еще устроит последнее выступление перед отъездом, а до тех пор копила силы.


— Неделю не могла ответить на сообщение? — вскинула брови Люси. — Я, между прочим, для тебя старалась. И потом ты трубку не снимала.

О да, она старалась. Несомненно старалась. И звонила тоже, несколько раз. Безответно.

— Спасибо, — Хейли заставила себя повернуться к девушке, и вяло улыбнулась. — Просто на самом деле очень много всего произошло. Я замоталась, вот и всё.

Она перестала ненавидеть коллегу примерно на четвёртый день. Столько ей понадобилось на то, чтобы смириться и понять, что Люси в общем-то не виновата. Это просто Люси. Такая, какая есть. Однако разговаривать с нею о чем-либо не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

— Ладно, не важно, — Люси перевернула горячий чайник над кружкой. Теперь пена поднялась и там. — Но теперь с Беном будет сложнее, конечно. Отношения на расстоянии — это тяжело. Я ведь даже не знала, что ты ищешь новое место…

— Я и не искала, — Хейли безразлично повела плечом. — Само подвернулось.

К её возвращению весь оупен-спейс уже знал, что Хейли скоро уйдёт. Многие даже успели начать завидовать… Будто кто-то их держал приколоченными к стульям, а наушник примотали к голове скотчем.

— Ты какая-то апатичная, — продолжила Люси. — Что-то точно случилось, раньше ты такой не была.

— Ничего не случилось, — Хейли снова повела плечом. — Просто я устала больше, чем отдохнула.

— «Опекун» так достал? У тебя нет его фотки? Наверняка там тощий плешивый очкарик с комплексом бога.

— Нет… — она непроизвольно стукнула ложкой о чашку. Звонко. — Нет, мы… — она запнулась. — Мы поладили в итоге. Подружились. И Майрон не плешивый очкарик. Он неплохой человек на самом деле.

Люси, кажется удивилась.

— Поня-ятно… — протянула она. — Как скажешь.

Ничего другого Хейли сказать о Майроне не могла. Бескомпромиссный, тяжелый, но не плохой. Всю неделю Хейли пыталась убедить себя перестать о нём думать хорошо, но так и не смогла. Слишком чётко она помнила всё, что было. Перечитывая те злосчастные сообщения по сотне раз в день, Хейли укрепилась в мысли, что не может обвинить Майрона ни в чём. Он поступил так, как умел. Он никогда не говорил Хейли слов любви, никогда не обещал какое-то будущее. Он просто был с нею. Поддерживал, направлял, обнимал… А когда увидел, как сильно его надули, поступил единственным верным для себя способом.

Какое же унижение он испытал. Боль Хейли меркла в те моменты, когда она думала об унижении Майрона.

И сейчас она не могла позволить кому-то отзываться о нём плохо.

Однако Люси больше и не пыталась. Стояла молча, помешивала кофе и смотрела строго в чашку. Этот разговор давался тяжело не одной только Хейли. Кажется, им больше нечего сказать друг другу.

И это странно, учитывая, что Люси так ничего и не знает. Видимо флегматично-меланхоличная аура ощущалась окружающими интуитивно. Так даже лучше. Не нужно с нею говорить. Хейли не хотелось быть милой с людьми — слишком большая дыра зияла в её душе.

— Слушай, — она взяла чашку, заложила за ухо русый локон, выбившийся из узла. — Мне еще надо успеть написать пару сообщений. Я пойду, ладно?

Люси посмотрела на неё с явным облегчением.

— Конечно, — с готовностью согласилась она. — Иди. Я побуду здесь. От того стула меня уже тошнит, — она нервно усмехнулась, поднесла чашку к губам и демонстративно сделала глоток.

Всё оказалось очень просто.

Хейли приподняла уголок губ в улыбке, обошла бывшую подругу и вышла из кухоньки в гудящий оупен-спейс. Если так пойдёт и дальше, последнюю неделю она отработает, не привлекая к себе внимания. А если фирма за это время успеет найти замену и посадит рядом с Хейли для обучения, будет еще лучше. От ненужных разговоров можно отгородиться стажером, которому всё время требуется нянька. Даже если не требуется.

А сам стажер не будет спрашивать о личном, не бросит в разговоре: «эй, Хейли, что делала в Лондоне?», не предложит куда-нибудь сходить после работы. Стажёру это не нужно. Будет просто здорово, если его найдут в ближайшие дни.

Осторожно удерживая на весу кружку с плещущимся «капучино», Хейли прошла по лабиринту столов, мимо компьютеров и голов с наушниками, и остановилась возле своего места. Аккуратно опустила кружку на стол. Ни на кого не глядя села на стул, разблокировала лежащий тут же телефон и уставилась в экран. Просто чтобы не смотреть по сторонам.

Скоро это всё останется позади. Пахнущий ароматизатором кофе, гул голосов, нервные клиенты. Хейли пробежала пальцем по экрану, открыла галерею, нашла фотографии своей будущей студии. Она нашла её только вчера, но Эмма и Брент уже успели съездить туда и поговорить с хозяевами, а Эмма даже внесла залог из собственных денег.

Всё складывалось хорошо.

Всё будет хорошо. Однажды.

Как только дыра в душе Хейли затянется и не будет болеть от мысли, что Майрону Мэнсону она больше не нужна.

За спиной раздались шаги. Боковое зрение уловило движение со стороны стула Люси. Хейли не отреагировала. Наоборот, опустила голову ниже. Если бы волосы были распущены, можно было бы ими завесить лицо. Жаль, уже поздно.

— Привет, Хейли, — прозвучал приятный мужской голос.

Раньше Хейли ловила этот голос из любого конца зала.

Она вздёрнула голову и повернулась. На неё смотрели улыбающиеся голубые глаза Бенджамина. Он сидел, оседлав стул, и медленно раскручивался на нём в разные стороны. Руки сложил на спинке, упёрся в них подбородком. Настоящий лихой красавчик.

Где же он был все те месяцы, когда в нём так нуждались? Ах да, собирался жениться.

— Ты вернулась настоящей отдохнувшей красоткой, — добавил парень, убедившись, что привлёк внимание.

Хейли подавила желание невесело хохотнуть. Серьёзно? Отдохнувшей? Осунувшееся лицо — это признак красоты?

— Привет, Бен, — она коротко откашлялась в кулак, отодвинула в сторону телефон и только сейчас развернулась на стуле. — Спасибо.

Как бы то ни было, а вежливость нужно соблюдать. Бенджамин улыбнулся самой очаровательной из своих улыбок. Даже слишком очаровательной.

— Как прошёл отпуск?

Хейли пожала плечами.

— Нормально, — она взяла чашку и сделала небольшой глоток. Чтобы не сидеть сложа руки.

— Отлично! — улыбка стала шире, светлые глаза тоже улыбались. — Слышал, ты увольняешься?

Слишком светлые глаза, слишком светлые волосы. Слишком «добрые» брови. Без каллиграфического разлёта. Невыразительные.

— Да, — Хейли отставила чашку. — Работаю последнюю неделю.

— А куда пойдёшь? Нашла что-то в Блэкберне?

Какой любопытный…

— Э-э, нет… — она выставила палец, обвела им край чашки по кругу. — В Лондоне вообще-то.

— Ого! — удивление показалось искренним. — Время даром не теряла, да? И что за место? — Бен оттолкнулся ногами и подкатился ближе. — Тоже какая-то торговля?

— Музыка.

Светлые брови метнулись вверх.

— Музыка? Не знал, что ты музыкант.

Откуда бы ему знать?

— Ну… что-то вроде того, да, — Хейли снова взяла чашку. Потребность отгородиться чем-то от этих любопытных глаз стала физически непреодолимой. — Я гитарист вообще-то.

— Здорово… Вау! — парень поднял голову с сомкнутых рук, рассеянно почесал затылок. — Никогда бы не подумал… Но разве это стоит того, чтобы бросить стабильную работу здесь?

Будто он только сегодня утром поговорил с её мамой. Удушающее ощущение. Рон никогда бы не сказал такое… Хотя Рон никогда ей уже ничего не скажет. Хейли повела плечом и пригубила кофе.

— Не знаю. Вот и проверю…

Разговор в тупике. Парень задал положенные культурные вопросы, получил ответы, но не получил ответные вопросы, чтобы развить тему. Ему уже можно уходить. Можно не сидеть здесь и не смотреть на Хейли с такой блуждающей улыбкой.

— Слушай, я тут подумал, — Бенджамин снова забросил руку за голову и взъерошил затылок. — Может сходим куда-нибудь? Ты и я. В кино или… даже не знаю…

Зачем он здесь? Зачем он подошёл спустя столько времени? Хейли попыталась всмотреться в его лицо. Ничего. Не было ничего того, что она видела в нём раньше. Будто Бенджамин Форестер за четыре недели изменился. Хотя на самом деле изменилась сама Хейли. Она поставила чашку на стол, на мгновение заглянула в её черноту.