– Очень хорошо, – похвалил меня Митя, как детсадовца за прочтенный стишок, и тут же все испортил: – А дальше твоя мысль двинулась? Ты реально отдавала себе отчет, какого уровня и значимости бизнесменом вообще-то был Виктор, если, уйдя из бизнеса, обеспечил бывшую жену на всю оставшуюся жизнь и оставил весьма солидные средства своим детям, и имеет недвижимость в разных странах, и проводит жизнь в сибаритстве и в свое удовольствие, и заметь, богатую жизнь. Ты знаешь его историю?

Я знала. Отец Виктора был военным и погиб в Афганистане. Близкий друг отца, который служил вместе с ним и которому тот спас жизнь, дал клятву умирающему другу, что позаботится о его жене и сыне. Слово свое офицер сдержал, и семью погибшего друга не оставлял своей заботой и вниманием. Но вскоре этот друг занялся бизнесом и буквально за пару лет поднял свое дело на очень высокий уровень. А когда Виктору исполнилось восемнадцать лет, он сделал его своим партнером, обучил всему и доверял только ему.

А еще для полного закрепления этих отношений через год Виктор женился на дочери своего опекуна, правда, по любви женился, а не одного расчета ради. Один за одним у них родились дети-погодки. Виктор учился в институте, плотно занимался бизнесом, а тут еще и дети грудные, и все это происходило в середине девяностых!

Затем, когда Виктору было двадцать три года, его тестя, партнера и опекуна, убили. И весь этот груз лег только на его плечи. Ему пришлось и с рэкетом разбираться, и с попытками рейдерских захватов, и с милицией, и, самое трудное: не дать разрушить бизнес слетевшимся, как воронье на труп, конкурентам, уверенным, что мальчишка им не помеха.

Но они сильно ошиблись – бизнес свой Виктор отстоял, уж какими способами и средствами, мне неведомо, но подозреваю, что не самыми гуманными. Мало того, он уперся и за несколько лет поднял свое дело и фирму на такой высокий уровень, что к тридцати годам стал одним из самых крутых и значимых бизнесменов Питера. И именно тут и случилась с ним эта, перевернувшая всю его жизнь, регата.

– Ты представляешь на минуточку ту степень и тот груз ответственности, которые он тащил на себе? Те жесткие рамки, в которых жил и работал долгие годы? – продолжил свои пояснения Митя. – Ты знаешь, что несколько раз Виктора пытались убить. И вдруг эта регата. Он рассказывал о том потрясении, которое испытал от летящей по воде, накренившейся яхты, о том, как ты осознаешь и чувствуешь, что твоя рука управляет парусами и судном, и всем телом ощущаешь яхту, о соленых брызгах и о том потрясающем чувстве свободы, которое он испытал. Это было круче и сильнее любого наркотика, любого оргазма, любого испытанного когда-либо им чувства. А теперь подумай, какую надо иметь силу воли, чтобы отказаться от власти, своей значимости в мире бизнеса, от победных дел и заколачивания денег, бросить все и выбрать эту свободу. Поверь мне, это очень далеко от романтики и сантиментов. Виктор был жестким, циничным и расчетливым бизнесменом. Да, он выбрал для себя иную жизнь, не обремененную тяжелыми обязанностями, но не стал другим человеком.

– Но это неправда! – подскочила я, защищая любимого. – Он совсем другой! Он добрый и щедрый и очень внимательный и заботливый.

– А то! – согласился в преувеличенной степени Митя. – Никто и не спорит, и эти качества в нем есть, особенно для тебя. Но вот ответь мне, ты как думаешь, какого черта он согласился на этот ваш дурацкий тур? А?

– Ну как, заработать, он же занимается туризмом… – я почему-то сильно засомневалась в верности таких утверждений.

– Ты смеешься? – откровенно удивился Митя. – Нет, ты действительно полагаешь, что он так себе на жизнь зарабатывает? После полутора лет отношений с Виктором ты так ничего про него и не поняла?

– Митя, ты о чем сейчас пытаешься мне сказать?

– О том, что ты лучше всех осведомлена, что Виктор принимает заказы на проведение отдыха и досуга только каких-нибудь международных форумов или съездов политиков и бизнесменов самого высокого уровня, или круизов известных людей, и за ну очень серьезные деньги, а иногда и бесплатно, ради связей и знакомств. Так неужели ты ни разу не задумалась, почему он согласился тогда на тур для каких-то русских мажоров, настолько далеких от уровня тех людей, с которыми он работает? Он тебе не объяснил?

– Что он должен был мне объяснить? – разозлилась я всем эти намекам и искреннему Митиному удивлению.

– А то, что Виктор согласился на этот круиз только потому, что одна из этих девиц – дочь его бывшего конкурента, которого он подозревает в убийстве своего тестя и который доставил ему в свое время много неприятностей.

– За-ачем? – запнулась я от потрясения и неожиданности.

– Эти молодые люди, собираясь на отдых, шарились в Интернете и, когда увидели там яхту Виктора в разделе элитного отдыха для самой значимой публики мира, уперлись, что хотят именно ее. Твой начальник пытался объяснить им, что они к разряду таких людей не относятся, но раздухарившаяся компания выкатила такую цену, что пришлось ему звонить Виктору. Тот сразу отказался, но когда Александр Никитич, уговаривая, назвал фамилию папаши одной из девиц, Виктор обещал подумать. Он навел подробнейшие справки о всех шестерых и точно знал, что с таким психическим заболеванием, как устойчивая мания величия и презрения ко всем, они во что-нибудь обязательно вляпаются, а он еще и подтолкнет, и «поможет», чтобы по самые уши.

– Тогда почему он их отпустил с крючка, да еще и помог от суда и тюрьмы спасти? – мне стало так тошно и обидно, и не хотелось верить в то, что говорил друг.

– Думаю, что из-за тебя, – грустно улыбнулся мне Митя. – Что бы ты ни думала сейчас, но Виктор влюбился в тебя и прекрасно понимал, чем тот скандал грозит лично тебе и на что способен папаша той самой девицы. Но он не был бы Виктором, если бы и в такой ситуации не сделал бы бывшего конкурента. Его адвокаты заломили такую сумму за помощь при вызволении доченьки из-под французской Фемиды, что это вполне компенсировало моральные и материальные издержки, к тому же, как я понимаю, у Виктора остается право в любой момент завести дело на всех шестерых, и документы на этот случай имеются.

Боже мой! Получается, я совершенно не знала этого человека?! Или, как говорит Митя, знала и видела только глянец, только те черты характера, которые мне нравились? Я что, совсем отупела? И вдруг я совершенно отчетливо поняла – и наплевать, что жесткий, что расчетливый, что циничный, что многое не говорил мне и очаровывал, влюблял меня в себя, проявляясь только с самой выгодной стороны – плевать! Если бы пришел сейчас и сказал, что все понял, и только я ему нужна и никого больше… – все бросила и пошла бы с ним!

– Он не может, – тихо и печально сказал Митя, прочитав на моем лице мысли, и погладил меня по щеке ладонью, успокаивая. – Он другой, Марта. За эту свою свободу он заплатил очень дорого и не собирается в дальнейшем обременять себя лишними обязательствами. Он живет так, как нравится ему, и имеет на это полное право, ему интересно путешествовать, пробовать себя в разных видах спорта, жить в постоянных переездах, разные страны, континенты. Он любит себя, балует себя, ценит жизнь на всю мощь, во всех ее проявлениях, обожает женщин и умеет щедро дарить им и свою любовь, и ухаживания. Но не будет верен только одной женщине, это ограничение его свободы. Вы просто очень разные. Тебе важны доверие, преданность, тебе нужна семья и настоящие глубокие отношения, обязательства, дети, а ему уже этого ничего не надо. У Виктора есть он сам, его свобода, и он наслаждается такой жизнью. Может, когда-нибудь он вернется и к этим ценностям, но если это произойдет, то очень не скоро.

– Митя, почему ты такой умный? – спросила я, попытавшись улыбнуться, и заплакала.

Все правильно: влюбленная женщина – слепая женщина, иногда и осознанно слепая! Разумеется, я не клиническая идиотка, и масса вопросов и каких-то шероховатых нестыковок в том образе Виктора, что я возвела, как храм в себе, возникали в моем сознании, и не раз. Но какая, к черту, разница и какие сомнения, когда ты страстно, до одури влюблена, и мужчина отвечает тебе взаимностью, когда каждый день с ним, как большое приключение, когда он щедр, заботлив и дарит тебе целый новый мир, и сам является неиссякаемым источником новых открытий, знаний, постижений!

Черт возьми, это было прекрасно! Реализованная, невозможная сказка-мечта! Это стоило того! Эти полтора года стоили любой оплаты по счетам, любого разочарования и обиды, и слез и боли, и даже отчаяния! Они стоили гораздо большего!

Ни о чем не жалею! Ни секунды! Ни о встрече, ни о расставании! Ни о чем!

Состояние сверкающего, брызжущего морем, солнцем, окружающей красотой природы, счастья до восторга, до замирания не может длиться вечно. Оно становится обыденностью и теряет блеск новизны. И настает время для иного счастья – единения, глубокой истинной любви, взаимного уважения, родства душ, если вам сильно повезет.

Но это не наш с Виктором случай. Ну и что?

– Давай-ка, Мартуля, приводи себя в порядок, и пойдем гулять! – распорядился Митя, поднимая меня с дивана. – Ты же еще ни разу не была в Лиссабоне, а это потрясающе красивый город, тебе понравится, вот увидишь!

А я после нашего разговора чувствовала нечто непонятное, удивлявшее меня, как выздоровела после тяжелой болезни и высокой температуры, когда плавишься, обессиленный, в полусознательном состоянии. Слабость у меня не прошла и сейчас, но уже другая – чувствовалось, что я выздоравливаю, иду на поправку!

– Мить, спасибо тебе, ты меня вылечил, и, наверное, снова спас, – обняла я его и, вздохнув тяжко, прижалась к его груди.

– Всегда пожалуйста, Мартышка, – разворошил он мне волосы, потрепав ладонью по голове. – Иди, собирайся.

А потом мы гуляли по Лиссабону, я вдыхала этот особый морской воздух и чувствовала нечто непередаваемое – и глубокую нежную грусть и печаль, и нечто зарождающееся, еще робкое, еле понятное ощущение начала нового этапа жизни, неизвестного и оттого притягательного. Я даже улыбалась Митиным шуткам, и все вдыхала и вдыхала этот воздух новой жизни.

А яхты Виктора у причала не было. Он ушел в следующий, влекущий его порт, город, страну.


В который уже неисчислимый раз меня спасает Митя. Спасает от всего на свете и от себя самой в первую очередь. Он совершенно необыкновенный, потрясающий человек – Дмитрий Николаевич Рубцов.

Во мне закрепилось и живет ощущение, что Митя был в моей жизни всегда, хотя это не совсем так.

Митя со своей мамой тетей Надей переехали в наш дом, в квартиру к его бабушке, маминой маме, когда его родители развелись. Не знаю, насколько трудным и неприятным был этот развод для их семьи, но я никогда не слышала ни от Мити, ни от тети Нади или от его бабушки Веры Ивановны, чтобы они ругали или обвиняли в чем-то или принижали как-то Митиного отца. Но и подробностей о том, кто он, чем занимается и почему они вообще расстались, я тоже не слышала. Знаю только, что при разводе Мите с мамой досталась однокомнатная квартира, которую они сдавали в аренду и жили втроем в основном на эти деньги.

Знакомство Мити с Левкой произошло несколько экстравагантно – они подрались!

Левка всегда был мальчиком здоровым, не по годам крупным, сильным и весьма смекалистым, да еще и занимался спортом, борьбой. Естественно, что при таком наборе качеств, да еще большой задиристости и глупой смелости он был предводителем всего «дворянства» нашего и еще нескольких дворов. А тут такой новый хлопчик нарисовался, его ровесник, с большой заявкой на яркую индивидуальность и не уступавший ему ростом и статью, ни силушкой, ни смелостью и наглостью, и тоже занимавшийся какой-то борьбой.

Результат данного столкновения двух индивидуумов был предсказуем с самого начала – без драки не обойдется. Махач у пацанов получился долгим, злым и не выявил победителя, так как силы оказались равны, и закончился только потому, что оба сильно притомились и решили, что продолжат в следующий раз. «Перетерли», как это у них тогда называлось, то есть поговорили и решили, что раны надо обработать и привести хоть в какой-то порядок пострадавшую одежду и отправились к нам домой, так как наши родители в это время работали, а у Мити бабушка всегда дома.

Мне было девять лет, и я с огромным удовольствием поиграла во врача, обрабатывая последствия их драки, и «несколько» перестаралась, от души залив все ушибы и порезы перекисью и, как художественные холсты, разрисовав их зеленкой. Мальчишки, увлеченные беседой и знакомством, и не заметили мой творческий процесс, а когда обозрели его результаты, то принялись гоняться за мной по квартире, чтобы отлупить. Но я быстро бегала, была маленькой и умела прятаться в таких местах, куда не мог залезть большой Левка. Впрочем, мы быстро замирились, у нас в отсутствие родителей имелись куда более важные дела, не стоило впустую тратить время на ссоры.

А именно: в нашей семье имелось великое богатство по тем временам – новехонькие компьютер и видик! В общем-то, и тем и другим пользоваться нам в их отсутствие родители запрещали, но дальше запретов не шли и провода-шнуры не прятали, ограничивались применением всяких секретов, чтобы не включалось, типа пароля на компе и видаке, только не смешите наши тапки – мы спокойненько справлялись со всеми родительскими ухищрениями.