Насколько я знаю, да, — ответил он наконец. — А почему ты спрашиваешь?

Так-так, — пробормотала Эмили себе под нос, пропустив вопрос мимо ушей. — А Джиллард, наверное, вдовец. Или разведенный.

Когда это ты успела поднатореть в основах психоанализа? — Тони испуганно на нее покосился.

Во время общения с тобой.

Они свернули с шоссе на узкую дорогу в две полосы.

Мы уже подъезжаем? — Эмили снова разнервничалась.

— Не волнуйся, — успокоил ее Тони. — Ты им понравишься. — И, не дожидаясь ответа, быстро добавил: — Еще минут десять, и мы на месте.

Эмили в раздражении закусила губу. Она всегда полагала, что умеет скрывать свои чувства, а на поверку выясняется, что переживания ее видны невооруженным глазом.

Или Тони действительно читает ее мысли? Ей стало не по себе, и она решила не думать об этом, чтобы лишний раз не расстраиваться.

Далеко впереди показался небольшой табун лошадей — явно очень породистых.

— Какие красивые, — заметила Эмили и загляделась на обширное пастбище, что простиралось насколько хватало глаз, и деревянную изгородь, выкрашенную в белый цвет.

— Это коняшки Дэвида, — пояснил Тони. Эмили взглянула на него с удивлением.

Стало быть, отчим Тони владеет целым табуном лошадей. Отменных лошадей! Предупреждать надо, угрюмо подумала она, но тут же сообразила, что богатство для Тони, пожалуй, так же привычно, как пара любимых ботинок. Да, за последние десять лет он сам сколотил себе очень приличное состояние, а теперь еще выясняется, что ее женишок происходит из «древнего славного рода» со своей историей.

А она кто такая? Просто актриса, каких сотни, если не тысячи. Пусть и неплохая актриса, получше многих, но что у нее есть за душой? Только имя, которое она создавала себе сама, без чьей-либо помощи. Эмили даже понятия не имела, кем были ее предки: аристократами голубых кровей или, например, поденщиками.

Всю свою сознательную, взрослую жизнь она боролась с ощущением беззащитности и комплексом неполноценности, которые заработала в детстве. Должно быть, чтобы избавиться от них, она и стала актрисой. Профессия дала ей возможность общаться с людьми знаменитыми и облеченными властью — за столько лет пора бы уже и привыкнуть, но каждый раз, встречаясь с сильными мира сего, Эмили нервничала ужасно.

Со стороны она производила впечатление женщины уверенной в себе, спокойной и уравновешенной. Но это была только видимость. Маска. А за маской скрывалась неуклюжая и издерганная девчонка, которая панически боялась брякнуть что-то не к месту, допустить промах, сморозить глупость… Всякий раз, попадая в общество богатых и светских людей, Эмили терялась и чувствовала себя не в своей тарелке.

Что она здесь делает? Зачем она во все это ввязалась? Разве они — родные и близкие Тони, его партнеры, друзья — примут ее в свою семью, в свой круг? Эмили напряглась как натянутая струна. Она была совершенно выбита из колеи. И этот ее совет Рею. Ну и язык! Она просто не выдержит, если Тони начнет строить из себя мужчину, объятого нежной страстью.

— Прекрати, Эмми.

Тони накрыл своей большой сильной ладонью ее пальцы, судорожно сжатые в кулаки на коленях. Эмили моргнула и нервно огляделась. Погруженная в мрачные мысли, она даже не заметила, что машина остановилась перед вычурными воротами, за которыми начиналась тенистая аллея.

Тони сидел вполоборота и смотрел на молодую женщину непроницаемым взглядом, в то время как в ее глазах отражался панический ужас.

Не волнуйся, малыш. И не накручивай себя. Я уже говорил: ты им понравишься, маме и Дэвиду.

Я здесь чужая, — потерянным голосом обронила Эмили.

Он сжал ее руки.

Ты красивая, умная, смелая и талантливая. Ты сама по себе — целый мир, Эмми. Ты интересная личность. Тебе нечего стыдиться. Ты нигде не чужая, нигде. Ты способна украсить своим присутствием и дипломатический раут, и сельские танцульки, и королевскую свадьбу. Политики, профессора, солдаты, принцы и принцессы — ты со всеми найдешь общий язык. Стоит тебе улыбнуться, и весь мир у твоих ног.

По-моему, он бредит, решила Эмили, но немного успокоенная, все-таки улыбнулась. Тони сжал ее руки еще сильнее.

Вот так-то лучше. Мое семейство — не сборище чудищ, мой сладкий. Они тебя не съедят.

Ласковое слово как-то странно взбодрило Эмили. Тони впервые обратился к ней так, когда они были один на один, без зрителей. Почему, интересно? Чтобы сделать ей приятное? Поддержать? К своему собственному удивлению, Эмили крепко стиснула его руку.

Спасибо, — хрипло выдавила она. — Иногда я бываю такая трусиха, хотя и пытаюсь скрывать свои страхи.

И у тебя это здорово получается. — Он отпустил ее руки и взялся за руль.

Тони припарковался на круглой площадке перед домом, вылез из машины и пошел открывать Эмили дверцу, а она тем временем во все глаза рассматривала усадьбу. Громадный, высотой в три этажа старинный особняк казался естественным продолжением пейзажа, настолько он был здесь к месту. Ослепительно белые стены. Высокие колонны. Широкие, будто искрящиеся, окна. Не хватает только зеленого мха на стволах деревьев, подумала Эмили, и эта, казалось бы, дурацкая мысль неожиданно помогла ей вновь обрести уверенность.

Тони открыл дверцу и подал руку, чтобы помочь ей выйти из машины. Когда Эмили поставила ногу на землю, он склонился и заговорщически прошептал ей на ухо:

Кстати, оглашая список твоих достоинств, я забыл еще об одном.

Эмили в недоумении уставилась на него.

И о каком же? — полюбопытствовала она, почему-то тоже шепотом.

В его глазах заплясали озорные огоньки.

О твоем строптивом нраве. О твоей фантастической способности разделать всякого под орех.

Эмили рассмеялась.

Строптивый нрав! И ты называешь это достоинством?!

Но тебе даже это к лицу, — сказал Тони и, словно в подтверждение своих слов, с треском захлопнул дверцу машины.

Тони! — внезапно раздался радостный вопль и с широкого крыльца, прямо с третьей ступеньки, в его объятия бросилась худенькая девушка в чересчур облегающих джинсах и коротенькой маечке более чем смелого фасона. Тони едва устоял на ногах — девица буквально повисла у него на шее.

Мей? Ее темные волосы были уложены в высокую прическу — этакое нагромождение косичек и локонов а-ля Древняя Греция, — которая совершенно не шла ни к ее юному возрасту, ни к маечке с джинсами. На лице — три фунта краски. Эмили усмехнулась про себя. Мей, должно быть, считала, что с жирной подводкой для глаз она становится куда привлекательнее Клеопатры, а в результате походила на взбесившуюся панду.

Эмили даже стало немножечко ее жалко. Но тут налетевший ветерок донес тяжелый аромат духов, который едва не сбил ее с ног. Боже правый, подумала она не без ехидства, Тони, наверное, сейчас задохнется! Наблюдая за тем, как он безуспешно пытается вырваться из жарких объятий Мей, Эмили быстро прикинула весовую категорию своей предполагаемой соперницы и решила, что девочка, скорее всего, убежит в слезах еще до того, как будет дан сигнал к бою. Выходит, он ей не солгал. У мистера Энтони Рея действительно есть проблемы. И проблемы немалые. Неудивительно, что ему нужна помощь.

Отцепившись наконец от Мей, Тони сделал глубокий вдох, подозрительно похожий на хрип человека, едва не умершего от удушья, и рывком притянул к себе Эмили.

Эмми, — начал он бодрым тоном, — это Мей, дочка Дика Джилларда. Мей, это Эмми Лайт, моя невеста.

Эмили вовсе не удивилась, что Тони повел себя так неуклюже и даже грубо. Она в жизни не видела его в таком состоянии. Он был просто взбешен. Взгляд безумный. Прядь волос упала на лоб. Ну точь-в-точь непризнанный поэт, впавший в отчаяние.

Эмили выдавила, едва сдерживая смех:

Привет, Мей. Рада с тобой познакомиться.

Мей с таким видом, будто наступила на ядовитую змею, которая собирается ее укусить, поглядела на Тони, а потом вдруг ударилась в слезы и бросилась в дом.

Когда-то я называла тебя обаятельным и галантным мужчиной, — заметила Эмили, даваясь от хохота. — Беру свои слова обратно.

Тони поморщился.

Прошу прощения, действительно глупо все вышло. Они должны были приехать только завтра, и я думал, мама сама ей скажет. Ну да ладно, не так все и плохо. Я ожидал худшего.

Погоди, будет тебе и худшее, — успокоила Эмили, вытирая платком помаду у него за ухом. — А уж мне и подавно. Когда мы встретимся в следующий раз, она ринется на меня с дубиной.

Тебя послушать, так будет побоище.

Не то слово. Кровавый поединок двух дев за красавца-мужчину. Разве тебе это не льстит?

С беззаботной улыбкой Эмили сложила платок и засунула его Тони в карман.

Уставившись на нее, Тони с ужасом пробормотал:

Да я лучше повешусь.

Еще и на воротнике помада, — заметила Эмили, пропустив его слова мимо ушей. — Тебе повезло, что невеста у тебя неревнивая.

Тони открыл было рот, но не успел ничего сказать — откуда-то сбоку раздался веселый возглас:

А вы прекрасная пара. Здорово смотритесь вместе!

Эмили даже вздрогнула от неожиданности. Она повернулась в ту сторону, откуда послышался голос, и сначала увидела свой трейлер, припаркованный на краю площадки, и только потом — женщину, которая направлялась к ним быстрым шагом. В голове промелькнула безумная мысль: она не может быть мамой Тони. И все же это была именно она.

Высокая, стройная. Все движения исполнены грации, которую унаследовал и ее сын. Темно-каштановые волосы, не тронутые сединой, заплетены в косу и уложены на голове короной. Лицо — как у молоденькой девушки: кожа чистая, без единой морщинки, нежного персикового цвета. Густые длинные ресницы. Серые глаза. Изменчивые и загадочные, словно морские глубины.

Эмили знала, что Каролин Рей Харт уже хорошо за пятьдесят, но выглядела она лет на двадцать моложе.

— Мама, — обратился к ней Тони, окончательно развеяв сомнения Эмили, — почему ты не предупредила Мей о нашей помолвке?

Ага, и пропустить такое блистательное представление?! Не смеши меня, мальчик мой. — Они обнялись. Каролин чмокнула сына в щеку, потом придирчиво оглядела его: — Похоже, на этот раз помады не видно и Эмили не придется тебя оттирать.

Тони хохотнул, привлекая к себе невесту.

Мама, вот Эмми, — просто представил он.

Эмили почувствовала на себе оценивающий, но дружелюбный взгляд, и ее вдруг потянуло сделать реверанс. Бред да и только!

Какая вы красивая! — воскликнула Каролин с теплой улыбкой.

Видимо, свое обаяние Тони тоже унаследовал от матери. И прежде чем Эмили успела ответить на комплимент, Каролин уже обняла ее тепло и искренне, без малейшего намека на наигранность или фальшь.

Даже не знаю, поздравлять вас или, наоборот, выражать сочувствие. Тони, вообще-то, не такое уж и сокровище. Но как бы там ни было, добро пожаловать в нашу семью, Эмили.

Молодая женщина, которая не ожидала столь радушного приема, смущенно пробормотала:

Спасибо, миссис Харт.

Каролин. Зовите меня Каролин. Тони, придется тебе самому затащить чемоданы в дом. Джош простудился, так что я уложила его в постель.

Так прямо сама и уложила? — ехидно осведомился Тони.

А почему нет? Бедняга почти ничего не видит. Он едва смог добраться до комнаты, не говоря уж о том, чтобы найти пижаму. Эмми, а вы привезли Вонга? Мне не терпится с ним познакомиться.

У Эмили было такое ощущение, что все это происходит не наяву — в кинофильме, в какой-нибудь комедии абсурда, где-то на середине второй серии. У нее голова шла кругом. Предавшись, как говорится, в руки судьбы, она открыла заднюю дверцу машины и вытащила корзинку с Вонгом.

Вот он. Тони предупредил, что вы не против домашних животных.

Кошек я обожаю.

Уже через пару секунд Вонг сидел на руках у Каролин, громко урчал и смотрел на нее преданным взором, каким удостаивал только Тони.

— А кто такой Джош? — нерешительно спросила Эмили.

Мой дворецкий, — улыбнулась Каролин. — Я его откопала в одном баре. Он там сидел и рыдал над большой кружкой пива. Это случилось лет десять назад, и с тех пор он всегда со мной. Замечательный человек, честное слово, и большой друг котов. Ты справишься с чемоданами, Тони?

Да, мама.

Тони захлопнул крышку багажника и встретил озадаченный взгляд Эмили веселой открытой улыбкой.

Хорошо. А то я уже испугалась, что придется привлечь и Эмми. Пойдемте, моя дорогая.

Прижимая к себе Вонга, Каролин направилась в дом, и через пару минут они уже оказались в огромнейшем холле, больше похожем на зал приемов: сверкающий паркет, персидский ковер — украшение коллекции любого музея изящных искусств, антикварные кресла эпохи королевы Анны, большие столы, на которых бесценные вазы соседствовали со статуэтками из нефрита и слоновой кости.