Дэ Дина - Мой сводный братец

Современный любовный роман

Романтическая эротика

В тексте есть: первая любовь, секс, сводный брат

Ограничение: 18+

Меня безумно раздражает мой сводный братец, он играет со мной в странную игру, где нет правил. То изводит меня ласками и поцелуями украдкой, то отталкивает своим холодом… Это невыносимо. Может, излечиться от болезненной привязанности мне поможет мой бывший парень? Но и тут не всё так просто…

Мускулистый парень придавил хрупкую девушку к кровати, прижав ее тонкие запястья к кровати. Его широкая спина нависла над ней. Оба были абсолютно голыми. Девушка извивалась и умоляюще стонала под тяжелым телом. А парень, словно смакуя, мучительно медленным движением вошел в нее до конца, до самого основания, и замер. Его напряженное тело со взбухшими мышцами и венами блестело от сдерживаемого накала…

В этот момент он почувствовал, что в комнате кто-то есть, быстро обернулся и увидел меня. Я застыла в дверях, оглушенная стуком собственного сердца.

— Макс, чего ей надо? — очнулась девушка в кровати.

А я резко развернулась и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Черт! Черт! Черт! Почему он не закрыл дверь, эксгибиционист проклятый!!! Как бы это всё развидеть теперь!

Я ворвалась в свою комнату, задыхаясь, будто пробежала стометровку со штангой наперевес. А в соседней комнате включили громкую музыку, видимо, чтобы заглушить скрип кровати и писклявые стоны этой драной кошки. Ненавижу! Я надела свои наушники и врубила плейлист с хард-роком, как раз под стать моему настроению.

Вечно от моего сводного братца проблемы. Меньше года назад он появился в моей жизни, и с тех пор она стала невыносимой.

Мой папа бросил нас, когда я была еще совсем маленькой. Мама работала врачом и сутками пропадала на работе. Я до сих пор помню, что из садика меня забирали самой последней, чаще это были соседки или мамины подруги. Уже в первом классе я была не по годам самостоятельной. Из школы сама приходила в пустую квартиру, разогревала обед и делала уроки, а поздно вечером подсовывала уставшей матери дневник с пятерками.

Когда я перешла в одиннадцатый класс, у мамы появился ухажер. Я сразу это поняла. Она стала тщательнее ухаживать за собой, красиво наряжаться на работу, а главное, глаза горели задорным блеском. Я вопросов не задавала, мы с мамой редко лезли друг другу в душу.

Через какое-то время она сама привела своего избранника домой и познакомила нас. Приятный дядечка с благородной сединой в висках, Михаил Юрьевич. Он недавно переехал в наш город и устроился работать хирургом в медцентре, где они с мамой и познакомились. Около года они встречались, но видела я нового знакомого редко. По словам мамы, у Михаила Юрьевича был свой небольшой коттедж в черте города, где она иногда оставалась ночевать.

Я относилась ко всей этой ситуации спокойно. Ухажер мамы производил впечатление надежного, ответственного мужчины, и за маму я была спокойна. Между мной и Михаилом Юрьевичем сразу установился вежливый, уважительный нейтралитет. Лишь бы меня не трогали и не заставляли называть его папой.

Но через год грянул гром. Мама собралась переезжать в коттедж к своему Михаилу Юрьевичу, прихватив, конечно, меня и всё свое приданное в виде рыжего наглого кота Барсика и стопки книг по медицине. Я сопротивлялась как могла. Доходчиво объясняла, что могу остаться жить в нашей квартире и одна. Зато университет, в который я только поступила, был бы под боком, и я бы лишний раз не мозолила глаза светиле хирургии.

Но мама твердо решила сдавать квартиру, а меня окружить заботой и незнакомыми людьми в чужом доме. У Михаила Юрьевича были двадцатилетний сын Максим и двадцатитрехлетняя дочь Арина. С этими людьми я не была знакома и, если честно, не расстроилась бы, если бы они не знали обо мне и дальше.

В общем, нас решили ускоренно познакомить, сдружить и сплотить под одной крышей, как образцовую ячейку общества. Я изначально отнеслась к этой идее скептически, но спорить с мамой было уже бесполезно.

Когда откладывать знакомство с новыми родственничками было уже невозможно, мама потащила меня в гости к Михаилу Юрьевичу.

Подготовилась я основательно. Надела свои любимые рваные джинсы, затертую серую футболку и удобные старенькие кроссовки-найки. Мама, увидев меня, только тяжело вздохнула, но промолчала. Оставалось надеяться, что новоиспеченные брат с сестрой полюбят меня за богатый внутренний мир и тонкий юмор…

В дом к гостеприимному отчиму я вошла вслед за сияющей мамой. И выходить из тени ее тонкого силуэта мне, если честно, не хотелось. Но пришлось. Я шагнула навстречу Михаилу Юрьевичу и полноватой высокой девушке с залихватским остроконечным каре. Арина радушно смяла меня в крепких объятиях и категорично заявила:

— Александра! Добро пожаловать в семью, сестренка!

Позже я с облегчением убедилась, что с юмором и самоиронией у моей новоиспеченной родственницы все в порядке, и плести мне косички и по-девичьи шушукаться под одеялом она не собирается.

Вчетвером мы сели за накрытый стол. По моим математическим подсчетам не хватало пятого элемента. Не уверена, что он был жизненно необходим, но пустой тарелкой с приборами был обозначен. По словам недовольного Михаила Юрьевича, Максим задерживался на тренировке по боксу.

Я, состроив участливое лицо, поинтересовалась, как долго он в этом спорте. Иметь родственника с отшибленными мозгами и перебитым носом мне не хотелось. Оказалось, шесть лет. Мда, знакомить его со своими подругами я бы не стала.

Когда мы уже сели за стол и принялись за обед, заявился мой братец. Исподлобья я наблюдала, как высокий широкоплечий парень с хмурым лицом приближался к столу.

Шесть лет занятий боксом явно сказались на его развитой мускулатуре и опасно-плавных движениях. Но вот, как спорт сказался на умственных способностях, пока непонятно.

Хмуро окинув взглядом всех присутствующих, он коротко поздоровался и сел за стол. Его отец представил нас друг другу, но еда интересовала парня больше. Он молча приступил к обеду, методично уничтожая содержимое своей тарелки.

Мама с отчимом отвлеклись на обсуждение какой-то сложной операции, а мы с Ариной иногда подбрасывали друг другу общие вопросы. Как выяснилось, Арина закончила медицинский колледж и выбрала специальность косметолога. В новом городе она уже прошла несколько курсов повышения квалификации и работала в пафосном салоне, даря людям красоту, молодость и пухлые губы.

— А как думаешь, мне пойдет? — я уточкой сложила губы, и мы с Ариной захихикали.

Максим поперхнулся тортом и уставился на мои губы. Я замерла, в свою очередь, вглядываясь в его глаза. Темно-карие, по цвету почти сливаются со зрачками. Слегка вытянуты к виску. Ресницы короткие незаметные, отчего всё его лицо казалось беспристрастным и невозмутимым.

— Отец говорил, ты в университет на грант поступила? Что изучаешь? — нехотя завел он разговор.

— Да, на факультет иностранных языков, усиленно изучаю английский, — пожала я плечами.

— Александра у нас английский в совершенстве знает, постоянно по скайпу с американцами болтает, — не преминула похвастаться мама. И откуда только знает, дома же никогда не бывает!

— Впечатляет, — не заинтересовавшись, протянул Макс и продолжил поедать торт с чаем.

Чувствуя, как внутри меня закипает раздражение, я отвернулась от парня. Поддерживать с ним беседу у меня не было ни малейшего желания.

Вскоре, сославшись на занятость, Максим ушел в свою комнату. Я проводила парня взглядом. Надеюсь, мы с ним будем пересекаться как можно реже. А там, глядишь, он съедет и избавит меня от своего присутствия.

Мы как-то слишком быстро, в течение двух недель, собрали всё наше барахло и частями перевезли в дом Михаила Юрьевича. Кота Барсика мама припасла напоследок, как главный козырь в рукаве. Мы искренне надеялись, что он благосклонно примет всех членов семьи и станет главным антидепрессантом и мурлыкающей милашкой, какой он умел быть в выгодные для него моменты.

В новом доме мне выделили комнату на втором этаже. Небольшая спальня в светлых песочных оттенках. Письменный стол с ящиками возле окна, вместительный зеркальный шкаф-купе и односпальная кровать, застеленная мягким бежевым пледом. Комната была безликой, но, как заметила Арина, теперь я могу переделать ее под себя и перекрасить в розовый цвет или обклеить потолок над кроватью постерами корейских поп-групп.

— Не проецируй свои тайные мечты на мою комнату! — улыбаясь, фыркнула я. Определенно, со сводной сестрой мы нашли общий язык. Мне нравился ее острый язычок, открытость и непринужденность.

Главный минус комнаты состоял в том, что она находилась по соседству с комнатой моего сводного братца. Столкнувшись со мной в коридоре, он мрачно смотрел на меня и выдавливал из себя приветствие. Приветливый парень, ничего не скажешь!

Поэтому я была, мягко говоря, удивлена, когда увидела, как он смеется. Громко, заразительно, открыто, сверкая белыми зубами. Невиданное зрелище! А поводом для веселья стала стройная девушка, которая заходила в его комнату. Уж кто из них пошутил, вызвав этот смех, я не знаю, но хотела бы услышать эту шутку. Закрывая дверь, Максим увидел меня и подмигнул, заметив мое шокированное состояние. Тьфу ты!

Вскоре я поняла, что поток новых девиц, проникающих в соседнюю комнату, не иссякнет. Блондинки, брюнетки, рыжие — видимо, братец не мог окончательно определиться в своих предпочтениях. Хотя, надо отдать должное, все они были стройными, в хорошей физической форме, ухоженные и вкусно пахли. У парочки из них я даже хотела спросить название духов, так они мне понравились. Но девы редко удостаивали меня разговорами, направляя все свое обаяние на Максима.

Михаил Юрьевич уже смирился с богатой и разнообразной личной жизнью сына и, случайно встретив очередную девушка, лишь вежливо здоровался. Мама вначале удивленно округляла глаза, но потом привыкла, тем более, что основной поток девиц она пропускала, по-прежнему пропадая на работе.

Арина тоже работала допоздна, а по вечерам часто встречалась с подругами, ходила в ночные клубы и посещала разнообразные концерты. В общем, у нас была идеальная семья — мы редко пересекались, и каждый жил своей жизнью.

Можно сказать, что моя жизнь наладилась. В октябре мы окончательно переселились в новый дом, разложили все свои вещи и мысли по полочкам, притерлись друг к другу. В университете я, оправдывая свой грант, училась за двоих и поэтому по вечерам часто сидела дома, изучая учебники и другую научную литературу.

Двух близких подруг, с которыми мы раньше учились в одном классе, Леру и Альфию, я иногда приглашала к себе в гости или мы выходили куда-нибудь развеяться.

Вот и сегодня, в пятницу вечером, мы собрались у меня в комнате, обложившись коробками с дымящейся пиццей. Я включила музыку и с ногами устроилась в рабочем кресле.

— А ты не хочешь как-то оживить свою комнату? — спросила меня Альфия, откусывая большой кусок пиццы.

— Да, в твоей прежней спальне было уютнее, — подхватила Лера, созерцая пустые стены.

Я грустно вздохнула, вспомнив свою маленькую комнату, украшенную светодиодными гирляндами, постерами в стиле стрит-арт, многочисленными фотографиями и прочими милыми безделушками.

— Я забрала из старой квартиры все украшения, но что-то не хочется это всё развешивать. Я пока не ощущаю эту комнату своей… Надо, наверное, привыкнуть, — я с тоской оглядела свое новое жилище.

— Это хороший повод начать с нового листа. Замути что-нибудь необычное, о чем бы раньше и не подумала, — предложила Лера.

— Да, может быть… — задумалась я над ее словами.

В коридоре послышались шаги, хлопнула дверь соседней комнаты. Странно, что Максим пришел один. Хотя сегодня пятница, и он скорее всего уйдет на всю ночь веселиться с друзьями.

Подруги, округлив глаза, посмотрели на меня. Они уже успели познакомиться с моим «приветливым» братцем. Их он, как и меня, окатил своим вежливым равнодушием. На что гордая Альфия только презрительно фыркнула, а добродушная Лера предположила, что нам всем надо просто свыкнуться с новой ситуацией.

— Мы для него слишком мелкие и незначительные! — со смешком сказала я. — Да я и не расстраиваюсь особо, много чести для него.

Неожиданно дверь в мою комнату открылась и вошел Максим. Он коротко кивнул моим подругам в знак приветствия и, глядя на меня, сказал:

— Можно тебя на минутку?

Я удивленно кивнула и встала со своего кресла, одернув длинную футболку, в которой ходила по дому. Братец окинул меня непроницаемым взглядом и вышел из комнаты.