– Ах, дядя, вы сняли камень с моей души, я так хочу, чтобы Ольга была счастлива!

– Дай ей Бог, – пожелал Вольский и поднялся навстречу вернувшемуся племяннику. – Прощайте, дорогие, здоровья вам и удачи, я уезжаю в столицу, меня теперь долго не будет в Москве.

Печерские тепло попрощались с ним и отправились домой. Лиза ехала с легким сердцем. То, что Курского вызвали в Санкт-Петербург до того, как она обратилась к Вольскому с просьбой, укрепило графиню во мнении, что Холи права, и фортуна на ее стороне.

«Лаки, ты получишь своего Сергея, – подумала Лиза, – только слушай свой внутренний голос».

Все долги были отданы, теперь она смотрела только вперед и хотела насладиться счастьем ожидания своей девочки.

– Великолепно, дорогая, ты будешь самой красивой девушкой при дворе! – захлопала в ладоши княгиня Черкасская, разглядывая золовку, примеряющую новое платье, доставленное из столичного магазина, открытого женской компанией во главе с графиней Ливен на Невском проспекте.

Это платье было последним, тридцатым по счету. Катя решила, что на первые два месяца дебюта ее невестки в свете этого должно хватить. Потом она ожидала приезда в Россию Луизы де Гримон, как по старой памяти все еще называли мадам Штерн. Правда, графиня Ливен попросила Луизу пока не менять фамилию, объясняя свою просьбу тем, что их марка «Де Гримон» уже хорошо известна в Европе.

– Пожалуйста, дорогая, измени «мадемуазель» на «мадам», – предложила тогда мудрая Доротея. – Твой муж не будет обижен, а мы сохраним уровень продаж.

Луиза сочла предложение партнерши очень разумным, а Штерн только улыбнулся на робкое замечание жены, что коммерция требует оставить за ней девичью фамилию.

– Дорогая, ты теперь со мной, а все остальное для меня неважно, – сказал Иван Иванович.

И обрадованная мадам Штерн поспешила успокоить подруг, что их марка остается прежней. Теперь во всех европейских столицах пользовались бешеной популярностью платья «Мадам де Гримон». Луиза должна была сама привезти товар для столичного и московского магазинов, и отдельно платья для женщин семьи Черкасских и, в первую очередь, для Ольги. А пока княгиня Черкасская опустошила склад столичного магазина для своей невестки.

– Спасибо, Катя, очень красиво! – радостно улыбнулась невестке княжна, – я даже не верю, что это – я, такой наряд любую сделает красавицей.

Она залюбовалась переливчатым нежным шелком бледно-голубого оттенка, подчеркивавшим ее серые глаза с блестящими голубоватыми белками. Этот наряд привлекал внимание именно к ее глазам, делая их сверкающими, как звезды. Изысканно простой, как во всех платьях Луизы, фасон подчеркивал изумительную игру мелких складок у лифа, расходящихся легким облаком на юбке, а нежная шемизетка из кружев шантильи, закрывающая глубокий для молодой девушки вырез, красиво обрамляла высокую шею Ольги, подчеркивая форму прекрасных плеч.

– У тебя великолепная фигура, ты напоминаешь Елену, но темные волосы более выигрышны при твоих глазах, и форма глаз у тебя необыкновенная. Они большие, и в то же время скошенные к вискам, как у восточных красавиц. У тебя отбоя не будет от поклонников, твой брат будет ходить за тобой с пистолетами в руках, отпугивая претендентов на твою руку, – сказала княгиня, но, поймав в зеркале укоризненный взгляд Ольги, подняла вверх обе руки. – Сдаюсь! Больше не буду говорить таких вещей, пока ты сама не разрешишь.

– Ты знаешь, что мне никто не нужен, кроме князя Сергея, – пожурила невестку княжна. – Зачем ты так шутишь? Лиза написала, что он скоро будет в Санкт-Петербурге, я так боюсь ему не понравиться!

– У меня просто нет слов! – развела руками Катя, – от тебя невозможно оторвать глаз, а ты мучаешься вопросом, понравишься ли ты мужчине. Ты не можешь не понравиться. Ты красива как ангел и так же добра! Кого же еще любить, если не тебя?

– А Алекс говорит, что я – избалованная девчонка, – вздохнула Ольга.

Если бы она могла согласиться с Катей, ей было бы легче, но девушке казалось, что она гораздо хуже своих красавиц-сестер и очаровательной невестки, все они были роскошными женщинами, а она все еще чувствовала себя угловатой и неловкой. Кто на нее посмотрит, когда она будет стоять на балу рядом с Катей и Элен? Сравнение будет не в ее пользу. Но не отказываться же от общества сестры и невестки только из-за недостатков собственной внешности!

Услышав за спиной смех, княжна посмотрела на Катю, та весело смеялась.

– В капризах тоже есть свой шарм. Поверь замужней женщине – иногда сильные мужчины любят баловать своих женщин, когда те ведут себя как избалованные девочки, но это нужно делать очень аккуратно и изредка, иначе получишь обратный результат!

– Катя, что ты говоришь! – поразилась Ольга.

– Это не я сказала, это – одна из мудростей Долли Ливен, а она, как известно, мудрее царя Соломона, потому что мудра, как царица Савская.

– Так ты шутишь! – поняла княжна.

– Шутки графини Ливен так же практичны, как она сама, – философски заметила светлейшая княгиня Черкасская, но тут же вернулась к проблемам дня: – Нам пора собираться, к пяти часам нас ждут во дворце.

Когда через три часа одетый в парадный мундир своего гусарского полка Алексей Черкасский в который раз с опаской посмотрел на часы, его дам в гостиной по-прежнему не было.

«Опоздаем! – раздраженно подумал он, – с женщинами лучше не связываться».

Но, наконец, дверь отворилась, в нее торжественно вошла его жена в придворном платье с небольшим шлейфом и стоячим кружевным воротником. Катя отступила в сторону от двери и театрально указала рукой за свою спину:

– Ваша светлость, позвольте вам представить первую красавицу двора в этом сезоне – светлейшую княжну Ольгу Николаевну Черкасскую.

В дверях появилась Ольга. Действительно, его жена не преувеличивала. Куда же подевалась их малышка, и когда успела вырасти эта красавица? Перед князем, скромно опустив глаза, стояла высокая, стройная девушка с массой блестящих шоколадных волос, собранных вдоль тонкого лица в тугие локоны. Прямой пробор на изящной головке делал ее овальное лицо особенно трогательным и юным, а большие блестящие глаза в длинных черных ресницах и прелестный рот принадлежали уже взрослеющей женщине. Обманчиво-простое платье льдисто-голубого цвета, нитка жемчуга на шее и жемчужные сережки отлично соответствовали нынешнему поводу – представлению новой фрейлины ко двору, но, глядя на сестру, князь засомневался, достаточно ли скромно выглядит его сестра. Она сверкала, как бриллиант!

– Катя, может быть, ее нужно одеть поскромнее для представления государю? – с сомнением спросил Алексей, – она какая-то очень яркая.

– И что ты прикажешь делать? – лукаво осведомилась жена. – Мешок ей на голову надеть? Красота твоей сестры яркая от природы, смыть ее я не могу. Украшения на ней самые скромные, как положено в первом сезоне, платье тоже совсем простое. Видишь ли, у Луизы отличные ткани и крой всегда безупречный, поэтому самые простые платья кажутся роскошными.

– Все, уговорила! – сдался князь, – поехали скорее, иначе опоздаем.

Он взял жену под руку, а Ольга, придерживая короткий шлейф, пошла за ними. Она очень волновалась, ведь это был ее первый выезд в свет, и ее сразу же везли представлять царской семье. В новых платьях она выглядела взрослой и красивой. Все должно было быть хорошо! Только бы не сделать никакой оплошности, чтобы ее не приняли за деревенскую клушу! Ольга накинула на плечи темно-синий шелковый плащ, а на прическу – легкий газовый шарф и вслед за Катей села в карету.

– Не волнуйся, – прошептала Катя, сжав руку золовки, – ты действительно очень красива, ты всем понравишься.

– Ох, ты необъективна, – вздохнула Ольга, но постаралась поверить, ведь Катя говорила с такой убежденностью.

Алексей напрасно беспокоился, они приехали даже раньше, чем нужно, и теперь не спеша шли за лакеем, ведущим их к Георгиевскому залу. Дворец поразил Ольгу. Все дома в их имениях, дворцы в Москве и столице были большими и красивыми, но здесь все было не просто роскошным, а грандиозным. Белая в золоте и зеркалах лестница, анфилады бесконечных комнат поражали размерами и блеском отделки. Наконец, лакей распахнул перед ними украшенные позолоченной резьбой белые двери, и Черкасские вошли в огромный, почти пустой зал. Множество окон, разделенных белыми колоннами с позолоченными капителями, орнамент на потолке, повторяющий рисунок на паркете пола, два ряда огромных люстр создавали такую перспективу, что зал казался бесконечно длинным и как будто стекался к тому месту, где на крытом красным бархатом возвышении стояли два трона.

«Тот, что поменьше – для государыни, – поняла Ольга. – Интересно, какая она?»

Успокоившись в дороге, она уже с любопытством осматривалась по сторонам. В зале было несколько групп людей, окружавших молодых девушек. Ольге показалось, что за спиной высокой седой дамы в черном бархатном платье и пышном берете со страусовыми перьями она увидела свою подругу Натали Белозерову, но вытягивать голову и вставать на цыпочки княжна сочла неприличной ребячливостью и скромно встала рядом с Катей.

Какой-то мужчина с резным жезлом в руках вошел в зал и предложил всем присутствующим выстроиться по правой стороне перед окнами. Он начал называть имена дебютанток, и Ольга с изумлением услышала, что ее назвали первой. Алексей подхватил жену и сестру под руки и повел их поближе к тронному месту.

– Тебя представят первой, – шепнула золовке Катя, и Ольга так заволновалась, что даже забыла поискать глазами свою подругу, но та сама тихо окликнула ее:

– Холи! Я тоже здесь!

Ольга обернулась к девушке и послала ей улыбку, но Алексей увлек сестру вперед.

– Не задерживайся, дорогая, скоро выйдет царская чета.

Действительно, церемонийместер моментально расставил новых фрейлин и их родственников вдоль ковровой дорожки, ведущей от входа в зал к тронному месту. Оглядев свою работу, он отошел к боковой двери и провозгласил:

– Его императорское величество Александр Павлович и ее императорское величество Елизавета Алексеевна!

Двери отворились, и в зал вошла прекрасная чета. Высокий, широкоплечий мужчина в черном мундире вел, держа за руку, изящную, как девушка, златоволосую женщину в белом платье с голубой лентой через плечо. Ольга вместе со всеми дамами опустилась в глубоком реверансе и не поднимала глаз, пока царская чета не остановилась около них. Церемонийместер объявил ее имя. Сквозь ресницы княжна видела, как рядом выпрямилась Катя, но сама, как ее учили, осталась склоненной.

– Встаньте, мадемуазель, – раздался приветливый голос над ее склоненной головой.

Ольга поднялась и увидела ласковую улыбку на губах императора. Эта улыбка согревала и голубые глаза Александра Павловича, делая лицо этого еще достаточно молодого человека добрым и очаровательным.

– Вот, Алексей, и младшая выросла, казалось, только вчера мы среднюю замуж в Англии выдавали, а уже и этой пора жениха искать, – сказал Александр Павлович, обращаясь к ее брату. – Одно могу сказать, что женщины Черкасские – все красавицы.

– Я очень рада, что вы будете моей фрейлиной, – добавила императрица. Она ободряюще улыбнулась Ольге и протянула ей бриллиантовый шифр – приколотую к голубому банту брошь, где красиво переплетались буквы «Е» и «М».

Церемонийместер назвал имя следующей девушки, и царская чета перешла к следующей группе гостей. Натали Белозерову представили третьей. Совсем успокоившаяся Ольга разглядела мать девушки, графиню Софи, и величественную пожилую женщину, которую она не знала. Княжна видела, что императрица улыбнулась и Натали, и девушка расцвела.

«Какая Елизавета Алексеевна приятная женщина, – подумала Ольга, – всех ободряет, наверное, мне будет легко ей служить».

Царская чета, переходя от одной новой фрейлины к другой, приблизилась к последней группе, в которой представляли достаточно взрослую высокую черноволосую девушку. Ольга, наблюдавшая за императрицей, снова увидела ее добрую улыбку. Елизавета Алексеевна подала девушке шифр, взяла под руку государя, и они направились к той же двери, из которой вышли. Княжна, следом за Катей, опять присела в низком реверансе, но успела поймать веселый взгляд императора, который тот бросил на ее брата. Дверь захлопнулась, и присутствующие расслабились и заговорили свободно.

– Император, наверное, никогда не забудет твоей шутки, – тихо попеняла мужу Катя. – Каждый раз, как он меня видит, он обязательно подмигивает тебе.

– А как Алекс пошутил? – полюбопытствовала Ольга.

– Когда твой брат представлял меня государю, он сказал, что я – «его княгиня», – хмыкнув, объяснила Катя.

– Я сказал правду, – засмеялся Алексей, – и император оценил шутку, раз до сих пор ее помнит.

– Здесь Натали Белозерова. Можно я к ней подойду? – спросила Ольга.

– Давайте подойдем вместе, – решил Алексей, – я давно не видел Соню и ее девочек.

Они подошли к окну, у которого стояли Белозеровы. Алексей поздоровался с графиней Софьей, представил дамам свою жену, а графиня представила семейство Черкасских величественной даме, оказавшейся ее свекровью, вдовствующей графиней Белозеровой.