Джулия Росс - Мой темный принц

– Встанете рядом со мной перед лицом союзников и принесете клятву за Софию. Дипломатический шаг будет сделан, мои враги опозорены.

Предложение было настолько фантастичным, что она никак не могла его воспринять.

– Принести клятву? Моя жизнь здесь, в Раскалл-Сент-Мэри. Я никогда не бывала в Лондоне.

– Вот вам и шанс побывать. Потом вернетесь домой, в свою деревню, и проживете остаток дней в безвестности, о которой так мечтаете.

Блюдце дрогнуло, чай пролился через край.

– Но я не хочу менять свою жизнь!

– Она уже изменилась. Я здесь. Этого вы не можете отрицать.

– Но я не знаю, как ведут себя принцессы.

– Я научу вас.

– Невероятно! Это же бред сумасшедшего!

Одно мгновение, и он уже на ногах, словно орел, метнувшийся на свою жертву. Собака даже не шелохнулась.

– Ради Бога! Я еще никогда не был настолько здрав, и я уже взвесил все шансы.

Пенни захотелось закрыть голову руками, как она сделала это, столкнувшись с лошадьми.

– Этот вопрос не подлежит обсуждению. Это бред. Я никогда не соглашусь.

– У вас нет выбора. Но неужели искушение ни на минуту не завладело вами? Принцесса на день, мисс Линдси! Маскарад, рискованнее которого не придумаешь. Возможность взять в свои руки судьбу наций.

Представьте те наряды и драгоценности, которые вы сможете надеть. Это же шанс увидеть королевскую жизнь изнутри. Принц-регент и русский царь склонятся над вашей рукой.

При мысли об этом паника накрыла ее с головой.

– Меня тут же изобличат.

– Чушь. Никто за пределами Альвии не видел Софию. Ее семья присутствовать не будет. Никто ни о чем не догадается; слишком уж это дерзко и невероятно. Сделайте это, мисс Линдси. Для себя, не для меня. Жизнь не часто дает нам шанс. А уж если выпадает такой, как этот, надо хватать его обеими руками!

– О Господи! Может, вы, единовластный правитель крошечного княжества Центральной Европы, и привыкли к подобным вещам, но я простая английская женщина с простыми манерами. Разве я могу пойти на это? Никаких искушений я не испытываю.

Он лениво подошел к стоящему у стены столику и поднял две изысканные вазы, по одной в каждой руке. Пенни считала их греческими, одна в красно-черных тонах, другая в черно-белых, обе расписаны маленькими прыгающими фигурками.

– Жизнь непредсказуема. Мы бросаем кости и ждем результата, каждый раз понимая, что судьба может преподнести нам подарок или же, напротив, повернуть кости противника шестерками кверху. Но я никогда не отказывался от игры только по той причине, что могу потерпеть поражение.

– Но это же риск! Я не могу это сделать и не буду.

Он него исходило напряжение, как от грозового облака.

– Вся жизнь – риск. Боже, выдумаете, мне это по душе, думаете, я об этом мечтал? Все зависит от вас – ключи от королевства, как конфетка в руках малыша. Что вы предпочтете для начала – леденец или засахаренную сливу? Ставка, значения которой вы даже представить себе не можете. Из-за вашей прихоти может погибнуть целая нация.

– Безумное сравнение, – отмахнулась она. – Никто никогда не правил, подчиняясь собственной минутной прихоти, такой, как выбрать конфетку, например.

И вдруг он улыбнулся. Озорной, очаровательной улыбкой, словно мальчишка, приглашающий ее немного пошалить.

– Неужели? В таком случае вы не знакомы с историей нашей части света – вашей и моей. Ваша кровь тоже подпорчена. Неужели вы считаете, что можете сдержать ее своей английской строгостью и деревенским здравым смыслом? – Он вытянул вперед руки, в каждой по изысканной вазе, свечи высветили напрягшиеся на запястьях сухожилия. – Через тридцать секунд я уроню одну из них. Выбор за вами. Какую, левую или правую?

Пенни вскочила с кресла.

– Стойте! Почему я должна выбирать? Я забуду о ваших безумных предложениях и вернусь домой.

– Теперь, когда я рассказал вам о Софии, я не могу позволить вам вернуться домой, так ведь? Ее исчезновение нужно держать в секрете. – Он говорил мягко, спокойно, как будто уговаривал малого ребенка. – Выбирайте. Вам больше нравится красная с черным? Думаю, это Ахиллес, мрачно восседающий в своем шатре. Или черная с белым? Фигурки скачут в безумии под светом грешной луны – оргия Бахуса, быть может?

– Ради Бога! – На глаза Пенни навернулись слезы отчаяния. – Они же древние, бесценные. Прекратите!

– Вы выбираете войну? – Он поднял красно-черную вазу и окинул ее критическим взглядом. – Ахиллеса в бронзовом шлеме? Или в вашей крови течет капля безумной крови? – Предающиеся вакханалии человечки танцевали под его длинными пальцами, раскачивающими белую вазу. – Менады: шальные женщины, которые, как говорят, обезумев от вина, бежали в ночи за античными греками, готовые накинуться на них и предаться оргии. – Он вытянул вперед обе вазы. – Выбирайте!

Она упала в кресло и закрыла лицо ладонями.

– Вы не можете заставить меня!

– Десять секунд, – сказал он.

– Я не могу выбрать!

Послышался легкий щелчок. Пенни оторвала руки от глаз. Обе вазы стояли на столе, целые и невредимые.

– Конечно, нет, – усмехнулся он. – Как вы можете? Но давайте начистоту. Загляните в себя и скажите мне: что вы почувствовали в тот момент, когда думали, что я могу бросить на пол красную вазу? Небольшое разочарование или ускользающую надежду? А белую? Если вы будете честны перед собой, вы обнаружите эту незначительную разницу в своих ощущениях. И эта ничтожная разница скажет вам, какая ваза нравится вам больше. Вы уже выбрали, сами того не подозревая.

– Вы и с подчиненными так же обходитесь? – спросила Пенни. – их жизнь в своем кулаке и сжимаете его, если они не сумеют догадаться о вашей прихоти? Их эмоции для вас всего лишь игрушка? Собака и та без вашего дозволения шагу не делает.

Он бросил взгляд на животное, и выражение его лица тут же смягчилось.

– Познакомьтесь с ее высочеством Алессандриной фон Морицбург. – Собака села и подняла лапу. – Это чистокровный глариенский волкодав из королевской псарни. Послушание принцам у нее в крови. Я зову ее Квест.

Пенни взяла лапу и потрясла ее.

– Квест?

Собака улеглась и положила морду на лапы.

– Собачье имя Алессандрины – Зухе. Мы хоть и говорим на глариенском, все королевские титулы у нас немецкие. «Зухе» по-немецки – то же, что «Квест» по-английски. «Поиск». Такой вот каламбур.

– Значит, все это лишь шутка? – растерялась она. Он вернулся к дивану и снова вытянулся на нем во весь свой рост.

– О нет, мисс Линдси, все по-настоящему. Контроль и понимание – мой долг и моя судьба. Так какая? Красная или белая? Загляните в свое сердце. Вы же не какая-то там пугливая деревенская мышка, так ведь? Вы были потрясены моим предложением выступить в роли Софии, но где-то в глубине души ощутили дрожь и возбуждение.

– Ничего подобного!

Он добродушно улыбнулся ей:

– Не отрицайте. Я уже имел случай убедиться в вашей храбрости, мужестве и уме. Ваш отец – один из тех самых неистовых цыганских принцев. Может, вы и не носите его имя, но от его крови вам никуда не деться. Вы выбрали вакханалию, не так ли? Бежать обнаженной при свете полной луны и принести в жертву свою девственность?

Ее так и подмывало посмеяться над ним, но она подавила в себе это опасное искушение.

– Вы слишком долго отсутствовали, ваше королевское высочество. Англия слишком холодна…

– Для жертв или для безумств? – Уголки его чувственных губ изогнулись в улыбке. – Стать принцессой на день и проще, и приятнее, чем и то и другое.

– Вопрос не подлежит обсуждению, – она. – Я не сделаю этого. И вы не можете меня заставить.

– Еще как могу.

Он закрыл глаза и затих – падший ангел, тень и свет. Квест внимательно смотрела на Пенни, слегка подергивая хвостом.

Кровь бешено неслась по ее венам. Он совсем ее не знает. И просит о невозможном. Все свои двадцать два года она провела в Раскалл-Сент-Мэри, предаваясь рутинным занятиям – если не считать одной кошмарной ошибки, которая научила ее никогда не рисковать своим будущим, следуя мимолетным порывам! Особенно если в роли змея-искусителя выступает подобный мужчина, мужчина, от которого у нее кровь закипает в жилах, который заставляет ее думать о том, что было бы, заключи он ее там, в руинах, в объятия и прижмись своими губами к ее губам. О Боже! Что за дурацкие мысли!

Она не могла похвастаться ни красотой, ни благородным происхождением, ни богатством. Вопрос о браке даже не стоял. Она давным-давно решила для себя, что ей все равно. Мужчины перестали посматривать на нее как на возможную невесту несколько лет назад. А если некоторым все же приходило в голову поглядеть в ее сторону, они очень быстро отказывались от своих неуклюжих ухаживаний, стоило ей открыть рот и поведать о своих истинных интересах. Похоже, мужское внимание и женский ум – вещи взаимоисключающие. Особенно когда женщина постоянно растрепанна и без приданого. Ну как она может прикинуться принцессой?

И все же не испытала ли она на минутку – на одну-единственную крохотную секундочку – внутреннюю дрожь и возбуждение, о которых говорил принц? Разве не поманило ее за собой промелькнувшее, словно молния, искушение? Но все это бред. Безумие. Он не может заточить ее здесь. Это Англия. У матери есть знакомые в магистрате. Селяне не потерпят ничего подобного. Вряд ли ей угрожает реальная опасность со стороны его врагов. Эрцгерцог Николас ошибся, угрозы его пусты. Она откажется, и дело с концом.

Квест насторожилась, услышав стук в дверь. На пороге с поклоном появился майор барон фон Герхард. В воздухе аппетитно запахло жареным цыпленком и свежевыпеченным хлебом. Пенни вдруг вспомнила, что пропустила ужин. Но она не собиралась есть у принца.

Фон Герхард направился к дивану. Пенни улучила момент и сказала ему:

– Майор, прошу вас, передайте его королевскому высочеству, что я ничем не могу ему помочь. Я иду домой. Можете заверить его, что никто не узнает о том, что он мне рассказал.

Она переступила порог. А вдруг она просто сможет взять и уйти? Двое мужчин в зеленой форме вытянулись по стойке «смирно». Один из них положил ладонь на рукоять меча. Пенни попятилась назад. Майор подошел к ней и взял за локоть:

– Мисс Линдси, эрцгерцог Николас спит.

– Но он не мог уснуть!

– Его королевское высочество практически не спал несколько недель кряду, – мягко прошептал он ей на ухо. – Ужин ждет вас в столовой.

Она оглянулась на окутанное тенью лицо. Линия рта утратила свои высокомерно-презрительные очертания, губы мягкие, как у пятилетнего ребенка. Спит. Принц-безумец уснул, его верный пес хранит его покой.

– Мне не нужен ужин, майор. Я была бы вам очень признательна, если бы вы проводили меня домой.

Он улыбнулся ей, шрам изогнулся, голубые глаза тепло посмотрели на нее.

– Мисс Линдси, я давал присягу эрцгерцогу. И подчиняюсь его приказам. – Хватка усилилась. – Спальня уже готова.

И она еще думала, что истерика совершенно неуместна? Пенни попыталась вести себя с достоинством принцессы.

– Будете держать меня под замком?

Он кивнул совершенно серьезно:

– И в кандалах, если это потребуется для Глариена.

Она почувствовала острое желание драться, кричать и вступить в бой со всеми: с безумным принцем, безумным майором и остальными вышколенными мужчинами, охранявшими эрцгерцога Николаса. Но не могут же они в самом деле держать ее здесь вечно против ее воли. Вне всяких сомнений, утром ее освободят. Майор повел Пенни из комнаты, и по пути она оглянулась. Принц лежал на диване, призрак падшего ангела. У нее не хватило ни духу, ни бессердечия разбудить его.

Дверь с треском распахнулась. Что-то мелькнуло в ее сознании, развеяв сон, словно чары злобного колдуна. Во сне она видела место, в котором никогда не бывала: Глариен, страну черных лесов и древних замков. По зеленеющим у подножий гор лугам с грохотом проносились всадники. Интересно, там и вправду так?

Пенни протерла глаза. Она была в своей собственной ночной рубашке и сидела на огромной кровати с голубым бархатным балдахином. Но не в своем доме Клампер-Коттедж. Она находилась в одной из парадных спален Раскалл-Холла. Запертая под замком. Вчера вечером майор препроводил ее сюда и вручил небольшой чемоданчик. Ее мать собрала все необходимое и прислала с ним. Это была демонстрация абсолютной власти эрцгерцога Николаса, которую он внезапно обрел над ее жизнью. Даже мать и та приняла историю, которую они сочинили для нее. Почему? Не могли же они силой заставить ее следовать безумному плану принца.

Полог прекрасно защищал кровать от сквозняков, но в то же время полностью скрывал от нее входную дверь. Вчера она оставила там свое платье вместе со своим чемоданчиком. То есть, по правде говоря, чемоданчик был мамин, тот самый, который однажды проделал вместе с ней путь в Глариен и обратно.

По полу глухо протопали мужские ботинки. Пенни натянула одеяло до подбородка и снова откинулась на подушки.