– Чертовка! – пробормотал он.

Гребень замер.

– Что?

Он выпрямился, сожалея о былой широте своих плеч. За долгие месяцы недоедания его вид стал куда менее внушительным.

– Я спросил, почему вы не домыли меня вчера?

Ее рука снова мелькнула перед ним и, вооружившись ножницами, исчезла. Элисон щелкнула ножницами в воздухе, и Дэвид почувствовал у шеи прикосновение холодного металла.

Это у нее хорошо получилось, очень хорошо. Только очень умелый дипломат может дать почувствовать угрозу, не произнеся ни единого слова. Но зачем бы ей ему угрожать? Ведь он только задал простой вопрос.

Элисон, видимо, это поняла, потому что сразу же сказала:

– Я прошу извинить меня за то, что я покинула вас, но в первый день по возвращении домой у меня было много других дел, например, успокоить сэра Уолтера после вашего впечатляющего представления.

– Вот как? – живо отозвался он. – Так оно вам действительно показалось впечатляющим?

Ножницы раздражающе щелкали в его волосах, и по спине у него пробежала дрожь. Тонкие пряди волос, кружась, падали к его ногам.

– Все женщины в замке сочли его впечатляющим. Если они и не видели всего сами, то до них дошли преувеличенные слухи.

– Но на вас оно произвело впечатление?

Она сдула волосы с его уха, и он вздрогнул, но не от испуга.

– Большое впечатление. – Ее голос прозвучал отрывисто, как щелчок ножниц.

– Только не слишком коротко, – сказал он удовлетворенно.

– Разве вы мне не доверяете?

Странно, но когда он не смотрел на нее, ему было легче разгадывать ее настроение. Вопреки ее желанию, голос выдавал ее, и движения становились неловкими, когда он ее поддразнивал.

– А вы мне доверяете?

Гребень и ножницы застыли в воздухе.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы мне не объяснили еще, какая опасность вам угрожает. Ведь я здесь именно для того, чтобы защитить вас от какой-то опасности.

Гребень и ножницы снова пришли в движение.

– Кто-то невзлюбил меня.

– Настолько, чтобы выпустить в вас стрелу?

– Очевидно.

– Почему?

– Я не знаю.

«Это ложь», – решил он.

– Кто?

– Я не знаю.

Снова ложь. Но то, что она рассказала ему, было почти так же интересно, как и то, о чем она умолчала. А всего интереснее было узнать, почему она ему это рассказала. Когда Дэвиду нужно было что-то у нее выяснить, ему приходилось начинать с предмета, которого она желала избежать, а потом дать ей возможность заговорить о чем-то другом.

– Почему вы не обратитесь к королю с жалобой на этого лорда, который преследует вас?

Длинные волосы щекотали ему лицо. Он дунул, и она рассердилась:

– Перестаньте. Мне их тоже надо подстричь. – Она переступила через скамейку и остановилась перед ним.

Сквозь тонкую голубую ткань он почувствовал прикосновение ее грудей. Они просили поцелуя. Он почти что слышал, как они произносили его имя, и хотел прижаться к ним ухом, чтобы лучше расслышать. Вероятно, им было тесно под платьем, вероятно, они просили дать им свободу. Вероятно… ему лучше воздержаться от еще одного впечатляющего представления. Хриплым голосом он повторил:

– Почему бы не обратиться к королю?

– Король Генрих и так уже пытается оказать на меня больше влияния, чем это позволено традицией и законом. Я не хочу быть ему обязанной.

– Я понимаю ваше отношение к королю, но если бы нашелся мужчина, который бы о вас позаботился… – Прядь волос угодила ему прямо в открытый рот.

Она отступила назад, наблюдая за тем, как он плевался и чихал.

– Мне не нужен никакой мужчина, – уверенно сказала Элисон, когда он успокоился.

– Откуда вам знать? – Дэвид откинул с лица волосы. – Ваши служанки называют вас старейшей вдовой-девственницей в Англии.

По своему обычаю она восприняла это хладнокровно.

– Я хотела сказать, что не нуждаюсь в муже для защиты. Проще было нанять вас.

Элисон не отрицала своей девственности, отметил он про себя.

– А я хотел сказать, что вам бы стоило взять мужчину к себе в постель и обнаружить, чего вам не хватает.

– Я полагаю, у вас есть наготове претендент.

Улыбаясь своей самой сногсшибательной улыбкой, он откинул в сторону последнюю длинную прядь.

– А почему бы и не я сам?

– Потому что вы – барон из мелких землевладельцев. Что вы можете мне дать?

– Удовольствие.

Его откровенность ошеломила ее, но она тут же отрезвела.

– И ребенка через девять месяцев. Тогда нам пришлось бы составлять брачный контракт, и вы не могли бы дать мне ничего, равного тому, что я уже имею.

– По-моему, куда важнее вопрос о том, что бы могли мне дать вы. – Он с удовлетворением увидел, как она раскрыла от изумления рот. – Такое богатство, как ваше, мне и во сне не снилось. – Дэвид вздохнул. – Церковники говорят, что за деньги счастье не купишь, но я хотел бы попробовать.

– Значит, вы признаете, что вам нужно только мое богатство, как и тысячам других рыцарей?

Дэвид был вне себя от восторга. Элисон не отвергла его сразу же со смехом. Маленькая рыбка шла на его приманку.

– Вовсе нет. У вас великолепные земли, но вы тоже очень привлекательны. – Она хотела было возразить, но он добавил: – Когда вы молчите. Только это бывает нечасто. Я человек смирный. Правда, я доказал, что я сильнее всех рыцарей в Англии. Всех, кроме одного, – добавил он сквозь зубы. – Но мне нет необходимости доказывать, что я сильнее женщин. Я их не обижаю. Свою покойную жену я никогда и пальцем не тронул. Спросите у любого из моих людей. Я не бью слабых и не обижаюсь, если женщина жалит меня своим языком. – Он наклонился к ней. – Со мной, миледи, вы можете всегда быть правы, и я ничего не буду иметь против.

– Я и так всегда права, – сказала она нетвердым голосом.

– Мужчина не раздумывая мог бы убить такую женщину, как вы. – Он взял ножницы у нее из рук. – Ради себя самой вам лучше выйти за того, кто отвечает на ваши насмешки острым словцом, а не ударом. – Дэвид сам отстриг последнюю длинную прядь своих волос.

– О нет, – кинулась к нему Элисон. – Смотрите, что вы наделали!

– А что?

– Вы отрезали криво. – Она снова расчесала ему волосы, распрямила их, разгладила и покачала головой. – Теперь мне снова придется стричь вам перед. В замке все подумают, что я разучилась.

– Не можете же вы все делать сами. Вы не можете быть одновременно хозяйкой, главным рыцарем и цирюльником. Это слишком большая нагрузка для одного человека. Поверьте мне, я знаю по опыту. – Он похлопал себя по груди. – Я тоже пытался делать все один. Вместе мы бы разделили наши обязанности пополам.

– И удвоили бы заботы.

Пусть ей и не удалось подровнять ему волосы, он утешился мыслью, что они снова отрастут.

– Король желает, чтобы вы вышли замуж, и вы будете замужем. Вы спрашивали, какие преимущества принесет вам брак. Разве вам недостаточно того, что у вас всегда будет преимущество перед вашим мужем?

Она пристально осмотрела результаты своего труда. Снова расчесав ему волосы, Элисон пригладила челку и близко наклонилась к его лицу. Дэвид снова ощутил прикосновение ножниц, но тепло ее рук согрело их.

– Замужняя женщина – собственность своего мужа. Она не может ничего сделать без его разрешения. – Она отошла и посмотрела на него со стороны. Кошачья улыбка пробежала у нее по губам, но тут же исчезла под его пристальным взглядом. – Все преимущества утрачиваются с подписанием брачного контракта.

– Вы к себе несправедливы. Предупреждаю вас, леди Элисон, что я намерен показать вам преимущество, которое вы всегда будете иметь передо мной. – Дэвид громко засмеялся. – Подойдите сюда.

– Что? – Элисон отступила на шаг, что было для нее проявлением крайней настороженности.

– Мне нужна помощь, чтобы надеть это платье и кольчугу, а у меня нет сквайра.

– Я вам его найду.

– Я буду очень благодарен. – Дэвид наклонил голову.

С минуту она колебалась, а потом подошла к нему.

– А пока я вам помогу.

Что за храбрая женщина! Глупая, но храбрая.

– Если ваш нож отточен, я вас побрею, прежде чем вам одеваться.

Он вспомнил молчаливую угрозу ножниц. А теперь она хотела приставить ему нож к горлу!

– Нет, благодарю вас.

Элисон одарила его улыбкой, и он почувствовал, как ловко она поставила его на место. Но другие, еще более могущественные люди тоже пытались ставить его на место. Дэвид оказывался и в более трудных положениях и всегда выходил из них закаленным, окрепшим духом, недосягаемым. Тяжелая жизнь многому его научила, и в этом у него было преимущество перед этой высокородной леди. Только он не должен об этом забывать.

Когда Дэвид снял с плеч полотенце и вытер себе шею, Элисон разложила на столе тунику и котту.

Категорическим тоном, словно разбаловавшемуся ребенку, она приказала ему:

– Поднимите руки.

Он повиновался, напрягая мускулы.

– Вам не кажется, что я чересчур худ?

– Да, – согласилась Элисон, одергивая на нем тунику, чтобы прикрыть его наготу. – Но если вы будете есть, как вчера вечером, вы скоро опять поправитесь.

Элисон осмотрела его с ног до головы, и он отчетливо увидел в ее глазах довольный блеск.

– Тогда вы вернете себе свой титул. И опять станете самым знаменитым наемником в Англии.

Лучше бы она в него нож всадила! С момента своего прибытия в замок Дэвид всячески старался забыть о своем поражении, а теперь она j упомянула об этом небрежно, как будто не было никаких сомнений, что он вернет себе былую славу. Он-то знал, что этому не бывать. Дэвид знал, что его мастерство не на высоте, еще до того, как завоевал себе Мэри с ее землями, а все последние годы он был скорее фермером и овцеводом, а не воином. Только хитрость и опыт спасали его от неминуемого и унизительного поражения на глазах короля.

Значит, вот как она себя высоко ценит! Чтобы завоевать ее, он снова должен стать легендарным наемником. Но это было невозможно, и он это знал.

– Что? – недоуменно спросила Элисон, как будто прочитав его мысли.

Она вроде бы и не поняла, какую боль она причинила ему своей уверенностью. На лице у нее не было и тени коварства. Но ведь ее лицо всегда было бесстрастным.

Стало быть, она верит в него. Лучше ему поскорее на ней жениться, прежде чем она узнает о нем правду – или его проклятая искренность заставит его признаться ей.

– Где ваша кольчуга?

Его кольчугу, его гордость и отраду, отдали вчера ее оружейнику почистить и смазать, но Элисон об этом не знала.

– Не думаю, что она мне понадобится сегодня. Ни один человек в здравом уме не станет покушаться на меня в такую погоду.

Элисон подняла голову и услышала то же, что и Дэвид. Утренний туман разрядился затяжным проливным дождем.

Дэвид натянул штаны и начал завязывать подвязки на левой ноге. Заметив, что Элисон наблюдает за ним, вместо того чтобы помочь, он понял, что сделал глупость. Надев переднюю подвязку на правую ногу, он озабоченно сказал:

– У меня старая рана в верхней части бедра. Она не позволяет мне нагнуться, чтобы завязать правую ногу. – Никакой раны у него не было, но ей это было неизвестно. Если только она вчера не пригляделась получше.

Очевидно, нет. Элисон опустилась на колени и стала искать вторую подвязку. К тому времени, как она нашла ее и завязала, ему пришлось закрыть глаза и стиснуть зубы, чтобы подавить волну желания. Он попросил ее помочь в шутку, посмотреть, как она будет справляться с обязанностями жены, и теперь расплачивался за свое легкомыслие сладкой мукой.

– Готово, сэр Дэвид, – лукаво сказала она. – Будут еще какие-нибудь просьбы?

Ее тон заставил его открыть глаза и взглянуть на нее. Не то чтобы в нем было что-нибудь оскорбительное или откровенно насмешливое, но, наблюдая за ней уже несколько дней, Дэвид понимал, что она просто забавляется.

Когда Элисон опустилась рядом с ним на колени, у него возникло большое искушение показать ей, что бы он еще хотел, чтобы она сделала. Но это было бы преждевременно. Он промолчал, но когда она повернулась к выходу, торопливо сказал:

– Есть еще одна.

Его руки обхватили ее талию. Они моментально согрелись, и он притянул ее к себе.

Обычно женщины были для него источником удовольствия. Вот и теперь ему хотелось насладиться ее нескрываемым удивлением, вызванным его поступком, но опыт подсказывал ему, что выгоднее было сразу же воспользоваться своим преимуществом.

Одной рукой он обхватил ее спину, так что от неожиданности она покачнулась.

– Элисон?

Она невольно вскинула голову, и он поцеловал ее.

Ее холодные сухие губы изумили его своим любопытством. Пусть она в этом и не признавалась, но всем своим существом она жаждала еще неизведанного ею.

Дэвид прервал поцелуй: