Кристина Додд - Мой верный рыцарь

– У меня все сквайры молодцы.

Элисон снова засмеялась. Берт едва держалась на ногах от смеха. Эдгар пытался принять серьезный вид, но все испортил новый приступ безудержного веселья.

Успокоившись, Элисон протянула Дэвиду другую косу.

– Обрежь уж и эту.

Она приподняла уже укороченную косу. Тесемка, перевязывавшая ее, тоже оказалась разрезанной, и коса рассыпалась роскошными тяжелыми прядями. Дэвид примерил обе стороны, потом тщательно подровнял их.

Элисон посмотрела ему в глаза. Ее губы все еще дрожали в улыбке:

– Приношу извинения за то, что я оказалась такой трудной ученицей.

Волнение, смех, радость общения смягчили ее черты, и он читал по ним, как по раскрытой книге. Или он просто наловчился угадывать ее мысли?

– Да, трудная ученица, ничего не скажешь. И чтобы урок не пропал даром, я покажу тебе, как обращаться с кинжалом.

Взяв один из деревянных ножей – он предпочел не рисковать со сталью, – Дэвид стал объяснять ей, касаясь при этом ее тела:

– Если тебе приходится защищаться или нападать, цель в глаза, в горло или живот.

– А почему не в сердце?

– В сердце лучше всего, но ты рискуешь попасть в ребро, а для тебя чем проще, тем лучше.

На этот раз громко захихикал Эдгар, и когда Дэвид оглянулся, он увидел, что дети наблюдают за ними с живейшим интересом.

– Мама, ты будешь завтра учиться с нами?

Берт задала этот вопрос так, как будто это было в порядке вещей, но сердце Дэвида одновременно сжималось и ликовало. Элисон завоевала симпатии его дочери, не сделав для этого ни малейшего усилия, и он сомневался, что она сама знает, как ей это удалось.

Но Элисон догадалась, что удивляться этому новому обращению не следует.

– В замке многое требует моего внимания, боюсь, что у меня будет мало времени практиковаться… – Она тяжело вздохнула. – Вот если бы кто-нибудь мне помог…

Эдгар выступил вперед.

– Сквайр должен знать все о хозяйстве в замке. Я бы счел за честь, если бы вы научили меня всему, что знаете сами.

Берт толкнула его своим острым локтем.

– Эй, это я хотела попросить ее поучить меня!

– Ты никогда не интересовалась хозяйством, и притом ты – девочка, а девочки не могут заниматься одновременно военным искусством и домашним хозяйством. У тебя горячка сделается.

– Не сделается!

– Еще как сделается. – Эдгар осторожно вкладывал кинжалы в ножны.

– Нет, не сделается. – Она собирала деревянные ножи.

Взяв Элисон за руку, Дэвид увел ее с площадки. Он тихо сказал:

– Вот так мы приучили ее читать. Берт всегда готова принять вызов.

– Я запомню это. – Элисон пыталась снять кожаный браслет, защищавший ее кисть, но пальцы дрожали, и она наконец протянула ему руку. – Ты мне не поможешь? Я так мало сделала, а устала ужасно.

– Сделать что-нибудь плохо куда труднее, чем сделать это хорошо.

Они остановились у калитки, ведущей в огород.

– Но у тебя-то все получается отлично, а начинал ты, наверно, не лучше меня.

Он взглянул на нее насмешливо-вопросительно.

– Ну ладно, пусть у меня выходит хуже. – Она откинула волосы за плечи. – Но мастерства у тебя было все-таки немного поменьше, чем теперь?

– Немного поменьше.

Он освободил ее руку от защитного браслета и осторожно погладил натертую кожу.

– И ты стал лучшим наемником в Англии и во Франции. Ты стал легендарным Дэвидом из Рэдклиффа.

С кривоватой улыбкой он снял с нее кожаные напальчники.

– Да, я легендарный наемник, одолевший в схватке дракона.

– По-моему, ты путаешь себя со святым Георгом, – серьезно заметила она. – Но бьюсь об заклад, с твоим опытом и после упражнений в Джордж Кроссе ты и сегодня лучший воин в Англии.

– Ты видела огород? – Он открыл калитку и жестом предложил ей войти.

– Да. – Она сделала шаг. – Он в образцовом порядке.

Он остановился в нерешительности. Он не хотел идти туда с ней. Во всяком случае, не сейчас, когда волосы у нее распущены и на губах играет улыбка. Но она продолжала говорить, и он не осмеливался прервать это их общение впервые после многих дней и ночей, когда они ограничивались только вежливыми фразами.

– А ты сам не считаешь, что ты лучший воин в Англии?

Он последовал за ней, оставив калитку открытой.

– Нет. Теперь уже нет.

Она хотела было возразить, но он покачал головой.

– И дело тут не в силе, не в мастерстве и не в опыте. Я уже никогда не смогу сражаться как прежде, потому что я потерял вкус к убийству.

Она нагнулась сорвать веточку мяты, но при этих его словах выпрямилась.

– Вот как?

Прислонившись к стене, он наблюдал, как она обрывает листочки и нюхает их.

– Битва – это удел молодых, и только те, кто не имеет уважения к смерти, могут относиться к ней равнодушно.

Она взяла веточку в рот, и он почти ощутил вкус мяты вместе с ней.

– А теперь у тебя появилось уважение к смерти?

– Я увидел причиняемое ею горе. Я терял близких друзей только потому, что какому-то рыцарю понадобились их доспехи.

Ее сочувственный вздох успокоил его, и он пододвинулся к ней.

– Теперь мне есть что терять. У меня жена и ребенок, двое детей! – поправился он. Элисон погладила себя по животу. – Мне кажется, есть лучшие способы сохранить завоеванное мной, чем кровопролитие.

– Поэтому ты на мне и женился? – Элисон отодвинулась от него, задавая этот вопрос небрежным тоном, как будто ответ мало ее интересовал.

Он надеялся, что это было не так. Ему бы нужно было тщательно выбирать слова, воздействовать на ее разум, чтобы не напугать ее избытком чувства.

Но над своим сердцем он был не властен.

– Я чувствовал, что моя обязанность защитить тебя. Но обязанность и потребность – это не одно и то же.

Она молчала. Он тоже замолчал. Тогда Элисон заинтересованно спросила:

– А в чем была твоя потребность?

– Любить тебя.

– Любить? – Она смотрела на него с откровенным удивлением. – Любовь – это романтические бредни. Никакой любви не бывает.

– Раньше я тоже думал, что не бывает. – Он сделал шаг и остановился перед ней. – Но я думал, что и таких женщин, как ты, тоже не бывает.

– А я думала, что смогу сказать тебе все, и ты поймешь…

Он сжал ей руки.

– Скажи!

– Нет, не могу.

– Скажи мне.

– Это не моя тайна.

– Но она грозит опасностью тебе.

Ее глаза наполнились слезами. Губы беззвучно шевелились.

– Разве я когда-нибудь предал твое доверие?

– Нет.

– Тогда давай я начну. Твоя лучшая подруга была замужем за Осберном, герцогом Фрэмлингфордским.

Ее лицо окаменело. Она снова стала Элисон, графиней Сент-Джордж, какой она была в момент их первой встречи. Но теперь он умел читать ее мысли.

– Это всем известно, – спокойно отвечала она.

– Она его разлюбила.

Напряжение ее губ ослабло, и он понял, что его догадка неверна.

– Или, может быть, она его любила, а он избивал ее до полусмерти.

Она сжала губы.

Стало быть, Осберн бил жену. Дэвид не удивился. Многие этим занимались.

– Поэтому она хотела оставить его, и ты ей помогла.

– Почему ты так думаешь?

– У нее в гробу была волчица с волчонком. Ты думаешь, я такой дурак, что поверю, что она после смерти превратилась в волчицу? Ты ведь этого добивалась? Что, если гроб вскроют, суеверный страх одержит верх над подозрениями и волчицу снова потихоньку закопают?

Элисон устремила взгляд куда-то через его плечо. Она все еще старалась найти способ опровергать его догадки. Но он ей не позволит. Больше это у нее не выйдет. Он уже был слишком близок к разгадке.

– Ты устроила так, как будто леди Фрэмлингфорд умерла, а сама спрятала ее где-то.

Элисон тяжело дышала, и он чувствовал, что она вся дрожит.

– Скажи мне, где. Она сбежала к любовнику? Она в одном из твоих замков? Ты отправила ее во Францию?

Элисон попыталась отрицательно покачать головой.

– Неведение опасно, Элисон, во всяком случае, в этом деле. Фрэмлингфорд – опасный человек. Скажи мне хотя бы, где она, чтобы я мог…

– Отправить ее обратно к мужу?

– Так вот как ты обо мне думаешь! – Он не дал ей возможности ответить. – У меня есть друзья, о которых Фрэмлингфорд не знает. Если я отправлю ее к ним, он никогда об этом не узнает и никто не заподозрит тебя в соучастии.

– Как это может помешать ему преследовать меня? – Ее отчаяние вырвалось наружу опалившим его огнем. – Он не успокоится, пока не причинит мне зла, как и моей подруге.

– Я не позволю ему.

– Каким образом? Ты говоришь, что тебе больше не доставляет удовольствия убивать. А Осберну доставляет. Ему особенно нравится делать это медленно. – Элисон побледнела от отвращения. – Ты знаешь, что он убил одного из своих пажей?

– Я слышал об этом. – Дэвид не позволил сочувствию к убитому ребенку отвлечь его от цели. Ему было необходимо защитить Элисон и все, что с ней связано. – У мальчика не было родных. Жестокость для Осберна – развлечение.

– Да.

– У тебя есть родные. У тебя есть связи. Мы можем обратиться к королю и…

– Филиппа была богатой наследницей. Король сам выдал ее за Осберна. Если бы король узнал, что я помогла ей скрыться от мужа, он бы…

– Филиппа?

Элисон сделала движение зажать себе рот рукой.

– Ты сказала, Филиппа?

Волна холодной ярости нахлынула на него, усилив охвативший его ужас.

– Так, значит, она здесь, в замке?

Она схватила его за руку.

– Я должна была оставить ее у себя. Я не могла отправить ее в дальний путь с новорожденным ребенком.

Он никак не мог постичь, как Элисон могла так обмануть его.

– Она здесь? Ты так ее никуда и не отправила?

– Все думают, что она моя бедная родственница, у которой незаконнорожденный ребенок.

– В моем замке! Я укрываю жену Осберна в моем замке! – Он закрыл глаза, пытаясь отгородиться от неминуемой беды.

– Осберн следил за Джордж Кроссом. Я боялась отправить ее куда бы то ни было из опасений, что он ее обнаружит.

– Он явно подозревал что-то, иначе не разрыл бы могилу.

– Он знал, насколько я его презираю. Однажды он сломал ей обе ноги. Это случилось как раз тогда, когда была зачата Хейзел.

Боль скрутила ему внутренности. Да, он знал Осберна. Он презирал его. Но у него была дочь и беременная жена. Осберн знал, что его жена жива и находится где-то, и он не успокоится, пока не вернет ее. К Элисон возвратилась доля ее прежнего спокойствия.

– Я обещала помочь Филиппе, и с твоей помощью я это сделаю.

– Ты не оставила мне выбора.

Элисон обняла его.

– Ты скоро поймешь, что я права. Вот увидишь.

Но она ошиблась. Ему не суждено было это понять, потому что едва они вышли с огорода во внутренний двор, как за подъемным мостом раздались крики.

– Осберн, герцог Фрэмлингфордский, прибыл навестить своего Друга сэра Дэвида Рэдклиффа.

Я жил в замках всю мою жизнь, но я никогда не мог понять, как такое бывает. Но видел я это не раз – слухи о господах распространяются с быстротой молнии. Так случилось и в этот день.

Сэр Дэвид и леди Элисон пробыли в огороде всего лишь несколько минут, а всем уже было известно, что во время учения произошло нечто важное. Господин и госпожа как-то все-таки пришли к согласию. Теперь дожди опять напоят хлеба, слуги не станут больше ссориться, а новобрачные снова будут спать вместе.

Признаюсь, я кое в чем поспособствовал этим слухам, но не словами, а поступками. На самом деле это был пустяк. Я сорвал яблоко и дал его Берт. Поведение сэра Дэвида с леди Элисон смягчило мою юношескую нетерпимость к несносным девчонкам, и это было замечено по меньшей мере половиной замковой челяди, околачивавшейся у огородной калитки.

Когда из-за ворот раздались крики, что прибывший герцог Фрэмлингфордский ожидает, чтобы его впустили, все нахмурились. Дело было не в том, что его считали зловредным типом, чем он прославился на всю Англию. Но он был слишком важной персоной, чтобы посещать Рэдклифф. И надо же было, чтобы он явился как раз тогда, когда нашим господам представился случай помириться.

А теперь сэр Дэвид вывел леди Элисон с огорода, как разгневанный родитель непослушного ребенка. Она пыталась вырваться, но он заставил ее ускорить шаги, и, когда она позвала меня, мне пришлось догонять их бегом.

Она потянула меня за собой.

– Иди в башню, – взволнованно сказала она. – Скажи моим служанкам, что прибыл Осберн, герцог Фрэмлингфордский. Чтобы все об этом знали! И пусть готовят пир в честь нашего высокого гостя.

Она говорила озабоченно. У сэра Дэвида вид был мрачный.