Алекс опустил черпак обратно в чайник и забрал у Марианны миску.

— Хватит, Джордан?

— Нет. — Потом он опомнился и посмотрел на миску. — Да. — Он опустил руки и сделал шаг назад. — Отнеси это в палатку.

— Я пойду с тобой, — сказала Марианна. Она чувствовала, что ей нельзя оставаться с Джорданом вдвоем. Она слишком взволнованна, слишком остро осознает, чего лишилась бы, если бы он погиб в Пекб-рее. — Как получилось, что ее ранили?

— Подняли тревогу в замке, пока мы спускались со стены. Я велел ей оставаться на холме, но, как всег-Да, она не пожелала слушать. Она примчалась вниз с нашими лошадьми.

— Она вас спасла?

— Она в этом не сомневается. На самом деле у вас хватило бы времени добраться до холма, и я предпочел бы, чтобы мне не надо было, кроме Алекса, беспокоиться еще о ней. — Он улыбнулся. — Но ее поступок был просто великолепен. По-моему, нам придется просит тебя сделать еще один витраж, посвященный ей. Она казалась в тот момент скорее валькирией, чем рыцарем.

— Кто ее ранил?

— Один из стражников Неброва. Имени его я не знаю: мы несколько спешили покинуть Пекбрей. — Губы его плотно сжались. — Но я позаботился о том, чтобы, каково бы ни было его имя, оно было занесено «а надгробный камень в тот же самый день.

— Но воран поправится?

— Ана, — поправил ее Алекс, направляясь к палатке.

Джордан выразительно поднял брови:

— По какой-то причине ему не нравится, когда мы зовем ее в соответствии с титулом.

— Почему?

— Понятия не имею. — Марианна пошла следом за Алексом, и Джордан зашагал рядом с ней. Он держался так близко от нее, что его рука все время как бы нечаянно задевала ее. — Тебе придется спросить это у него самого.

— Он может мне не ответить, — сказала она встревоженно. — Он изменился.

—Да.

— Что с ним случилось?

— Понятия не имею. Он не желает говорить о происшедшем. — Джордан взглянул на нее. — И на твоем месте я не стал бы его сейчас расспрашивать. Он сам расскажет тебе, когда настанет подходящий момент.

— Но, может быть, это только временное, и он опять станет прежним. Джордан промолчал.

— Ты так не думаешь?

— Не думаю.

— Похоже, тебя это не тревожит. Они сделали с ним что-то ужасное!

— Меня тревожит то, что они с ним сделали, но не перемена в нем. Я знаю, что ты о ней жалеешь, но теперь он стал сильнее и может защитить себя. — Он вдруг расхохотался. — И даже сам атаковать.

— Атаковать?

— Увидишь. — Он посторонился и жестом пригласил ее войти в палатку впереди него. — Вероятно, очень скоро, если не прямо сейчас.

Озадаченно нахмурившись, она прошла внутрь.

Грегор стоял на коленях подле овчинной подстилки, на которой лежала воран. Алекс энергично расхаживал по палатке, ставя рядом с нею миску, приготавливая на столике чистые бинты и тряпки.

Грегор поднял голову и улыбнулся Марианне:

— Рана у нее не тяжелая.

— У меня очень тяжелая рана, — недовольно поправила его воран. — Я сильно страдаю, и мне приходится терпеть невыносимые унижения.

— Она всегда злая, когда болеет. — Своей огромной лапой Грегор нежно поправил прядь волос у нее на лбу. — И речь у нее становится дурная, как болотная трясина.

— Какая гадкая картина. И к тому же неверная. — Она бросила на Марианну сердитый взгляд. — Что вы так на меня смотрите? Вам приятно видеть меня слабой и беспомощной?

Лицо у нее немного осунулось, но привычная ее властность и пыл по-прежнему не погасли.

— Я смогу вам ответить, когда вы проявите одно из этих качеств, — заметила Марианна. — Сейчас я вижу только капризы. — Она взглянула на Грегора. — И речь, дурную, как болотная…

— Хватит! Вокруг меня одни враги. — Тут Алекс опустился рядом с ней на колени, и она кинула на него злобный взгляд. — Нет! Убирайся!

Не обращая внимания на ее слова, он обмакнул тряпку в горячую воду.

— Джордан, для чего мне было спасать ваши жизни, если вместо благодарности этот дьяволенок меня терзает?

—Ошибка? — ехидно подсказал Джордан. — Это отучит вас всегда настаивать на своем.

Алекс развязал бинты на плече воран и обнажил покрасневшую и опухшую рану.

— Не смей ко мне прикасаться! — властно приказала она.

Не обращая внимания на ее окрик, Алекс осторожно промакнул край раны.

Ана побледнела и прикусила нижнюю губу, так что на ней выступила капелька крови.

— Осторожнее, — быстро сказал Грегор.

— Он этого слова не знает, — сказала Ана. — Каждые четыре часа он набрасывается на меня и устраивает мне эту пытку.

Алекс упрямо выпятил подбородок:

— Джордан говорит, что рану надо обрабатывать, а то будет нагноение.

— С меня хватит! — она гневно посмотрела на него. — Убирайся из моей палатки!

Он невозмутимо продолжал промокать рану.

— Грегор, возьми его и унеси отсюда! Марианна шагнула вперед, готовая вступиться за брата.

— Нет. — Джордан положил руку ей на плечо и заставил остановиться.

— По-моему, он делает все правильно, — сказал Грегор. — Кто-то же должен заниматься этим. Не думаю, чтобы ты могла ударить ребенка.

— Это не ребенок. Это демон какой-то! — Горячая вода попала прямо на рану, и Ана ахнула. — И его нельзя заставить перестать!

Алекс на секунду прервал свою процедуру и повернулся к Джордану:

— Я думаю, вам всем надо уйти. Она старается не заплакать. Ей будет стыдно, если вы увидите ее слабость.

Марианна смотрела на брата с изумлением.

— Это ты сейчас отсюда уйдешь, — сказала Ана. Алекс повернулся и гневно посмотрел ей в глаза:

— Я остаюсь. Они уходят. Рану надо промывать. Глаза воран изумленно расширились.

— Ана? — спросил Грегор.

— О ладно, — неохотно согласилась она. — Вы все можете идти. Он явно не проявит ко мне милосердия. — Она взглянула на Грегора. — А ты останься. Мне надо, чтобы кто-то меня защищал.

— Я не уверен, что хочу тебя защищать. Пока Алекс не сказал мне, что ты ранена, я сам был готов тебя придушить. Мне вовсе не понравилось, что ты за Моей спиной назначила награду за голову Костейна.

— Его убили? — оживилась она. — Кто?

— Нико.

Ана Дворак удовлетворенно улыбнулась:

— Хорошо!

— Ничего хорошего. Изволь больше в мои дела не вмешиваться.

— Это было и мое дело. Ты — мой подданный, и моя обязанность — тебя защищать.

— Ана!

— Ну хорошо. Какая теперь разница? Он уже все равно убит. — Она с вызовом посмотрела на Алекса. — Тебе следовало бы к этому прислушаться, мальчик. Если ты сделаешь мне больно, я могу назначить награду и за твою голову тоже.

— Не назначишь, — ответил Алекс, снова опуская тряпочку в горячую воду.

Джордан подтолкнул Марианну к выходу из палатки. Она недоверчиво оглянулась через плечо на маленького мальчугана и воран. Как странно они выглядели рядом друг с другом, и тем не менее между ними существовала почти видимая связь.

— Я не уверена, что нам следовало их оставлять, — обеспокоенно сказала Марианна, как только они вышли из палатки.

— Она не причинит ему вреда. Эта битва идет с самого нашего приезда. Алекс потребовал, чтобы именно ему разрешили ухаживать за ней. Он этой ночью даже не ложился, чтобы вовремя промывать ей рану.

— Правда? — У нее в уме возникла забавная картинка: маленький детеныш защищает раненую львицу. — Ты не должен был ему этого разрешать. Ему нужен сон.

— Я бы не смог ему помешать, — сухо ответил Джордан. — К тому же так он был бы при деле. Я не хотел, чтобы он беспокоился о тебе. Достаточно, что беспокоился я.

Его слова наполнили ее глубокой радостью: они так много для нее значили! Но Марианна заставила себя не задумываться над ними.

— Наверное, ему можно сейчас с ней расстаться. Я приду за ним попозже.

— Он может не пойти с тобой. — Увидев страдание на ее лице, он резко добавил: — Ради Бога, не надо так переживать! Ведь это не значит, что он стал меньше любить тебя. Ты его не потеряла.

— Может быть, он винит меня за то, что с ним случилось.

— Он прекрасно понимает, что это не твоя вина.

— А может быть, моя. Ты же говорил, что я сама захотела приехать в Дэлвинд.

— Это была неправда. Разве ты не знаешь, что, когда мужчина соблазняет женщину, он готов сказать что угодно, лишь бы добиться своего?

Мужчина — да. Но не Джордан. Джордан не стал бы лгать.

Он остановился, сжав ее плечи:

— Послушай меня. Он не обвиняет тебя. Если кто-то и виноват, то это я.

Марианна покачала головой:

— Он так изменился!

— Его изменила жизнь, а не ты. И изменила к лучшему. Разве ты сама этого не видишь? Много ли найдется детей его возраста, которые не отступили бы перед воран? Раньше он был просто славным парнишкой, а теперь…

Джордан замолчал.

— А что теперь?

— Теперь он напоминает мне тебя при нашей первой встрече.

— Когда я была грязная, голодная и яростная, как дикий зверек?

— Это все не имело значения. — Его пальцы разжались и снова сомкнулись на ее плечах с какой-то странной жадностью. — Даже во тьме ты служила солнцу.

Марианне хотелось бы отстраниться, но она не могла пошевелиться. Именно так он смотрел на нее когда-то давно в башне Камбарона, когда солнечный свет наполнил ее пьянящей радостью, и ей впервые показалось, что она может заглянуть под маску, которая обычно так тщательно скрывала его мысли и чувства.

— Меня тоже выгнали, — произнес у них за спиной Грегор. Они повернулись и увидели, что он направляется к ним. — Похоже, Алекс решил, что я мешаю. Ане придется самой себя защищать. Марианна была рада, что появление Грегора рассеяло колдовское очарование. Отведя взгляд, она быстро проговорила:

— Мне надо пойти к себе в палатку и смыть с себя всю дорожную пыль. Потом я вернусь за Алексом.

— Сначала отдохни немного, — посоветовал ей Джордан. — Никакой спешки нет. Ты ехала верхом целый день.

— Я не могу отдыхать. Передайте Алексу, что я скоро вернусь.

А не все ли ему равно, вернется она или нет, печально подумала Марианна, удаляясь от палатки воран, Джордан уверяет ее, что она не потеряла брата, но в эту минуту она испытывала острое чувство потери. Глупо, конечно, так себя жалеть. Алекс цел и невредим, и Джордан тоже. Час назад она сказала бы, что ей больше ничего от жизни не нужно. Но, похоже, как только исчезает опасность, вновь просыпаются желания — и она вновь стремится к тому, чего не может иметь.

Но почему она решила, что все так плохо? Да, Джордан ей недоступен, но у нее есть Алекс: он ее любит, она нужна ему. Просто надо будет напомнить обо всем, что их связывает.

Войдя в палатку, она сразу же сняла жакет и амазонку и омыла прохладной водой лицо и шею. Ей всегда нравилось прикосновение прохладной воды к коже. На одном из витражей, которые приехали с ней сюда на повозке, был изображен водопад, сбегающий по поросшим мхом камням. Ей захотелось вернуть чувство наслаждения, которое она испытала, когда создавала бледно-голубые фрагменты стекла с изображением потока.

Витражи.

Марианна сразу же пожалела, что вспомнила о них. Небров знает о Завкове, а это означает, что теперь Марианне уже нельзя просто хранить молчание о Джадаларе и туннеле. Ей необходимо что-то предпринять, если она собирается сдержать данное матери слово и выполнить долг, к которому ее готовили с самого детства.

И «если» тут неуместно, нетерпеливо напомнила она себе.

Обещание необходимо исполнить. Теперь, когда Алекс в безопасности, у нее нет отговорок. Конечно, ее поступок окончательно разлучит ее с Джорданом, но, наверное, это будет к лучшему. Теперь, когда она поняла, как сильно его любит, она превратилась в изголодавшегося ребенка и хватается за каждое мгновение, проведенное рядом с ним, за каждое новое ощущение.

Та первая секунда, когда она увидела Джордана у палатки воран, была настоящей пыткой: ей бесконечно трудно было сдержать себя и постараться не выдать своего волнения. Больше всего на свете ей хотелось броситься к нему, обнять и уже не выпускать из объятий. И он откликнулся бы на ее зов, она уверена. Но на этом пути ее ждет опасность. Стоит еще хоть раз поддаться его очарованию, и она уже не найдет в себе сил уйти. Нет, ей нужно порвать с ним, чтобы не поддаться соблазну стать снова тем безвольным существом, которым она была в Дэлвинде.

Но сейчас она слишком измучена, чтобы принимать решение. Надо хоть немного отдохнуть.

Спустя еще минуту она уже свернулась на своем матрасе и закрыла глаза. Темнота была желанна, темнота была ее защитой, темнота приносила забытье. Марианна всегда любила свет, но сейчас он был бы для нее невыносим.

Она отдохнет час, а потом пойдет и заберет Алекса из палатки воран

Всего час…

— Черт подери, она отрицает, что Алекс от нее отвернулся. — Джордан сжал кулаки в бессильном гневе.