Рини понадобилась не такая уж большая помощь, чтобы подняться в свою комнату. Она шла медленно, осторожно ступая, а в спальне направилась прямо к кровати и легла поверх стеганого одеяла. Белла спросила:

— Ты не хочешь снять с себя одежду, девочка? — А когда не получила ответа, ласково добавила: — Ну ладно, хорошо. Хорошо. Я только сниму с тебя туфли и укрою тебя, и ты, может бьггь, уснешь, а к утру почувствуешь себя лучше.

Она зажгла ночник, потом выключила настольную лампу и тихо спустилась вниз.

Там все еще находились мужчины, и Джон сказал:

— У того доктора очень странная фамилия. Я никогда раньше не слышал такой. А в этом доме никто и никогда не произносил эту фамилию, ведь так?

Он смотрел на Беллу, которая, устало опустившись в кресло, ответила:

— Но он врач, и ему где-то около тридцати. А она живет у меня… ну, как давно? Пожалуй, целых двадцать семь лет. И я не знаю, как долго она до этого бродяжничала.

А Уилли спросил:

— А на ее одежде не было никаких опознавательных меток, Белла? На белье и остальных вещах?

— Нет. Все ужасно истрепалось, если учесть, сколько времени она это все носит, вроде этого ее пальто, а ведь оно очень высокого качества. Ее нижнее белье из шелка. У нее была маленькая сумочка, которую она прикрепляла к своим панталонам.

Она подумала об этой маленькой сумочке. Она заглянула в сумочку еще тогда, когда приходил доктор и ввел Рини лекарство, от которого та отключилась. И все, что в ней было, — это не очень дорогое украшение, похожее на ошейник для собаки: цепочка, а на ее конце прикреплены три красных шарика. Оно выглядело как вещь, которую можно купить на рынке. Там также была плоская коробочка. Она не поняла, золотая эта коробочка или латунная. И как ни старалась, она не смогла открыть эту коробочку. Она осмотрела ее со всех сторон, пыталась нажимать в разных местах, предположив, что внутри есть пружина. Она даже просунула ноготь в щель между двумя металлическими частями, но ничего не добилась. Она не рискнула использовать нож, так как боялась, что коробочка может потом не закрыться, а девочка расстроится, если узнает, что Белла копалась в ее вещах. Она снова положила все в сумочку.

— Уже много лет у нее не было приступов, ведь так, Белла? — спросил Уилли.

— О да, а еще больше времени она не выходила из дому.

Был еще один случай, напугавший Беллу. Это случилось на следующий день после того, как она сказала Рини:

— Ты знаешь, девочка, как долго мы живем здесь вместе? Почти семнадцать лет.

На следующее утро Рини исчезла вместе со своим темным пальто, странной шляпкой и всем остальным. Белла снова чуть не сошла с ума. И снова именно Карл предупредил ее, что Рини возвращается. Она отсутствовала чуть меньше часа. Белла спросила у него, заходила ли Рини в ломбард. Он ответил, что не знает. Он только виден, как она повернула за угол, а шла по направлению к той улице, где находился ломбард. Теперь она припоминала, что это событие показалось ей довольно странным. Тогда же ей снова пришлось пригласить доктора, потому что легкие Рини опять были в плохом состоянии. Воспользовавшись моментом, Белла заглянула в сумочку и увидела, что там не было той дешево выглядевшей цепочки. Не было там и коробочки, которую она когда-то не смогла открыть. Но вместо этого там лежал аккуратно свернутый листок упаковочной бумаги. Когда она развернула его, то увидела четыре квитанции из ломбарда и выцветшую фотографию на кусочке картона. Она тогда так и не смогла рассмотреть, кто там был изображен. Это могла быть фотография маленького мальчика, а возможно, и кого-то другого. Создавалось впечатление, что ее оторвали от открытки с какой- то картинкой, но годы стерли краски, а также она явно когда-то попала в воду и поэтому выглядела грязной. Но больше в сумочке ничего не было, все ее содержимое было завернуто в листок упаковочной бумаги. Белла долго раздумывала над этим. Возможно, Рини снова ходила в ломбард и заложила оставшиеся вещи. Наверное, они представляли какую-то ценность, иначе их бы не приняли. Но в этот раз она не принесла с собой никаких денег. Совсем ничего. Тогда зачем она это заложила? Белла вспомнила, как Рини тогда сняла шляпку и сменила обувь, потом закатала рукава пальто, прошла в кухню и продолжила свою работу, будто ничего не случилось. Она просто загадка, эта девочка. Она стала светом в жизни Беллы, но одновременно и большой заботой. И вот теперь она снова сходит с ума после упоминания фамилии Бейндор. Почему эта фамилия так подействовала на нее? О Боже, ей нужно повнимательней следить за Рини, а то вдруг той вздумается снова уйти из дома. Она, возможно, попытается найти кого-то. Хотела бы она, чтобы Джо был дома. Но он пошел купить себе пару башмаков.


Айрин пыталась связать кого-нибудь с этой фамилией — Бейндор. Бейндор. Может, это была ее собственная фамилия? Да, да. Это наверняка ее фамилия. Это была ее фамилия. Она была миссис Бейндор. И у нее был ребенок. О да, был ребенок.

Она перевернулась на постели, схватила подушку, прижала ее к себе и начала раскачиваться, повторяя:

— Ребенок, ребенок, день рождения… Ричард.

Казалось, это имя заполнило всю комнату, заполнило весь мир. Ричард. Отзвук был подобен звону колоколов. Дюжин и дюжин церковных колоколов. Он превратился в назойливый шум. Она уронила подушку и подняла руки к голове, закрыв уши. Ричард, ее ребенок. Ему было четыре года. Да. Она знает, что ему было четыре года. Где он?

На нее нахлынули разнообразные чувства, и она слышала какой-то голос, говоривший: «Все хорошо, дорогой. Все хорошо. Мы уезжаем далеко, далеко-далеко, на корабле. Никто не должен знать». Он может убить ее. Он убьет ее. Кто? Кто может убить ее? Она заглядывала во мрак… во мрак своего разума, где постепенно начало появляться лицо, большое лицо, ужасное лицо. Потом оно вдруг уставилось на нее сверху вниз, и она закричала, отпугивая его. Затем ее тело напряглось, и она услышала свой крик:

— Нет! Нет! Я не буду! Я не буду!

Все ее тело испытывало боль, от макушки до пальцев ног, и она застыла. Так продолжалось до тех пор, пока большие руки не оказались на ее животе и на ее спине, тряся ее вверх-вниз, вверх и вниз, а голос выкрикивал всего одно слово:

— Отвечай! Отвечай!

Затем ее тело было поднято, и его начали кидать туда-сюда.

— Только не это! Пожалуйста!

Она почувствовала, как чьи-то руки обнимают ее, и совершенно другой голос произнес:

— Ну же, девочка. Ну же, девочка. Тебе приснился сон. Проснись. Это кошмарный сон.

Айрин прислонилась к чьему-то телу, потом прижалась к нему. Ее собственное тело сотрясалось, и эта тряска передавалась другому телу. Но она еще сильнее ухватилась за него, потому что знала, оно — спасение.

— Все хорошо. Ты только посмотри, в каком виде постель! А твои легкие! Нужно снова позвать врача. Ну же! Разреши мне снять с тебя пальто.

— Нет, нет! — Айрин издала горлом хриплые звуки.

Она никогда не должна снимать свое пальто. Он никогда не должен добраться до ее тела. Ни один мужчина не должен добраться до ее тела, никогда, никогда, никогда. Тимоти.

Тимоти. Кто такой Тимоти? Она открыла глаза и прошептала:

— Ох, Белла!

— Да, милая, это я. Ты в полной безопасности. А теперь будь хорошей девочкой и разреши мне снять с тебя пальто. Только пальто, больше ничего. И я принесу тебе горячее питье и дам тебе одну из твоих таблеток от кашля… Вот умница. Я повешу его.

Белла взяла жутко изношенное пальто и повесила его в шкаф, сокрушенно покачивая головой. И все это происходит из-за того, что она произнесла фамилию того доктора. После этого с ней что-то произошло. Эта фамилия подействовала на разум Рини — другую часть ее разума, — и она что-то вспомнила. Ох, Белла надеялась, что этим все и кончится.

Она устроила Рини поудобнее и укрыла ее, приговаривая:

— Полежи спокойно, я скоро вернусь.

Рини лежала спокойно и мысленно повторяла: «Белла. Белла». Она любила Беллу. А было еще имя, которое всплыло в ее памяти. Тимоти. Кто этот Тимоти? Постепенно звучание этого имени, как ни странно, успокоило ее. Некоторое время она чувствовала внутри себя тепло, которое действовало на нее, взбудораженную беспокойными мыслями, как бальзам.

«Я вспомню, — сказала она себе. — О да, я вспомню, ведь его не было в этом кошмаре. Нет, тот мужчина, тот ужасный-ужасный мужчина…» Она не хотела, чтобы он возвращался, особенно в ее мысли. Ох, как она не хотела снова видеть того мужчину! Он был жестокий, ужасный. О, она ненавидела его. Почему? Кто это был? Тот, кто нанес ей удар по голове, который вверг ее во мрак, в другой мир, в другую жизнь? А ее ребенок исчез. Да, ее ребенок исчез. Но теперь он вернулся. Белла. Белла вернула его. Бейндор. Бейндор. Это была ее фамилия. Это была фамилия ее ребенка. Но он не ребенок, он уже не ребенок. Белла сказала, что он доктор. Как давно это было — она держала на руках и укачивала этого ребенка? Недели, месяцы, годы, вечность. Ей в голову приходили мысли, которых до этого там не было.

— У тебя все еще болит голова, милая? Убери от нее руки. Попей какао и прими эту таблетку. Она облегчит твое состояние. Но тебе нужно снова показаться врачу. Теперь ложись и поспи. Утром все будет по-другому. Не волнуйся. Твое пальто в шкафу.

Она лежала тихо. Дверь закрылась. Ночник мягко освещал комнату, а ее пальто висело в шкафу. Ее защита была в шкафу. Она не могла жить без этого пальто. До нее доберутся, если она не будет прятаться в нем. Мужчина с цепкими руками. Его руки хватали ее по всему телу. Ой, чего только не делали его руки! Чьи руки? Руки того человека с ужасным лицом. Руки того ужасного лица. Она устала. Белла сказала, что утром все будет хорошо. Утром ее мысли будут намного стройнее. Она знала, что так будет.


Она проснулась на рассвете. Ей казалось, что время сна она провела в другой жизни, которая когда-то, возможно, была ее жизнью. Она поднялась и подошла к умывальнику. Налив в раковину ледяной воды, она вымыла лицо и руки. Она надела свое бархатное платье, затем пальто и то, что осталось от ее шляпки, затолкав пучок седеющих волос в сетку на затылке. Удивительным было то, что эта сетка осталась практически единственной хорошо сохранившейся частью головного убора. Затем она взяла с каминной полки копилку и, перевернув ее, начала поворачивать донышко, пока не образовалась щель, из которой прямо ей на колени посыпались монеты достоинством в полкроны. Она положила их во внутренний карман пальто, а потом вернула копилку на маленькую каминную полку.

Она спустилась по лестнице тихо, как кошка, и вышла через парадную дверь, но как только вдохнула холодный утренний воздух, начала кашлять. Плотно закрыв рукой рот, она быстро пошла по улице навстречу разгорающемуся дню…

Она не знала, сколько времени добиралась до госпиталя. Она дважды сбивалась с дороги. Один раз она остановилась и, открыв рот, заставила себя заговорить с какой-то женщиной:

— Лондонский королевский госпиталь.

И женщина, с удивлением рассматривавшая странное существо, показала:

— Вон туда, вдоль главной дороги. Потом по двум улицам… нет, трем. Вам там кто-нибудь укажет путь, а пока держитесь главной дороги.

Айрин благодарно кивнула и пошла дальше.

Когда она дошла до госпиталя, она не удивилась и не испугалась, увидев суетившихся вокруг людей. Ей казалось, что она бывала здесь раньше. Но пару раз ее отталкивали в сторону, и она подпрыгивала при звуке сирены «скорой помощи» или гудка машины. А потом привратник, помогавший кому-то сесть в машину, захлопнул дверцу и, отступив, почти упал на нее.

Он произнес:

— Извините, мисс, — и хотел еще что-то сказать, но замолчал и внимательно посмотрел на нее.

Она отчаянно кашляла, и он очень вежливо спросил:

— Вы ищите амбулаторное отделение?

Она не ответила, но он сказал:

— Хорошо, идемте со мной.

Он привел ее к двери, завел в приемную и сказал кому-то в регистратуре:

— Она запуталась тут. Думаю, что она ищет амбулаторное отделение. Она так сильно кашляет, будто лает.

Совершенно измученная Айрин оперлась руками о конторку и едва выдавила:

— Доктор Бейндор.

За конторкой две девушки отвечали на телефонные звонки, которые, казалось, раздавались беспрерывно. Регистраторша переспросила:

— Доктор Бейндор? — Потом сказала: — Вам же нужно в амбулаторное отделение.

Айрин покачала головой и повторила:

— Доктор Бейндор.

Девушка с удивлением смотрела на нелепо одетую особу: это явно была какая-то бродяжка, но она хотела видеть доктора Бейндора.

Регистраторша нажала на кнопку, расположенную на боковой части конторки, и сказала подошедшей к ней женщине: