— Кофе будешь? — поинтересовался благоверный, нежно и чувственно погладив мое бедро.

— Со сливками, — я прильнула к нему и улыбнулась, чтобы в следующее мгновение наградить поцелуем и отправить за добычей.

Во взгляде Евы, все так же сидящей напротив, появилась искорка неподдельной женской зависти. Хотя, точно знаю, что в жизни вокруг нее постоянно витает множество мужчин в попытке привлечь внимание. Вот один из ассистентов давно подал ей бутылку слабо-газированной минералки, второй поправил микрофон, стараясь не касаться пышной груди, девушка гримерша взбила ее светлые локоны и после этого подошла ко мне. Нанеся пудру на мое лицо и быстро ее растушевав, она оставила нас с ведущей тет-а-тет.

— Так в первый официальный день работы вы так же получили увечья? — Поинтересовалась она, мельком взглянув в свои записи.

— Да, огромную шишку на лбу. Поиграла с его младшим братом в снежки.

— Богдан Петрович, обвинил сына в нанесении вам телесных повреждений?

— Он не догадался. Моя челка все скрыла, и я настаивала, на том, чтобы скорую не вызывали. Сергей согласился. — Я протяжно вздохнула, раскрывая его секрет. — И пригласил на обед семейного врача, исключительно чтобы познакомить со мной.

— Как прошло знакомство?

Леша подошел к нам и аккуратно передал мне чашку с кофе: — В процессе детального осмотра. — Улыбнулся он, отвечая на вопрос ведущей. — Наша Анна Степановна с ней не скромничала, и отбиться не дала.

— Судя по ее манерам и словесным оборотам, женщина привыкла работать с мужчинами, причем со спортсменами. Там было трудно не подчиниться. Но! Я зареклась ее поддержкой в восстановлении Богдана Петровича. И она похвалила выбранного мной ЛФК тренера.

— С того памятного вечера Оля с удвоенными силами взялись за отца.

— А он с удвоенными силами начал сопротивляться. — Моя жалоба осталось незамеченной, Ева все свое внимание и обаяние переключила на Лешу. Вернемся домой я ему устрою встряску… Это же надо, знает, что меня бесит его флирт, и все равно позволяет себе эту наглость!

— В общем, — подвел черту муж, медленно садясь рядом, — она одновременно восстанавливала одну крепость и отбивалась от нападений другой.

— На самом деле, у нас все было тихо. Сергей больше не пытался мне указывать, как общаться с Главой семьи.

— Возможно, опасался, что история с вашим ушибом всплывет. — Предположила молодая женщина.

— Возможно. К той ситуации подошла бы фраза «все просто и лишь местами сложно».

— Лишь местами? — недоверчиво переспросил мой самый верный. — Да?

Ловлю в его взгляде искорки смеха и совершенно не могу понять, к чему он клонит. Поэтому уверенная в своей правоте, повторяю: — Да.

— Даааа, все было просто. — Муж мягко ущипнул меня за бок, затем ласково погладил. — И за тобой ухаживал мой брат.

— Был бы ты на моем месте, ты бы понял зыбкость той ситуации!

— Не призывай меня к смене пола, — легко ушел он от упрека. — Сережа все равно не в моем вкусе.

— А это не важно. — Я улыбнулась, подняв к нему лицо. — Главное, чтобы ты был в его вкусе. Вот тогда бы ты предельно быстро понял зыбкость той далекой ситуации.

— Действительно сложно… — произнесла ошеломленная нашей перебранкой Ева.

* * *

О том, что он пытается ухаживать и методично подбивает клинья, я поняла с огромным опозданием. Наверное, потому что была занята своим призрачным героем и витком проблем в его молодой семье. Первый звонок от Леши прозвенел в феврале 14 числа. Богдана Петровича на вечерней процедуре я уже размяла, и ЛФК тренер Лена давно приступила к своим обязанностям. Наблюдая за тем как, она проводит сеанс, я по привычке делала пометки в тетради и задавала возникающие вопросы по ходу дела.

И вдруг нас прервала Людмила:

— Оля, ваш телефон наверху разрывается.

— Мой? — удивляться было чему, маме я уже звонила, Димке и Люсе ответила по почте, звонить более было не кому, потому что все вопросы в группе мы решили еще днем. В общем, с нескрываемым удивлением я поднялась к себе и ответила.

— Алло?

— Ольчик?

Я судорожно сжала телефонную трубку и опустилась на кровать. Леша… Это был не забытый мною Леша, красивый, женатый, не мой. В молчании я открывала и закрывала рот, как рыбка, выброшенная на песчаный берег. Смешно и очень больно.

— Ольчик, ты здесь? Или я ошибся номером?

— П-привет, — выдавила я с трудом, — как поживаешь?

— Хреново. Ольчик, очень хреново… — он был пьян, поэтому тянул последние гласные и протяжно вздыхал.

Вдох, еще один, вдох и еще один. Я дала себе время и проморгавшись от проступивших слез, севшим голосом спросила: — Лешь, что случилось?

Он рассказывал коротко, иногда повторяя, какой он идиот и как он любит Наташеньку. Слушая его, я согласилась со всеми вариациями первого высказывания и горько усмехалась всем, что вторили второму. Он ее любит — спорное выражение.

Разве можно было любя ее: говорить то, что было им сказано, вести себя, так как вел себя он и упрекать. Упрекать от случая к случаю как прямо, так и косвенно. Он не любил ее, хвастал, что красивая девушка в него втюрилась, но совсем этого не ценил.

И странное дело, во мне будто бы вспорхнул солнечный мотылек, а вслед за ним и дымка осознания, если он таков с ней, то каким он будет по отношению ко мне?

— Ольчик, ты слышишь меня?

— Слышу…

— Я через три дня буду во Львове, — выдохнул он, потихоньку приходя в себя. А я молчу, потому что этот факт и радостен и горек. Кто я? Друг, девушка или платок для скупых мужских слезок, который намочив можно отложить до следующей поры?

— Ольчик, встретишься со мной?

Я зажмурилась, и лишь почувствовав внутреннее согласие, тихо ответила: — Да.

— Спасибо, малыш.

— Звякнешь, — повесила трубку и отвернулась к окну.

Он вернется в мою жизнь всего на пару дней и это радостно-больно.

17 февраля — день его приезда, я провела тихо, очень спокойно, отстраненно наблюдая за происходящим в доме Богдана Петровича. Просто чтобы занять себя предложила Людмиле Васильевне сделать медовый антицеллюлитный массаж. Она согласилась. Разогрела баночками до покраснения, частично размяла и начала нанесение меда методом налипания с рук на так называемые проблемные зоны. Облепила, довела мед до кондиции — когда он собирается в капельки на коже, и обернула, проделав все операции по задней поверхности бедер и спины, предложила ей перевернуться. А в это время тихо прошмыгнула на кухню, чтобы не стеснять ее и заодно поменять воду для рук.

В качестве повара там весь вечер крутился Сережа. Насвистывая, он готовил что-то воздушное и ореховое с кусочками шоколада. Спешно отмываю руки и набираю теплую воду в миску потому, что видела последствия его последнего эксперимента. Дело было 14 февраля, я с девчонками из группы обсудив, как будем поздравлять парней на 23 число, прошлась с ними по городу в поисках подарков. И завернули в сторону парка имени Ивана Франко. Сегодня здесь медленно прогуливались парочки, и в большинстве из них девушки в руках несли тюльпаны, коробочки с конфетами или плюшевых мишек. И среди них я увидела младшего Краснощека в сопровождении обаятельной брюнетки в белой куртке.

К сожалению, эта пара ссорилась, я потянула девчонок на выход, как только назревающий скандал начал набирать обороты, я парочка оказалась в опасной близости от нас. До этого он весь вечер что-то готовил, выкладывал в совсем крошечные формочки и даже украшал. Наутро в столовой осталась пара неудачных пирожных с шоколадным кремом, они были восхитительны. И я честно не могла поверить, что это чудо его рук дело. Не вязалась сладкая нежность с его взрывоопасным характером никак. А он и приготовил и украсил и упаковал и теперь вручил девушке. А она…

— Я худею! На диете! S! Ты знал… Какого покупать дрянь сладкую! Посмотри, на эту гадость…

Ответы парня мы не слышали, потому что его основательно заглушала девица.

— Какая-то падла всадила в него массу килокалорий! — заявила, даже не представляя кого падлой назвала.

Далее последовал еще один тихий ответ, советующий не орать и не устраивать скандала: можешь не есть, но хотя бы попробуй.

— Я не буду есть… — отмахнулась она от преподнесенной сладости, — и пробовать тоже не буду!

Ею сказано было многое и достаточно обидное. Сергей вспыхнул, не успел предупредить, что готовил сладкую гадость сам два часа и упаковал для нее самое красивое. Не успел сказать, что все ее выпады очень глубоко ранят. Он это ей показал наглядно — одним легким движением руки, размазал пироженку по лицу вопящей истерички.

Она замерла, раскрыв рот от удивления. И ее руки сжатые в кулаки, зависли в воздухе, в то время как шоколадный крем поплыл по лицу вниз.

— Не хочешь, не надо. — Отчеканил бледный парень с пунцовыми пятнами на щеках, — а выкидывать, лично мне жаль.

И пошел размашистым шагом на выход из парка.

Происшествию всего три дня, и с тех пор я его почти не видела, а тут вдруг столкнулись и он опять очень увлеченно готовит. Пока есть возможность улизнуть и не столкнуться с гневом мастера, хватаю миску, в которой воды мало, но если постараться хватит. Быстро выхожу, как вдруг…

— Ты куда?

— А ну… я у меня там Людмила в меду лежит…

— И что? Лежит и портится? Мед нашу даму не испортит, придаст пикантности. — Подмигнул. — Соус попробуешь?

— У меня руки… заняты. А потом, если на ней застынет, то не отмоешь. И я не могу надолго отходить, так что… — лгу, глаз не поднимая, и самой уже стыдно.

— Оль, так попробуй. — И подсунул ложечку под самый нос, чтобы не отвертелась.

— А если не понравится?

— Для этого нужно попробовать, — резонно заметил он.

— А если откажусь, выльешь на меня?

Замер, глядя с удивлением: — Нет.

С опозданием вспомнила, как мать для отца готовила его любимое блюдо — утку с яблоками и расстраивалась, если есть не хотел, или не хвалил. А похвалить было за что. Сама я за поварешку не взялась, и не разделяла отчаяния мамы, которая великолепно готовит и постоянно ждет подтверждения своего мастерства. Но вот вспомнила, что ей было до слез обидно, если отказывают, и решилась пойти на попятный.

— А, ну… Дай мне минуту, сейчас Людмилу Васильевну удобнее устрою и прибегу пробовать. Хорошо?

— Да.

В комнате, где я расположила повара семьи, было достаточно тепло, она уже перевернулась и я, оправив полотенца на теле клиентки, предложила немного полежать и отдышаться.

— Через минуту мы продолжим. Зеленого чаю не хотите?

— Не уверена, что наш маэстро позволит сейчас крутиться на кухне. — Заметила она с улыбкой.

— А мы его попросим.

— Не нужно, я действительно чая не хочу. — Людмила Васильевна улыбнулась. — А вот от его выпечки не откажусь. Но лучше подожду обеда.

— Скажите, а Сергей часто готовит?

— Нет. Это он в последнюю неделю зачастил, побив все рекорды.

— А пробовать предлагает? — зашла я с другой стороны, чтобы понять всю опасность ситуации.

— Он не позволяет пробовать. Оценить блюда можно лишь, когда стол накрыт, и он сам их нарежет, размешает или подожжет. — Женщина оторвала голову от поверхности массажного стола и с удивлением на меня посмотрела. — Вас только что удостоили королевской чести — дегустатора?

— Знаете, после ваших слов готова биться об заклад, это честь подопытного кролика — выживет или не выживет, покроется пятнами или не покроется…

— Анафилактического шока не будет. — Она доброжелательно похлопала меня по руке. — Бегите, маэстро ждет.

Выхожу с мыслями: Ему больше подходит кок, и он меня своей пробой точно кокнет. Или по стеночке размажет, если ему мое мнение не понравится. А может тогда лучше молчать? Угу, а кому нужен безмолвный дегустатор? Правильный ответ никому, буду нахваливать. Решила я, войдя на кухню.

— У меня от силы минуты две, уложимся?

— Я предложил попробовать, а не поесть, — ухмыльнулся он и протянул мне ложечку, попутно указав на кастрюльку с желтым соусом. — Шафрановый.

— Что за кухня?

— Французская, пробуй не томи.

Запах был восхитительным и очень аппетитным, таким, что живот чуть не начал урчать в ожидании ужина, а вкус еще лучше, тут же захотелось есть.

— Как тебе?

Смакуя, потянула время, прежде чем признаться: — Класс! А к чему он?

— К мясу.