Патриция Поттер - Молния

— Как случилось, что вы приехали в Нассау? — спросил он вместо этого.

— Я жила в Мэриленде. Многие из наших соседей были сторонниками северян. Жить там… становилось неудобным, и дядя Джереми пригласил меня побыть с ним несколько месяцев. Так казалось… лучше всего.

Его синие глаза, эти удивительные темно-синие глаза несколько мгновений испытующе смотрели на нее.

— Должно быть нелегко было оставить все, что вы знали, оставить свой дом.

В голосе его чувствовалось глубокое понимание, и это показалось ей странным для человека, который сделал море своим домом.

— Да, — ответила она просто. — А ваш дом?

На лицо его набежала тень.

— В настоящий момент у меня нет дома.

— За исключением вашего корабля?

— За исключением моего корабля, — подтвердил он.

— А семья?

— У меня нет семьи.

— За исключением Сократа?

— За исключением Сократа, — вновь подтвердил он, слегка улыбнувшись. — Но я не думаю, что он воспринимает наши отношения таким образом.

— Думаю, что он именно так и считает, — сказала она мягче, чем собиралась. Она поняла, что они смотрят друг на друга, словно в трансе. Натянутость между ними росла, волнение сделало их лица напряженными, глаза их смотрели настороженно, словно происходило нечто необычайное, нечто нежелательное.

— Семейное сходство?

Адриан неожиданно усмехнулся, и она поняла, что он пытается нарушить это странное ощущение остановившегося времени, которое снизошло на них обоих. Она окинула его взглядом. Он был одет в светло-синий сюртук, безупречно сидевший на широких плечах, и темно-синие брюки, облегавшие длинные, хорошей формы ноги. Его роскошные, с красноватым отливом, волосы цвета спелого каштана были густыми. Они слегка вились надо лбом и на шее, подчеркивая его сильные правильные черты. Лоб его был широким, и прочертившие его черные брови от природы изгибались таким образом, что придавали его лицу удивленное выражение. Высокие скулы, широкий рот, квадратная челюсть. Несмотря на ушибы и синяк под глазом, это было красивое лицо. Если бы она ничего не знала об отрицательных чертах его обладателя, она могла бы подумать, что это замечательное лицо. Но она знала. Невысказанные слова взывали к ее долгу. Он был приспособленцем, искателем приключений. Но когда он улыбался… Господи Всевышний, она забывала обо всем!

— Теперь, когда вы об этом упомянули, можно сказать, что есть небольшое сходство, — сказала она, забыв обо всем, кроме почти магнетического очарования этой улыбки.

— Я думаю, что Сократ не согласится с этим наблюдением, — сказал он, и в глазах его заплясали огоньки, вызвавшие у нее невольную улыбку.

Казалось, Сократ понимал, что находился в центре внимания, он вывернулся из рук Лорен. Усевшись на пол на корточках, он хлопал в ладоши.

Лорен посмотрела на ухмыляющегося Сократа, потом на Адриана.

— Ну, я думаю, он доволен.

— Он рад вам и вашему вниманию, — поправил Адриан. Ужимки Сократа сняли напряжение, и Лорен улыбнулась.

— Как давно он у вас?

— Почти два года.

— А где вы его нашли?

— В одном из портов в Испании.

Лорен посмотрела на обезьяну, которая в этот момент казалась совершенно довольной жизнью. Ей нужно было куда-то смотреть, чтобы не видеть этих внимательных глаз, этой обольстительной улыбки.

— Как…

Их прервал Джереми, который объявил, что обед готов, и предложил им пройти в маленькую столовую, где стол сверкал серебром и красивой хрустальной посудой.

Адриан предложил ей руку почти с королевской церемонностью, и Лорен поняла, что он привык вращаться при дворе, среди знати. Это на мгновение испугало ее, но когда ее коснулась его рука, она почувствовала, как между ними пробежала искра. Пожатие его было твердым, даже властным, и по тому, как крепко он сжал ее руку, она ощутила, что он также обеспокоен их взаимным влечением, которое просто убивало ее.

Обед был очень хорош. Джереми поддерживал светский разговор о политике и литературе, и Лорен была поражена глубиной и широтой познаний Адриана Кэбота.

Разговор неизбежно коснулся войны. Когда Мэри стала снова наполнять рюмки вином, Джереми откинулся назад и посмотрел на Адриана.

— Как по-вашему, долго ли продлится блокада?

— Пока у меня есть «Призрак» и Джонни, — не задумываясь, ответил Адриан. Он обернулся к Лорен. — Джонни — это мой лоцман, и он знает все бухты, все речки, все перекаты и все затонувшие корабли в чарльстонской гавани.

— Значит, блокада не эффективна? — спросила она. Тон Адриана стал серьезным.

— Нет, это не так. На прошлой неделе пропал один корабль, а тремя неделями раньше другой; и все дело идет к тому, что Чарльстон будет закрыт. Северяне пытаются взять остров Морриса, и если они его возьмут…

— Тогда вы прекратите свои рейсы? — Лорен старалась, чтобы в голосе се не прозвучала надежда. Адриан отрицательно покачал головой.

— Я стану ходить в Уилмингтон. Его побережье конфедераты защищают очень хорошо. Как только мы оказываемся в пределах досягаемости их пушек, мы в безопасности.

— Но разве тогда не станет больше кораблей северян?

— Да, станет, — ответил он. — Но они не могут покрыть каждый дюйм моря, и в тумане или темной ночью мы можем проскочить.

— Но откуда вы знаете, что будет туман?

Адриан усмехнулся.

— Мы много молимся.

Лорен хотела возразить, но придержала язык. Словно зная, что у нее на уме, Джереми задал другой вопрос.

— Вам исключительно везет, капитан. Сколько рейсов вы сделали?

— Немногим больше двадцати, — ответил он, — но мне не нравится говорить об удаче.

— Это значило бы испытывать судьбу? — спросила Лорен.

— Что-то вроде этого.

— Вы суеверны, капитан?

Казалось, будто в комнате кроме них никого не было. Они не отрываясь смотрели друг на друга. Она произносила слова, словно слегка задыхаясь, а он — несколько удивленно, словно пытаясь понять, что за странная, почти волшебная аура окружала их.

— Все моряки суеверны, мисс Брэдли.

— Даже те из них, которые являются английскими лордами?

— Я не могу отвечать за английских лордов. Я не так давно являюсь одним из них и, боюсь, у меня слишком мало общего с большинством из них.

— Но как один из них попал к нашим берегам?

— Не все у нас богаты, мисс Брэдли.

Голос его был резок, словно он желал сменить тему.

— Мы также должны зарабатывать на жизнь.

И тихо, но решительно, он сменил тему.

— Как вам нравится наш остров?

Очарование было нарушено. Она отвела взгляд.

— Он прекрасен. Никогда прежде я не видела подобной воды.

— И никто не видел, — тихо сказал он, потом со значением добавил, — хотя она столь же коварная, как пламя.

— Почему?

Взгляды их вновь встретились. Ни одна из знакомых ему женщин не задавала столько вопросов. Это одновременно и интриговало его, и льстило, поскольку опыт подсказывал ему, что большинство женщин предпочитают говорить о себе.

— Рифы, мели, затонувшие корабли.

— Затонувшие корабли?

Уголки его рта взметнулись вверх в загадочной улыбке.

— Вам действительно интересно, мисс Брэдли?

Его вопрос удивил ее.

— Почему это может быть мне неинтересно?

— Большинству женщин это неинтересно.

— А вы знакомы с большинством женщин?

В голосе ее вновь звучал вызов. Улыбка его стала шире.

— Большинство моих знакомых женщин, — аккуратно поправился он, в глазах его плясали огоньки.

— В таком случае у вас очень ограниченный круг знакомств, — чопорно сказала она, но на губах ее играла лукавая улыбка.

Это еще сильнее очаровало Адриана. Она очень прямая и очень честная. Ему нравились оба эти качества. Он понял, что они ему даже очень нравятся.

— Разве в Мэриленде не так? — спросил он.

— Вы имеете в виду, есть ли мозги у женщин в Мэриленде?

Улыбка ее стала еще более лукавой, словно ее радовала перспектива заманить его в ловушку.

Адриан взглянул на Джереми, который сочувственно смотрел на него.

— Я питаю самое глубочайшее уважение к женскому интеллекту, — сказал в конце концов Адриан, пытаясь поаккуратнее выбраться из ловушки.

— Просто…

Она с любопытством наклонила голову.

— Просто что?

— Просто интересы различны, — торжествующе сказал он.

— Мне очень интересно то, чем вы занимаетесь, — ответила она.

— А мне интересны вы, — парировал он, отчего она вспыхнула и стала еще более привлекательной.

Джереми прочистил горло и Адриан вспомнил, что они с Лорен не одни за столом.

Корина заинтригованно смотрела на них. Джереми же, казалось, это забавляло.

— Сигару? — спросил он, отодвигая стул.

Адриан откинулся назад, удивляясь тому, как быстро прошел вечер. Он взглянул на Сократа, которому дали миску с фруктами и который теперь спал, развалившись на стуле. Он необычайно хорошо вел себя в этот вечер, и это было большим облегчением для Адриана. Ему хотелось знать, не Лорен ли была тому виной.

Он никогда не думал, что Сократ может так быстро к кому-нибудь привязаться — с момента знакомства с Лорен маленький чертенок вел себя прекрасно.

Он наблюдал за тем, как Лорен тоже посмотрела на Сократа и лицо ее смягчилось. Характер ее был смесью странных качеств, она была полна противоречий. То прямая, то ранимая. Он вспомнил, как она подставила подножку одному из нападавших на нее мужчин. Тогда Лорен дрожала, как лист на ветру, и, казалось, была рада его прикосновениям, несмотря на явную настороженность во взгляде.

Он кивнул в знак согласия, отвечая на вопрос Джереми. Они удалятся в другую комнату, и у него будет время оценить впечатление, которое произвела на него мисс Брэдли. Лорен. Музыкальное имя. Он отодвинул стул.

— Возможно, завтра я мог бы показать вам Нассау, — сказал он ей.

Лорен посмотрела на Джереми и Корину. Джереми кивнул.

— Мне бы этого очень хотелось, — ответила она.

— Завтра в полдень? — его удивило собственное нетерпение.

Она кивнула, удивляясь тому, что от предвкушения встречи она разволновалась. От предвкушения и от предчувствий.

И от страха.

Маленький ялик скользил по воде. Лорен смотрела то на мужчину за рулем, то на невероятно прозрачную воду, переливавшуюся всевозможными оттенками синего и зеленого. И то и другое притягивало взгляд.

Она колебалась, прежде чем принять приглашение совершить прогулку под парусом вокруг острова, но Джереми и Корина убедили ее принять приглашение, уверяя, что на свете нет более искусного моряка, плавание с которым было бы менее опасным. Общество на острове было лояльным в отношении приличий, и здесь прогулка под парусом вызывала не больше неодобрения, чем поездка в карете в дневное время. Кроме того, она была в том возрасте, когда можно делать то, что хочешь.

Лорен знала о тайных мотивах Джереми, даже если о них не знала Корина. Оба они, Джереми и Лорен, делали именно то, что от них требовалось.

Но Лорен решила сейчас не думать об этом. Она решила насладиться этим прекрасным днем, этой чудесной водой, которая переливалась всеми оттенками от аквамарина и бирюзы до темного изумруда. Ей казалось, что она может протянуть руку и коснуться дна океана, хотя Адриан сказал, что глубина здесь достигает двадцати футов.

Теперь он был Адриан, так же как она была Лорен. С грустью и сожалением она слушала, как он произносит ее имя. Так или иначе, но он, казалось, стал ей другом. Но как это вообще могло быть? Как он мог быть ей чем-то иным, а не врагом?

Однако его прикосновения будили в ней новые ощущения, а сердце ее замирало каждый раз, когда она видела его веселую усмешку.

В этот день он оставил Сократа с Джонни. Он объяснил, что это единственный человек, который в состоянии выдержать общество животного. И со своей дьявольской улыбкой добавил, что сегодня ему не нужен спутник, который болтает без умолку.

Лорен, со своей стороны, предпочла бы, чтобы этот чертенок был с ними. Она готова была разделить обществе любого человека, чтобы только не оставаться наедине с тем, которого она будет вынуждена предать. Но сейчас она отказывалась думать об этом, она просто радовалась солнцу, бризу, чистой воде и этому удивительному человеку, который уверенно управлялся с парусом и рулем.

Было что-то необыкновенно привлекательное в том, как он стоял, как ловко он двигался меж парусов. Оказавшись в лодке, он с улыбкой извинился, скинул черные лаковые ботинки и остался босиком, счастливый, как мальчишка. На нем были удобные черные брюки и просторная рубашка с закатанными до локтя рукавами, открывавшими сильные загорелые руки. Ветер теребил густые каштановые волосы, горевшие на солнце красным золотом, когда он двигался, а двигался он с изрядной грацией и изяществом. Временами он бросал на нее взгляд, который говорил, что он наслаждается этим чудесным днем. Казалось, он ничем не походил на английского лорда или же, поправила она себя, на то, как по ее представлению, должен выглядеть лорд. За исключением, пожалуй, этого гордо поставленного подбородка и красивой, точной речи, которая всегда выделяла его среди других.