Наталья Патрацкая - Молочный вамп

– Вот наговорил! Теперь домой не пойду, у тебя останусь на даче, правда, я пообещал Астре погулять с ней и ее ребенком.

– Не лез бы ты к Астре, не ровен час, Икар явиться, худой, тощий и полный сюрпризов.

– Он в меня уже метал нож, да я надел свинцовую майку, нож отскочил.

– А я тебе, что говорю? Так зачем лезешь к его Астре? Муж у нее парень смекалистый, еще чего выдумает. Отдай мебель в магазин, и зачем купил квартиру в ее доме?

– Достали, опять уеду туда, откуда приехал.

– Я добрый, разрешаю, твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи, возьму бесплатно.

– Вот, действительно добрый дядя! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?

– Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Егора ходит по своему музею, мебель ищет, а ее нет?

– Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Егора? Своего единственного брата? Чушь, какая-то, а жутко становиться. Поставлю я мебель, для его души, но тогда получается, что на даче, будет жить приведение!

– Куда деваться? Дача выполнена под мини замок, а в замках приведения всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини замка, думал о музее!

– Уговорил, привезу своих зверей, взамен янтарной мебели, сниму свой грех перед душой брата Егора Сергеевича.

Мебель с вырезанными из дерева, зверями, неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для янтарного гарнитура, словно бы она там всегда стояла.

Нина, подаренную ей собачку Аскольдом Николаевичем, привезла ему на дачу.

Маленькая собачка обладала звонким лаем, чем очень надоела молодой хозяйке.

Собака лаяла в ответ любой собаке, чей лай доносился до квартиры, где она жила.

Она лаяла на любой хлопок лифта. Она лаяла ночью, если кто просыпался. Иногда лаяла просто так, иногда от возмущения, но всегда звонко и пронзительно. Собачка на даче немного боялась простора, и лаяла от страха, перед большим пространством.

Еще она полюбила скулить и лаять под дверями, где поставили мебель с вырезанными зверями. В остальное время собачка любила стоять рядом с человеком, принимающим пищу. Выпросить кусочек недозволенной пищи – это было ее любимое занятием. Есть собачий горох ей меньше всего хотелось…

Освободив себя от собаки, Нина проколола язык, подвесив на него украшение, чем вызвала натуральный гнев своей мамы Нинели. Мать от возмущения и ругательств заходилась в крике, она долго ругала и кричала на Нину, эти крики и слышал Григорий Сергеевич, подъехав к даче. Результатом прокола языка был домашний арест Нины до начала школьных занятий, мать запретила ей жить у отца Антона Ивановича, свобода закончилась дачным заточением, и Нина вынуждена была общаться с маленькой, лающей собакой. Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко, до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Аскольду Николаевичу, тот в шутку или всерьез, ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки.

Нина шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна без собачки зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась.

Она потеряла сознание. Собачка бродила по даче и скулила, она искала свою маленькую хозяйку, и первая обнаружила приоткрытую дверь в музей. Шустрый носик пролез в приоткрытую дверь, вскоре все здание огласилось звонким, счастливым даем собаки, нашедшей свою хозяйку. Острые зубки ухватили джинсы и стали дергать их из стороны в сторону, пытаясь заставить посмотреть на него девочку, но она молчала, тогда собака залаяла так оглушительно, что на ее зов прибежала Ирина Андреевна. Она увидела лежащую на стуле дочь, закричала в унисон собаке, взяла дочь на руки, откуда, только силы взялись, и вынесла ее из комнаты, но донесла, только до дивана в холле первого этажа.

На шум подошел Аскольд Николаевич.

– Ирина, что случилось с Ниной?

– Сознание потеряла и в себя не приходит!

– Она таблетки пила?

– Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой, я ее заставила вынуть украшение, язык мы продезинфицировали, у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!

– Врача вызвать?

– Да не хочется, хотя непонятно почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее, на стуле.

– А снотворные ты ей не давала?

– Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.

– Да спит она, проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.

– Спасибо, Аскольд, а я пойду, музей закрою, ключи от комнаты Нина так в руке и зажала.

Ирина вынула из руки дочери ключи и пошла в музейные комнаты, дверь была открыта настежь, она заглянула внутрь комнаты и свалилась на пол… Аскольд сидел рядом с девочкой и о Нинели не беспокоился. Собака дремала рядом с Ниной.

Антон Иванович, знал, что Нина находится на даче. Его неудержимо потянуло к Астре. Он пошел пешком к ее дому. У соседнего подъезда разгружали из машины новую мебель, а на скамейке детской площадке, с ручкой детской коляски в руках, сидела Анна Семеновна. Он сел рядом с ней.

– Привет Анна, кто это у вас мебель новую привез?

– Брат Егора Сергеевича, Григорий Сергеевич, отвез наш антиквариат на дачу, а сам купил новую мебель.

– Значит антикварная мебель со зверями на даче?

– А, что в этом удивительного?

– Ничего удивительного, мебель я сам делал, она без мистики, но в нее вделали пластины с вырезанными зверями. Эти деревянные пластины из тайги привез твой Икар, сделаны они мастерски, но в них есть нечто нетривиальное, присущее старой антикварной мебели, в них есть мистический дух, я сам на себе испытал, когда смотрел этот законченный комплект. Мужик я крепкий, но мне здорово повело голову!

Я теперь боюсь за своих женщин, мне тревожно стало. Анна, смотри на этого Григория, а я поехал на дачу. Тьфу, пока дождусь рейсового автобуса! Слушай, отвези меня на своей машине на дачу Аскольда!

– Антон Иванович, ты в лице изменился! Конечно, я отвезу тебя, держи коляску, сознание сам не потеряй, сейчас схожу за ключами и подъеду на машине.

Аскольд услышал гудки машины у ворот дачи, но никто ворота не открывал. Он сам встал, посмотрел на спящую девочку, и пошел к пульту управления у входа в здание, увидев лицо Анны Семеновны и Антона Ивановича в сером экране, открыл ворота. Они проехали на территорию дачи. Он вышел к ним навстречу:

– Чем, я обязан вашему приезду?

– Аскольд Николаевич, Антон Иванович о своих женщинах беспокоится! – ответила Анна Семеновна.

– И правильно, Нина потеряла сознание в музее и спит, а Ирина где-то затихла, даже вам ворота не открыла.

– Где они? – хрипло спросил Антон Иванович.

– Идемте со мной, – ответил Аскольд Николаевич и повел гостя за собой.

Нина спала на диване в холле, собачка открыла глаза, приглушенно гавкнула и вновь легла рядом с Ниной.

– А Ирина где?

– Она взяла у дочери ключи от музея, и больше, я ее не видел.

– Пошли в музей.

В дверях музея лежала Ирина.

Антон Иванович поднял ее на руки, как пушинку, и резко закрыл дверь в музей:

– Аскольд, не ходи туда, не знаю почему, но дверь эту не открывайте!

– А вдруг там кто есть?

– Думаю, нет. Вас много было на даче людей? Трое? Я всех видел. Твоего племянника видел полчаса назад, он новую мебель привез, Анна стоит внизу у фонтана с ребенком, больше здесь быть никого не должно. Ладно, куда Ирина нести?

– Неси в холл к Нине, там два дивана стоят, там флюиды хорошие.

– Флюиды – это важно.

Он положил ее на второй диван, посмотрел на ее лицо, лицо выражало остановившийся ужас, но она дышала, а вот лицо замерло в маске страха.

– Антон Иванович, что ж ты такую страшную мебель делаешь? – спросил в сердцах Аскольд Николаевич.

– Аскольд, я делаю нормальную мебель, без фокусов, но моей мебели делают прививки антиквариатом, и результат выходит за рамки моего понимания.

– Может нам закрыть дачу, да по домам разъехаться? Сентябрь скоро.

– Это хороший вариант, – ответил Антон Иванович, – но Нинели и Нине надо проснуться, и рассказать нам, что с ними в музее произошло.

– А если им вспоминать не захочется? Давай Анну Семеновну с ними оставим, а сами в музей пойдем, посмотрим, что там, – предложил Аскольд.

– Так, ты лучше ответь, у тебя на даче приведения есть? – спросил Антон Иванович.

– Ты, знаешь, мы об этом недавно говорили с Григорием Сергеевичем и пришли к выводу, что душа Егора Сергеевича вполне может быть приведением музея.

– Так, зачем мы туда пойдем? Пусть там Егор Сергеевич и обитает, он сам себе музей – мавзолей строил.

– Антон Иванович, мы продали янтарный комплект на юг, а в музее стоит комплект со зверями.

– Вон, оно что! Я об этом что-то знаю, но целиком мысль в голове не держал, этот ваш музейный обмен, он ведь мог душе Егора Сергеевича не понравиться! Его убил Икар, этих зверей привез Икар!

– Так, что, говоришь, Икар убил Егора? А говорили Егор Сергеевич самоубийца, сам спрыгнул с крыши, так мне и Григорий Сергеевич говорил, добавив, что он был лунатиком.

– Сорвалось с языка, я не знал, что вы этого не знали!

– Антон Иванович, а ты откуда это знал?

– Честно? Да я сам скинул Егора Сергеевича с крыши, но он уже был мертв, – сказал Антон Иванович и протянул, – ну, кто меня за язык тянет это говорить?

– С кем я рядом сижу?! – завопил Аскольд Николаевич.

– С кем? С мужем своей любовницы! Чем ты не доволен? У меня выхода не было.

Пришлось выручить Астру, к ней ворвался в квартиру Егор Сергеевич, а ее муж, Икар и запустил нож от ревности в его спину. Все мы тут одни миром мазаны.

– Да, лучше не копать, – протянул Аскольд другим тоном.

– Так и я о том же! В этом музее дух Егора Сергеевича бродит. Перебродит – станет тише, зайдем в музей, но не сегодня.

– Страх – то, какой! Нет, дамы проснуться – поедем домой!

– Я схожу за нашатырным спиртом, должен он быть в аптечке в машине, да все и уедем отсюда.

Вскоре все покинули дачу, Нина свою собачку себе забрала, домой.

Аскольд Николаевич, вернувшись в город, навестил директора антикварного магазина, он решил сказать ей о мистичности мебели, которую она продает.

Я спросила:

– Аскольд Николаевич, родной мой покупатель! Что ли мы с тобой не знакомы? Чем ты не доволен, скажи.

– А чего говорить, вся твоя мебель с мистическим уклоном получается.

– Так, за этот довесок надо бы цену поднимать, мебель настоящая, антикварная!

– Настоящая мебель, говоришь? А человек посмотрит и в обморок падает!

– Знаешь, что господин хороший, не нужна мебель, вези назад – куплю.

– Не могу, последний комплект со зверями облюбован духом Егора Сергеевича и не подпускает никого в комнату.

– Вот это да! Вот это дощечки из тайги!

– Чему радуетесь, не пойму?

– Уникальности изделия.

– Лучше бы обычную мебель продавали! – сказал Аскольд Николаевич и покинул офис.

Я задумалась, значит, получилась антикварная мебель, а младший Селедкин настоящий, потомственный мастер! Я вызвала Шурика Селедкина и вручила ему премию, внушительного размера.

У того глаза округлились, а я сказала одно слово:

– Заслужил!

Шурик ушел, а я подумала о том, что пора бы новую диковинку выдумать на свою голову и на голову покупателя. Я вызвала Антона Ивановича, тот явился хмурый, страшный, а я ему – премию. Он расплылся в улыбке.

– Антон, говоришь, здорово у нас получилось с мебелью со зверями? Я поняла, что произошло на даче, здесь Аскольд был. Новую мебель надо делать!

– А кого пугать будем?

– Конкретный вопрос, лучше бы спросил, что делать и из чего? Делай базовый комплект.

– Чем украсишь?

– Не знаю, пока не знаю. Знаю! Свободен!

– Страшная вы женщина, хотите добыть новую рассаду для мистики?

– Самой мне не хочется добывать, я ленивая трусиха, кого бы послать добыть то, не зная что? А я знаю кого, все, спасибо.

Я основательно задумалась, и подумала, что это под силу Икару и Родьке, но Икар уехал и молчит, это значит, что у него все в порядке.

Я позвонила Родьке:

– Родион, привет, родной, зайди за зарплатой, тебе причитается.

Он нутром почувствовал, что Астра что-то замышляет, но пришел, взял деньги, посмотрел на директора, она не заставила себя долго ждать и предложила:

– Есть дело на юге, место уточнишь у Аскольда Николаевича, твоя задача найти рассаду для мистики для нового комплекта мебели. Родя, дело серьезное, вот тебе деньги на дорогу, адрес уточнишь. Все, – и она отвернулась от Родьки, словно его и не было.