Наталья Патрацкая - Молочный вамп

Я ходила по комнате своей тетки и не знала, что здесь вообще можно делать. Мне все казалось чужим, особенно доставали запахи залежалых лекарств. Да еще тетку похоронили как-то странно: поставили гроб рядом с глыбами глины, а в могилу не опустили. Несколько старушек и пару стариков плакали и сморкались в платочки. Из молодого поколения на похоронах была только я. Старушки поминки организовали где-то у себя и в комнату тетки даже не зашли. Я к ним не пошла, потому что брезгливо относилась к их бедности и затхлости. У меня было две тетки, но не у одной из них я не могла даже есть, горло сжималось от спазм брезгливости, скверное на первый взгляд чувство спасало меня неизвестно от чего. Я вообще была странно устроена: не любила шикарные рестораны и не любила столовые. В ресторанах слишком много вычурности и посуды, а в столовых ложки и вилки излишне примитивные. Я любила белый фарфор.

Отвлеклась. Итак, я находилась в комнате умершей тетки, которая не брезговала собирать в парке бутылки. Я плохая племянница? Не знаю, не знаю, я далеко от нее жила и богатой не считалась, у нее была более близкая племянница Ирина. А вот ее на похоронах и не было. Жили – были три сестры: моя мать – младшая сестра, тетка средняя, мать Ирины – старшая.

У тетки детей не было. На данный момент в живых были: моя мать, я и Ирина. Мать Ирины умерла давно, и тетка воспитывала ее вместо сестры. Естественно наследницей тетки на 90% была Ирина, а на 10% я. Моя мать наследницей тетки никогда не являлась. Интересная картина получается, а почему на меня взвалили похороны? Да я на них истратила свою долю наследства, переданную мне перед смертью теткой наличными. Я с чем приехала к ней перед ее смертью с тем и осталась. Меня вообще вызвала соседка тетки по междугороднему телефону, сказав, что тетка при смерти.

Мать меня проводила до двери нашей квартиры и все, денег она мне в дорогу не давала. Я в этот момент у матери была. Деньги у меня свои, я ведь работаю.

Приехала я к тетке, она еще жива была и лежала в этой комнате на железной кровати с периной. Запах жуткий. Она мне достала пачку денег из-под подушки и отдала концы. Только успела улыбнуться сухими губами.

Дверь в квартиру перед моим приходом, была открыта, то есть двери были на замок не закрыты. Вскоре пришла старушка соседка, да как завыла, узнав, что тетка скончалась, но вскоре выть прекратила и спросила у меня, мол, есть ли у меня деньги на похороны. Я показала ей деньги, переданные мне теткой. Соседка довольно улыбнулась, и мы с ней все сделали что нужно. Но, не все, нам не дали захоронить гроб с теткиным телом.

Гроб не дали опустить в могилу, подошедшие к гробу два мужчины весьма приличной внешности. Они показали документы, из которых я ничего не поняла, но мы со старушками ретировались. Два старичка подошли к двум мужчинам, они поговорили.

Старички повели старушек на выход. Я была вынуждена пойти с ними. Тетка была социалистической закалки и попов не признавала, поэтому ее и не отпевали. Нас догнали три крепких мужика с лопатами, им было заплачено за работу, и они меня утешили тем, что все сделают, как только им разрешать захоронить покойную.

На сердце у меня остался неприятный осадок, и теперь я бродила по квартире, как неприкаянная. Я попыталась открыть окна, но они были крепко заперты, и покрыты несколькими слоями старой краски. Квартира находилась на первом этаже четырех этажного, кирпичного дома, этим можно было объяснить нелюбовь тетки к чистому воздуху в квартире, или она чего-то боялась.

Но чего бояться старой женщине? Я оглядела ее убогое жилье с мебелью весьма примитивной: шкаф из фанеры, металлическая кровать, круглый стол и один стул. Я встала на стул и посмотрела на то, что лежало на фанерном шкафу. Там лежали с десяток сберегательных книжек.

Я подумала, что она хранила старые книжки, и подумать не могла, что они с деньгами! Брезгливо взяла я одну книжку, открыла, и глаза мои полезли вверх: денег в сберегательной книжке бедной тетки было очень много! Я открыла еще шесть книжек, во всех лежали вклады внушительных размеров. Семь сберегательных книжек были оформлены на предъявителя. Я знала, что квартира достанется Ирина, на нее все бумаги были оформлены теткой, но о сберегательных книжках речь нигде не шла.

А если я сберегательные книжки нашла на семейной территории, то они мои и пошлиной не облагаются. Я взяла все книжки, чихнув от пыли.

Пыльное облачко поднялось над крышкой шкафа, и я увидела, плоский браунинг, покрытый крутой пылью. Оп – па! Тетка женщина больная, пыль не вытирала на шкафу, на стул залазила и сбоку, за верхней кромкой шкафа складывала свои сберкнижки.

Но когда она туда браунинг закинула? За окном была поздняя осень, у меня были легкие, кожаные перчатки, в них я и взяла браунинг в руки. Он оказался именным!

На нем было выгравировано имя тетки! Я сняла с головы шелковый, черный платок, положила в него сберегательные книжки и браунинг. Черный сверток я засунула в третий отдел своей модной, большой сумки. В это время позвонили в дверь. На пороге стояли два мужчины с кладбища.

– Не волнуйтесь, вашу тетушку захоронили, завтра можете проверить, а сегодня вам придется ответить на наши вопросы, – сказал первый из мужчин, и сел на единственный стул – Вы нам не объясните, кто была ваша тетушка? – спросил второй мужчина.

Я посмотрела на весьма интересных мужчин и поджала губы в знак незнания.

– Так дело не пойдет, мы люди официальные, нам нужны официальные ответы, – сказал первый мужчина.

– Я племянница умершей, я дочь ее младшей сестры. Тетушка с моей мамой практически не общалась никогда, мать моя о ней ничего не говорила. Тетушку я видела раз десять в разное время, больше мне, и сказать нечего. Да вы посмотреть на бедность ее жилья! Это же ужас какой-то! – воскликнула я в подтверждение своих слов.

– Стыдно родственников забывать! – воскликнул второй мужчина, обходя убогую комнату.

Я смотрела на тщетные попытки мужчины открыть окно, но теперь у меня закрытое окно удивления не вызывало.

– Да, что с ней говорить! – воскликнул Огарок, она ничего не знает о тетке, и приехала перед ее смертью по вызову соседки.

– Ох уж эта Ирина, страху напустила, мол, в гробу тетки лежат сокровища! – прокричал в сердцах Хлыст. – Мы с тобой ей поверили, гроб проверили, денег и драгоценностей в нем не нашли.

– Ты чего при посторонних кричишь? – зло спросил Огарок, и добавил тихо, – Эта женщина не посторонняя, она кузина Ирины, которую ты закрыл у себя дома.

– Так вы еще и мою сестру скрываете от похорон?! – возмутилась я по-настоящему, но потом спросила, – а почему у тетки в гробу должны быть деньги?

– Вот, и эта не в курсе, значит, Ирина все придумала, – пробурчал Хлыст, отходя от закрытого окна.

– Девушка, есть большая вероятность, что у вашей тетки были большие деньги и пистолет! Дело в том, что этот гроб был заказан ею при жизни, значит, она могла свое богатство с собой унести в могилу, – сказал Огарок.

– Вы правы, гроб был заказан, но я тогда не успела этому удивиться, мало того, гранитная плита стояла в ее квартире еще при жизни! Мы все привезли на кладбище, но вы не позволили оформить могилу, на которую уже все было куплено теткой при жизни, да она мне и деньги сунула перед смертью, чтобы я все это вместе собрала и все путем оформила.

– Похоже на правду. Но, где деньги?! – воскликнул Огарок.

– Какие деньги? – на автомате спросила я.

– Те, что вы взяли со шкафа, – сказал Огарок, удивительно ловко вскочив на стул, на котором сидел, и, гладя на нарушенную пыльную поверхность на шкафу.

– В сумке, – ответила я машинально.

– Не хорошо обманывать старших, – проговорил Хлыст, вытаскивая из моей сумки черный сверток, – гляди, да тут все есть: и деньги, и пистолет!

Они взяли сверток и исчезли за дверью.

Я села на стул и горько заплакала. В этот момент дверь открылась и зашла сердобольная соседка, она стала меня успокаивать. Тут набежали ее подружки – старушки, пришли два старичка. Запахло кадилом. Послышался напевный голос человека в черной сутане. Когда все покинули квартиру тетки, появилась Ирина.

Она села на кровать, взяла в руки подушку и разревелась. По ее щекам текли слезы, черные слезы туши для ресниц. Она легла на бок и уснула. Мне мучительно захотелось спать, но в комнате дивана не было, я положила руки на стол, на руки наклонила голову, и задремала. Через час я разговаривала с Ириной.

Она пояснила ситуацию, не сильно в ней разбираясь.

– Сестричка, все было шито-крыто, тетка жила бедно. Собирала бутылки для пущей убедительности и управляла монополией недвижимости. Не удивляйся, ты ничего не знала, тебя и твою правдивую маму она оберегала от деятельности с большими деньгами. Вы жили в другом городе, и вас терзала совесть, что вы тетке пенсионерке не помогаете.

Я с этим полностью была согласна.

– Так вот, сестричка – синичка, тетка прохиндейка была что надо! Видела ее браунинг царя гороха? Она была большим партийным человеком, имела право получать бесплатные квартиры для людей. Она их и получала. У меня отличная квартира. У нее есть замечательная квартира, а эта убогость – ее официальное пристанище.

Мало того она владела, да, что теперь вспоминать! – в сердцах воскликнула Ирина.

Я молчала от неожиданной информации.

– Слушай, эти двое мужиков вели нашу тетку давно, они ее вычислили и окучивали со всех сторон, пока не закопали. Думаю, они взяли деньги со шкафа и успокоились.

Ну, не удивляйся, я знала про эти семь сберкнижек, они нужны были для отвода глаз. Ты главного не знаешь, у тебя есть квартира, она оформлена на тебя. Не строй удивленные глаза, не эта квартира, а другая, в которой она жила. А у меня уже есть квартира, да плюс эта, я ее сдавать буду.

В этот момент посыпались оконные стекла, послышался выстрел. Ирина упала на кровать, на которой сидела. Белая постель с подзором окропилась кровью. Я подошла к Ирине, она держала правую руку на левой руке, рана оказалась на редкость легкой, но кровопролитной. Пуля прорвала тело и пролетела дальше, не задев кости. Я разорвала старую, белую наволочку, рядом с раной налила йод, забинтовала руку. В комнату струился холодный воздух из разбитого окна. Ирина, стиснув зубы, качалась на кровати, держа забинтованную руку. Врача вызывать мы не хотели. Дверь входная открылась, на пороге стояла тетка собственной персоной в той одежде, в которой она лежала в гробу.

– Привет, девушки, не ждали?

Ирина упала на кровать, а голову закрыла подушкой.

Я смотрела на тетку, а мои зубы заныли от избытка чувств.

– Ладно, ничего удивительного не произошло, мне надо было сбросить хвост из тех двух мужчин, что забрали деньги со шкафа. Что молчите?

– Тетя Капа, я сомневалась в вашей смерти, но вас в гроб положили в морге, вот захоронить не дали. И потом эти двое сказали, что они вас захоронили.

– Астра, все нормально, я за все платила, а эту квартиру мы сдадим, я отсюда выйду ночью в твоей одежде. Впрочем, если квартира постоит без жильцов некоторое время, то и это будет естественно.

– Тетка, ты не могла нас предупредить!? – завопила Ирина, сбрасывая с головы подушку.

– Девочки, дайте мне полежать, я устала от всего, – сказала тетка, ложась на постель рядом с Ириной.

Ирина вскочила с кровати, и выскочила из квартиры, хватая по дороге свои вещи.

Я осталась в странной квартире с бывшей покойницей и разбитым окном.

– Астра, я человек добрый, но не настолько, чтобы все нажитое непосильным трудом оставить Ирине и двум мужикам, я еще хочу пожить. Твое присутствие меня бы устроило.

– Знаете, все так странно, но как нам окно закрыть? – спросила я, уводя тетку в сторону от ее слов.

– Отдохнуть не даешь. Хотя ты права, здесь холодно, не теплее, чем в гробу.

Достань в шкафу мешок, в нем две норковые шубки, одну мне, ту, что длиннее, тебе ту, что короче. Там же новые сапоги и два черных платка. Мы это оденем, а на улице нас ждет моя машина с шофером. Детка, ты зайдешь в квартиру напротив, дашь им деньги и ключи, они все сделают. Меня представишь, как свою мать.

Я даже не успела удивиться, и просто выполнила ее приказ. Мы вышли из квартиры, я отдала соседке ключи и деньги, она глянула на приникшую тетку и промолчала. На улице стоял джип, огромный и темный. За рулем сидел весьма приличный мужчина средних лет. Он слова не вымолвил, подождал, когда женщины сели в машину и поехал туда, куда видимо и сам знал. Я поняла, что это он стрелял в Ирину, но сказать о своей догадке не решилась. Тетка бодренько сидела рядом с шофером, а я одна была на заднем сидении и задремала от общей усталости последних дней, и особенно часов. Поэтому в окно я не смотрела. Меня и будить не стали.

Вечером машина остановилась у великолепного дома, расположенного за высоким кирпичным забором. Рядом стояли похожие, двух этажные дома, состоящие из трех секций. Судя по всему, это был престижный, дачный поселок не для самых бедных мира сего. Тетке принадлежала средняя часть дома, состоящая из двух этажей и нескольких комнат. Шофер имел свою комнату на первом этаже, моя и теткина спальни находились на втором этаже. Из окна был виден кирпичный забор, ветви деревьев, и кусочек неба.