– Ничего, ничего. – Юлька по-прежнему не оглядывалась. – Меня и в магазине за бомжиху приняли. Со мной это часто бывает. Я не обидчивая! Привыкла даже… Можно, я пойду, а то холодно. Я ж из дома позвонить выскочила, а карточки нет.

– А, – гоготнул мужик и треснул ее по плечу. Вероятно, по его понятиям это являлось знаком дружеского расположения, но Юлька только пошатнулась и стиснула зубы от боли. Он тут же спохватился: – Прости, блин. А я смотрю – страшила убогая ковыляет. Дай, думаю, порадую чувырлу!

– Конечно, нет проблем. – Вывернуться из-под его руки не получалось, а она очень боялась, что у психа, решившего на ночь глядя облагодетельствовать бомжиху, период благодушия сменится вспышкой неконтролируемой ярости, и ее найдут только завтра, по ногам, торчащим из сугроба.

– У меня-то радость, – поделился он, дыхнув ей в ухо алкогольными парами. – Сын родился! Кстати, ты тут живешь?

– Да, – просипела она и сразу же испугалась: не надо было говорить, что здесь. Может, он маньяк и будет теперь ее караулить каждый день, если, конечно, в его планы не входит прирезать ее прямо сейчас.

– Тогда ты меня знать должна. Участковый я ваш, Балалайкин.

«Точно псих», – утвердилась в своем мнении Юлька.

– А я сижу, слышь, а мне звонят: три восемьсот, пятьдесят один сантиметр рост. Богатырь! А я трезвый! Мужики домой отпустили, завтра к Райке в роддом поеду. Ты, случайно, не знаешь, что бабам в таких случаях носят?

– Цветы, – пискнула она, поддерживая выбранную им тактику игры.

– Что она, корова, цветы жрать? – искренне удивился псих. – Хотя, Райка, она, конечно, корова.

Он заржал, чрезвычайно довольный своим выводом.

– Цветы в подарок, – пояснила Юлька, чтобы не раздражать мужика.

– Дак завянут же, на фига такие подарки. Мне Райка за такие подарки холку намылит. Не, из пожрать чего им носят?

– Не знаю, – вздохнула она, пытаясь сообразить, может ли это быть правдой или он всего лишь усыпляет ее бдительность.

– Ладно, у тещи спрошу. Она учить любит, пусть сегодня оторвется по полной. Устроим ведьме праздник. – И он загоготал, выпустив изо рта громадное облако пара, словно дореволюционный паровоз. – Пошли, провожу, чтобы не пристал никто.

Юлька хотела сказать, что, кроме него, никто на нее пока что не покусился, но потом передумала: на дверях был кодовый замок, если постараться, то можно успеть закрыться и спастись, конечно, при условии, что это действительно маньяк, а не пьяный участковый.

Доведя Юльку до парадного, по привычке вцепившись в плечо, словно конвоир, Балалайкин от полноты чувств обнял ее напоследок и жарко прошептал в ухо:

– Сын у меня, слышь ты, сын!

– Ага, – вякнула Юлька, ужом ввинтившись в узкую щель приоткрытой двери подъезда.

Из-за невысокого заборчика за этой трогательной сценой прощания наблюдал Сергей. Его жена, в каком-то вечернем платье, длинный подол которого полоскался на морозном ветру, нежно обнималась со здоровенным мужиком, разглядеть которого в темноте было практически невозможно. Мужик ткнулся ей в ухо и с явным трудом оторвался от любимой женщины. Юлька по-воровски нырнула в парадное, а мужик пошел прямо на Сергея.

В порыве праведного гнева обманутый муж ступил на тропу войны. Его спасло только то, что противник был на две головы выше и шел, закатив глаза к небу, в связи с чем и не увидел искаженного яростью лица встречного прохожего.

Осторожно отодвинув Сергея в сторону, громила блаженно улыбнулся и промычал:

– Эх, парень, счастье-то какое!

– Поздравляю, – прошипел Сергей, пытаясь собраться с мыслями и добавить что-нибудь хлесткое.

– Спасибо, – стукнул себя в грудь счастливый соперник и, покачиваясь, прошел мимо.

Подавив желание немедленно заняться с Юлькой выяснением отношений, Сергей тяжело опустился на скамейку перед домом в надежде хоть немного успокоиться. Продрогнув, но так и не решив, как реагировать на жену, он, еле перебирая окоченевшими конечностями, поплелся домой. Юля уже переоделась в халат и молча стояла в проеме дверей, глядя, как он негнущимися пальцами дергает за шнурок. Попыток помочь она не предпринимала, решив, что муж двигается как Буратино по причине сильного алкогольного опьянения.

– Как прошел вечер, где была? – едва шевеля деревянными губами, поинтересовался муж и вознамерился изобразить ехидную улыбку, но получился лишь страшный оскал неизвестного назначения.

– Замечательно прошел. Сидела дома, перечитывала классиков.

Справившись с порывом запустить в жену снятым ботинком, он распрямился и похромал в душ, стараясь не наступать на скрюченные пальцы.

«Понятно, отмываться пошел», – поджала губы Юлька. Осколки семейного счастья валялись под ногами хрупкими льдинками и стремительно таяли…

Спали они опять в разных комнатах. Тактичная Тамара Антоновна ни о чем не спрашивала. За завтраком все старательно делали вид, что ничего не происходит. Но в конце нарочитое благодушие было нарушено неосторожным возгласом свекрови:

– Сережа, что это у тебя?

– Где? – отсутствующим голосом отреагировал Сергей.

– Да вот же! На губе. – Мама налегла на стол и попыталась разглядеть вулканическое образование на физиономии любимого сына.

– Целовался на морозе, – съехидничала Юлька.

Сергей с грохотом отодвинул чашку, расплескав кофе, и, злобно стуча пятками, вынесся из кухни.

– Ой-ой-ой, – прогнусила Юлька и осеклась под изумленным взглядом Тамары Антоновны.

На работу она снова добиралась своим ходом.


Аня тоже ничем ее не порадовала. Прочувствовав всю глубину собственного эгоизма, Юлька спросила:

– А как у тебя с Вадимом?

– Да никак, – горько сообщила Аня.

– Даже не звонит?

– Почему, звонил позавчера.

– Ну вот, значит, помнит.

– Мне от этого не легче. Помнит он! Нужна мне эта вечная память! Да я чувствую себя мемориальной доской, на которую гадят голуби и возлагают цветы по праздникам! Такое чувство, что он остыл ко мне так же быстро, как и загорелся! Получил, что надо, и отвалил!

– Как? У вас… уже было?.. – Юлька смутилась и запуталась в словах.

– Слушай, Юля, не зли меня своими дурацкими вопросами! Конечно, нет! Я хочу выйти замуж девушкой! Чтоб фата, платье и все дела! А честные девушки отдаются мужьям только после свадьбы, неужели ты не знала?

– Это ты шутишь? – осторожно спросила Юлька, не уловив ехидства в подружкином выступлении.

– Юль, ты прямо как с Луны упала. А что, мне с ним полгода по театрам и выставкам ходить?

– Тогда понятно, – удрученно пробормотала Юлька.

– Что тебе понятно?! – заорала Аня. – Умная нашлась! Понятно ей! Раз понятно, то уж будь добра и мне объясни, что происходит? Намекаешь, что я как одноразовое резиновое изделие, да? Использовал, и в окошко – чпок!

– Ань, зачем ты так, – испугалась она, не зная, как уйти от щекотливой темы.

– Прости. Психанула я. Устала, понимаешь, от неопределенности этой устала, от подозрений своих!

– Ты его в чем-то подозреваешь? – с надеждой спросила Юлька, решив, что появился шанс ввести подругу в курс дела.

– Только в том, что я ему не интересна. Вероятно, он стесняется мне об этом сказать. И зачем я ломлюсь в закрытую дверь? – задумчиво пробормотала Аня, и тут же сама себе ответила: – Потому что я хочу именно этого мужика. Насовсем, в личное пользование.

– А у Сергея любовница, – без перехода сообщила Юлька.

– Да? – От неожиданности Аня отпила слишком большой глоток кофе и замерла с открытым ртом, ощущая огромный раскаленный шар, медленно проползающий в желудок.

Юлька подождала, потом дунула в трубку:

– Эй, ты там?

– Там, – прошептала Аня.

И тут до Юльки дошло. Скорее всего, Аня, точно так же, как и она, видела Сергея с кем-то. Именно это могло объяснить затянувшуюся паузу.

«Как это ужасно, когда лучшая подруга скрывает от тебя самое главное, то, что может изменить всю твою жизнь! – тоскливо подумала она. – Аня стала соучастницей этого отвратительного фарса! Именно молчание можно расценивать, как предательство. Хирург, чтобы вылечить больного, берет в руки скальпель. Зачем они жалеют друг друга? Чтобы их мужики могли над ними посмеяться? Какой смысл насильно удерживать рядом с собой любимого человека?»

– Аня! – выдохнула Юлька. – Я так виновата перед тобой, ты не представляешь!

– Что еще? Это ты десять лет назад написала в парадном: «Аня дура»? Я тебя прощаю. Юль, ты пойми, мне сейчас не до глупостей. Я морально дохну. Он мне нужен! Я наркоманка без дозы. И ничего с собой поделать не могу. Я умру без него, понимаешь! Сколько мужиков у меня было, ни разу я не была до такой степени зависима. Я готова унижаться, только чтобы он был рядом!

Услышав этот монолог, Юлька резко передумала открывать Ане правду. Вряд ли ей нужно сейчас это откровение. Изменить уже ничего нельзя, а полегчать от такой информации точно не может.

– Подожди, что ты там сказала про любовницу? – Аня вдруг сообразила, что сбилась с мысли. – Ты что, видела ее?

– Нет. Она звонила нам домой, у нее есть его мобильный, она вчера ждала его на свидание, а он пришел поздно вечером пьяный. Все сходится.

– Погоди, погоди… Что сходится? С чем сходится? Откуда такая информация? Ты что, детектива наняла?

– Ань, я не такая дура, чтобы впутывать в свои проблемы посторонних!

Аня проглотила это сообщение, густо покраснев.

«Боже мой, а я-то до чего дошла! Глупая слепая курица. Даже Юлька на такое не способна!» – подумала она отстраненно, словно и не о себе.

– …Она разговаривала со свекровью, а я все слышала.

– Да погоди ты! Ты подслушивала разговор?

– Ну да! А что такого? Подумаешь, мне не стыдно! Зато теперь я знаю, за кого вышла замуж!

– Я не верю. Сергей не из таких. Вы же только что поженились. Что за чушь?

– А что ты о нем знаешь? – горько спросила Юлька. – Что я о нем знаю? Чужая душа – потемки!

– Не впадай в драматизм. Объясни мне членораздельно: из чего ты сделала такие далеко идущие выводы?

Юлька послушно пересказала текст услышанной беседы.

– …а утром у него на губе здоровенная простуда вскочила! Небось обслюнявила его подружка на морозе! И пришел навеселе, еле ботинки снял, а потом сразу в душ полетел.

Юлька отчетливо всхлипнула.

– М-да, – протянула Аня. – Ну, предположим, половину ты сама домыслила, остальное может быть стечением обстоятельств.

– Да каким стечением! Что там куда стеклось? Эта нахалка домой позвонила. По личному вопросу.

– Мало ли, – неуверенно сказала Аня. – Ты вон тоже недавно сразу в душ понеслась. Оказалось – греться. Может, он тоже…

– Да он же в машине! Думаешь, у него печка сломалась? Или он, как я, на остановке в мороз скакал?

– Простуда точно не аргумент!

– Ты понимаешь, они меня выживают. Он хочет, чтобы я сама ушла.

– Это тебе Сергей сказал или опять домыслы?

– Это факты! Сначала он не верит, что я была у Маруси.

– Это потому, что тебе мужик днем звонил. Кстати, ты выяснила, что за кавалер?

– Да нет никакого кавалера! Это он для мамы спектакли разыгрывает, чтобы перед ней потом стыдно не было! Вот, мол, маманя, смотри, невестка у тебя была гулящая, сама и угуляла за горизонт!

– И тут Остапа понесло! Остановись, бабка-сказочница! Что ты плетешь? Просто мировой заговор против тебя!

– А цветы тоже непонятно от кого.

– То есть ты не допускаешь мысли, что можешь понравиться мужчине? А цветы тебе могут подарить только в конце жизненного пути в виде кладбищенского венка?

– Не допускаю!

– Вредно себя недооценивать, Юля! Это всегда сказывается на отношении к тебе окружающих, – поучительным тоном сообщила Аня.

– Плевать мне на окружающих! Он вчера, когда я хотела помешать этому свиданию, начал на меня нападать со своими грязными намеками!

– Так, милая моя! Тебе накануне цветочки на дом доставили. Имеет право побуянить!

– Да от него же цветы!

– Это было написано на букете? У твоего мужа не хватит ума на такую «Санта-Барбару»! Это женские фокусы.

– Мне от этого ненамного легче! Он или баба его, какая разница. Факт налицо: у него есть любовница. И это через месяц после свадьбы! Как так можно! Я же беременна!

Тут Юлька осеклась, сообразив, что это в сложившихся обстоятельствах не плюс, а минус.

– Слушай, может, он решил найти нормальную девицу, без пуза? – прохрипела она внезапно севшим голосом.

– Вряд ли. Ему же не двадцать лет, чтобы метаться от одной к другой. Месяц не срок. Тут что-то не так.

– Конечно, не так! Это ненормально, когда у мужа есть любовница!

– Юль, мне надо поразмыслить. И поработать, кстати, а то мы уже час на телефоне висим!

– Да, – обиженно проворчала Юлька. – Ты в прошлый раз тоже хотела поразмыслить, а так ничего и не придумала.

– Я не могу поставить диагноз без полной клинической картины! – рявкнула Аня и положила трубку.