– Нам хорошо, – довольно щурясь, проговорил он. – Раз съемщица, то съезжай, потому как мы тут теперь хозяева.

– Я сейчас милицию вызову, – побледнел Андрей, с ненавистью глядя на Аньку.

– Зачем? – удивилась Ольга Ивановна. – У нас все по закону. Люди пришли смотреть квартиру, 23:00 еще не скоро. Если покупателям все понравится, то завтра же будем оформлять сделку.

– Мне плохо, – решила изобразить обморок Мария Сергеевна.

– Во, – обрадовалась тетка в пуховике, повернувшись к своему спутнику. – Бабка-то совсем плохая, со дня на день помрет.

– Так сын вон еще есть, – задумчиво протянул скелетообразный мужик, после чего все молча уставились на Андрея. Он прислонился к стене и начал медленно по ней сползать под «доброжелательными» взглядами будущих соседей.

– Тоже хилый, долго не протянет, – с надеждой констатировала тетка и вопросительно посмотрела на Ольгу Ивановну.

– Этого я вам обещать не могу, – честно тряхнула париком агентша.

– А нам и не надо. Мы в обещания не верим, – гоготнул круглый дядька, прикатившийся из кухни. – Мы люди простые, привыкли все своими руками… Кстати, трубы гнилые. Так что надо бы скинуть за ремонт, – нелогично закончил он свое тезисное выступление и с удовольствием продемонстрировал присутствующим свои «золотые руки» с короткими толстыми пальцами, похожими на сосиски в траурной окантовке черноты неизвестного происхождения. Мария Сергеевна перестала изображать умирающую и начала громко и часто икать.

– Ам! – гаркнула на нее толстуха и тихо пояснила моментально заткнувшейся бабке: – Укушу!

Народное средство подействовало моментально. Икать она перестала, но теперь, по идее, должна была начать заикаться.

Аня наслаждалась. За этот спектакль было бы не жалко и заплатить. Мысль о том, что бывшие родственники отныне будут жить в столь теплой и веселой компании, будоражила ее воображение. Жалость, на мгновение кольнувшая ее, тут же улетучилась, едва она вспомнила, как лежала в роддоме. Ее тогда никто не пожалел…

– Хозяйка, скинешь? – улыбнулась золотыми зубами тетка.

– Подождите, подождите, – зашевелилась Мария Сергеевна.

– Подождем, – миролюбиво согласилась тетка и выжидательно уставилась на набирающую воздух бабку.

– А как это, позвольте, мы тут будем жить в трех комнатах? – И она победоносно взглянула на Ольгу Ивановну: – В каком, простите, количестве и каким образом?

– А что количество? – словоохотливо пояснил тощий. – Я, да жинка, да сестры ейные, да брательник мой, ну и дети еще. Разместимся, не сомневайтесь! Мы все в вагончике жили, и то ничего! Места на всех хватит. Не волнуйтесь!

Аньке захотелось его расцеловать. Даже в самых смелых мечтах она не могла бы себе представить более радужной перспективы. Злорадная улыбка, которую она с превеликим трудом пыталась сдержать, щекотала губы.

– Да нет, я как раз волнуюсь! – взвизгнула бывшая свекровь и повернулась к ней: – Интересно, как это ты полторы комнаты продаешь?

– Вот дура-баба, – вступил в дискуссию толстый. – Точно, такие ведьмы долго не живут!

– Вы мне тут не угрожайте, у меня свидетели! Вы на что намекаете? – дрожащим голосом проквакала Мария Сергеевна.

– Да ни на шо! – искренне удивился толстый. – Злая ты больно, тетка! Желчи в тебе много. Мы к тебе со всей душой…

– Со всей семьей, – не выдержала Аня и хихикнула. Сохранить лицо не получилось.

– Молчи, змея, – просвистела Мария Сергеевна. – Еще раз спрашиваю, как мы будем делить третью комнату?

– Да не переживай, бабуся, поделим потом! – успокоила ее тетка. – Ежели стесняешься, мы перегородку положим. Кирпичную. Мы ж строители. Тут такие площадя, что можно и четырехкомнатную, и даже пятикомнатную квартиру сделать…

Первым сдался Андрей. Сцапав Аню за локоток, он попытался уединиться с ней в гостиной.

– Послушай, ну нельзя же так. Ты ведь никогда не была такой стервой. Ты же мягкая, нежная, добрая, почему ты со мной так поступаешь?

– Андрюша! – развеселилась Анька. – Кто тут мягкая и нежная? Ты меня с кем-то явно перепутал. У меня, милый, такая веселая жизнь, что я уже давно жесткая и шершавая, иначе не выплыть. Когда-то у меня были замечательные учителя, ты со своей старушкой мамой! Если бы не вы, я бы, может, так и осталась доверчивой покладистой девочкой. И современная действительность меня бы быстренько разжевала и выплюнула. Но в борьбе с вами я закалилась, как меч-кладенец. Не могу не сказать за это душевное спасибо.

– Вот видишь, все, что ни делается, все к лучшему! – обрадовался Андрей. – Получается, что именно нам ты обязана своим сегодняшним материальным положением.

Аня изумленно качнула головой и с любопытством взглянула на бывшего супруга: судя по вдохновенному выражению лица, он искренне верил в то, что озвучивал.

В очередной раз подивившись своей юношеской слепоте и неразборчивости, Аня молча попыталась выйти из комнаты.

– Ань, ну ты же нам всю жизнь под откос пустишь. Ты же убьешь нас с мамой чужими руками! Ведь эти… эти строители, они нас в эти перегородки замуруют!

– Да? – улыбнулась Аня, вспомнив волка из «Ну, погоди!». – Так это вы сами себя замуровали, милый.

Поняв, что все аргументы исчерпаны, Андрей вдруг нагнал во взгляд тоски и загадочности и прогундосил:

– Я понимаю, ты не можешь мне простить ту историю с Кариной. Конечно, для женщины это серьезная психологическая травма, но ведь это было просто увлечение! Я сам потом переживал. О, знаешь, как я переживал!

Решив изобразить печального Пьеро, он собрал лоб в гармошку и трагически скосил глаза к носу. Пантомима не удалась. Андрей слегка перестарался и стал похож на больного зайца с прогрессирующим косоглазием.

Аня хмыкнула. Имя той давней соперницы она слышала впервые, да и не в ней было дело. Похоже, он даже не помнил о том, что тогда она потеряла ребенка. Вот это да! Последние угрызения совести и сомнения в том, что при грехах на копейку месть получилась аж на три рубля, испарились, как утренняя роса.

Не заметив ее выражения лица, Андрей продолжал бороться за квадратные метры:

– Анюта! Я должен тебе сказать, чтобы, уходя, ты знала: я до сих пор люблю тебя. Я всегда любил тебя! В моей жизни, в моем сердце нет места другой женщине!

– А спеть? – перебила его напыщенную речь Аня.

– Что?

– Ну, теперь надо спеть. Или сплясать. Только не русское-народное, а что-нибудь из классического балета, чтобы соответствовало моменту.

Андрей хмурился, соображая, действительно ли от него ждут сольной партии, или бывшая жена издевается.

– Не пыхти, – облегчила его страдания Аня. – Ничего у нас не получится. Даже если спляшешь.

Договорившись с Ольгой Ивановной и тепло попрощавшись с будущими покупателями, так замечательно скрасившими ей этот печальный день, она в последний раз посмотрела на свою бывшую семью. Мария Сергеевна, которую Андрей пытался затолкнуть в комнату, растеряв последние остатки своего хорошего воспитания, торопилась обогатить запас ненормативной лексики присутствующих, вызывая живейший интерес у толстого мужика. Похоже, некоторые выражения он слышал впервые.

– Веселая бабка, – добродушно прогудела тетка, легко втолкнув и Андрея, и его мамашу в комнату. – Думаю, общий язык найдем. Вы за нас не переживайте.

Ане стало смешно. Да уж. За эту дружную семью точно можно было не переживать.

Приехав домой, она завалилась спать с ощущением хорошо проделанной работы.


Юльку ноги домой не несли. Она радовалась обилию поручений, хотя справлялась с ними из рук вон плохо. Половину забывала, что-то путала, документы пропадали на ее столе, словно в Бермудском треугольнике. Мысли постоянно крутились вокруг разрушающегося на глазах семейного счастья. Аня не звонила, а сама Юлька решила ее не беспокоить, понимая, что ничего обнадеживающего от подруги она все равно не услышит: уж больно замысловатая сложилась ситуация.

Выйдя на улицу, она побрела в сторону метро. Дома наверняка ждал очередной букет. Предыдущий дар неизвестного воздыхателя краснеющая Тамара Антоновна предложила выкинуть. Юлька обрадовалась и с жаром, сбивчиво оправдываясь, начала запихивать шуршащий веник в ведро. Он не влезал, поэтому Юлька, вылупив глаза, переломила его пополам и, пыхтя, затолкала в мусор, прикрыв крышкой.

Раскрасневшись, она выпрямилась и со слезами повернулась к свекрови:

– Вы понимаете, я даже примерно не представляю, чьи это цветы! Честное слово!

Тамара Антоновна, молча сгорбившись, вышла.

– Узнала, убила бы! – в сердцах выкрикнула Юлька. Надо было срочно прекращать это издевательство.

От свекрови ей с трудом удалось узнать, что цветы доставляли днем с курьером. Можно было бы, конечно, взять отгул, подстеречь этого цветоносца и допросить с пристрастием, но перспектива провести целый день с Тамарой Антоновной пугала.

В метро Юльку сдавили до размеров баночной кильки и притиснули в угол. Рядом топталась влюбленная парочка. В дутых куртках, оба с сальными волосами, собранными в куцые хвостики, молодые самозабвенно целовались, не обращая внимания на агрессивно настроенную старушку, пытавшуюся в сжатые сроки обучить их хорошим манерам посредством условно-нормативной лексики. Парень лапал свою даму с возрастающим ажиотажем, периодически задевая Юльку. Ей стало противно, а отодвинуться было некуда.

– Молодой человек, – не выдержала наконец она. – У вас проблемы с пространственным восприятием. Вы постоянно промахиваетесь мимо своей дамы.

Народ захихикал.

– Сама ты дама! – обиделась партнерша, резко развернувшись к обидчице.

Увидев прыщавое лицо с пробивающимися усиками, Юлька смутилась и пробормотала:

– Простите, я думала, это вы – девушка…

Пузатый дядька, стоявший рядом, громко заржал:

– Да оба они – девушки!

Юлька, боясь мести сексуальных меньшинств, начала ввинчиваться в толпу, активно работая локтями, чтобы отползти от оскорбленной парочки как можно дальше.

Народ нехотя расступался. Наконец она уткнулась в двух девиц неопределенного возраста, стоявших насмерть и не уступавших ни сантиметра занятых позиций. Юлька сдалась и повисла на поручне.

– … Если хочешь разойтись с парнем, загляни в его мобильник, – сказала высокая худая блондинка, с остервенением работая челюстями, словно пытаясь разжевать резиновую подошву.

– И что? Обзванивать все номера? – уныло поинтересовалась вторая, тоже блондинка, но пониже и покрепче.

– Во-первых, если он занес свою бабу в адресную книжку, то под номером высветится какая-нибудь пакость, вроде Ольчик, Ленок, Булочка или Киска. Во-вторых, в первую очередь смотри эсэмэски. Там столько компромата можно нарыть, ого-го!

– Я не хочу компромата! Я хочу, чтобы там ничего не было!

– Ха, размечталась! Тогда встречайся с девушками.

Дальнейшую беседу Юлька уже не воспринимала: «Так вот где можно обнаружить телефон таинственной соперницы! В его мобильнике!»

Воодушевленная найденным решением, Юлька не заметила, как добежала до дома. Букет снова был.

– Опять? – выдохнула она.

– Опять, – подтвердила Тамара Антоновна, наливаясь краснотой.

Схватив цветы со столика в прихожей, Юлька понеслась к помойке. Возвращавшийся домой Сергей с интересом наблюдал, как его жена, размахнувшись, забросила букет в мусорный контейнер. У него задергалось веко: быть рогоносцем оказалось очень хлопотно и чрезвычайно оскорбительно. Ему опять пришлось потоптаться перед входом, чтобы усыпить бдительность супруги.

Юлька с трудом дождалась, пока все уснули, и выскользнула в коридор. Трубка мужа стояла на зарядке. Воровато схватив добычу, Юлька ускакала обратно в комнату.

В своем мобильнике она никогда не использовала эти функции, поэтому ориентировалась в достижении современной техники с огромным трудом. В эсэмэсках было девственно чисто.

«Понятно, удаляет! Какая предусмотрительность», – скрипнула зубами Юлька.

В перечне последних звонков женских имен не обнаружилось, но это еще ни о чем не говорило. Просмотреть всю записную книжку было невозможно: просидев десять минут только на букве А, Юлька поняла, что половина имен окажется женскими, а всего номеров в памяти штук триста. Проверить такую ораву теток было невозможно физически. Она начала скакать по списку наугад, понадеявшись на судьбу.

По коридору прошуршала Тамара Антоновна. Перепуганная Юлька рухнула на подушку, накрывшись с головой одеялом.

«Если что, скажу, что боюсь спать в темноте», – решила она.

Но в квартире опять повисла тишина.

Отлежавшись некоторое время для полной уверенности, она снова потянулась к телефону. Трубка пронзительно пискнула и задрожала. Юлька в ужасе зажала рот рукой.

«Принято новое сообщение», – на голубом экране закрутился конвертик.

Сдерживая бешеное сердцебиение, она трясущимися пальцами начала тыкать кнопочки. Открыв сообщение, она со стоном откинулась на подушку.