Ольга Дашкова - Молот

Странно, его никогда не посещали такие мысли, даже с Леркой. Не было такого жадного желания обладать, что такое ревность он вообще не знал. Даже ее любовь к нему не воспринимал, так, блажь бабская. Захотела девчонка взрослого мужика, смешно было, а потом уже горько.

— Мы что, будем здесь ночевать?

Ответа, конечно, не последовало, Артем лишь скрылся в одном из проемов большого холла, там сразу вспыхнул яркий свет. Аня проводила его взглядом и посмотрела по сторонам. Они были в большом, но пустом доме, не сказать, что он был заброшенным и запущенным, но здесь точно не чувствовалась жизнь.

Все было новое, казалось, что весь дом пропах не выветрившейся краской и пылью. Тускло горели настенные бра, освещая светло-серые стены, широкая лестница с резными перилами вела на второй этаж, несколько проемов — в другие помещения. Артем, видимо, ушел на кухню, в его руках был пакет с продуктами, когда они загнали машину за большие ворота, он именно его достал из багажника.

Сразу напротив нее было большое зеркало в резной раме, почти в пол. Аня прошлась по просторному холлу, провела рукой по перилам лестницы, заглянула в один из проемов, было темно и ничего не видно, но вдруг ярко зажегся свет, девушка даже зажмурила глаза.

Артем прошел мимо нее, срывая со стоящей мебели накинутую ткань, небрежно бросая ее в угол. Аня наблюдала за его движениями, за тем, как появлялась красивая мебель: бежевый диван, пара кресел, стеклянный столик, у стены стоял буфет или шкаф, но с него так и не сняли тряпку. Зато центром этой гостиной был камин, открытый, полукруглый, с чугунным ограждением. Такие она видела только в иностранных фильмах про богатых людей.

Артем обошел гостиную и снова прошёл мимо нее, хлопнула входная дверь, Аня еще раз оглядела помещение, новая мебель, высокие окна без штор, на потолке хрустальная люстра. И снова ощущение того, что здесь никто никогда не жил. Она развернулась и вышла, что-либо спрашивать у этого мужчины сейчас было бесполезно, она видела его хмурое лицо, отстраненный взгляд.

На кухне было так же, не смотря на красивый кухонный гарнитур и современную технику, ни намека на то, что ей пользовались. Открыла кран, полилась вода, Аня подставила под нее руки и задумалась. Что она тут делает? Чужой дом, ставший чужим мужчина, хотя она только сегодня считала его своим, решила сама для себя отбросить все сомнения и просто жить. Но здесь ей было неудобно и неуютно, все чужое, хоть и не тронутое, этот дом словно ждал своих хозяев, до сих пор ждет.

Хлопнула входная дверь, она вздрогнула, выключила воду. Заглянула в пакет, начала доставать оттуда коробки с едой на вынос, с логотипом какого-то ресторана. Нашла в шкафах посуду, чтоб окончательно не грузиться мыслями, разогрела то, что было в контейнерах, сразу вкусно запахло чем-то мясным, накрыла на стол.

Есть совсем не хотелось, хотелось домой, в свой понятный и пусть не такой красивый, но уютный мир. Но Аня понимала, что вести себя как ребёнок и проситься домой было бы совсем глупо и по-детски. Скорее всего, Артем сделает так, как она попросит, и отвезет. Но ехать куда-то в ночь, зная о том, что он сорвется гонять по улицам, вот она просто знала, что так будет, — этого допускать не стоило. В конце концов, ей не восемнадцать лет, переночует здесь, надо только позвонить сыну, предупредить, что мать «загуляла», даже смешно звучит, она раньше не «загуливала».

— Как ты, милый?

Аня набрала сына, слушая, как Артем что-то делает в гостиной.

— Все хорошо, мам. Ты как?

— Нормально, я сегодня, скорее всего, не вернусь, мы за городом.

Аня прикусила губу и поморщилась, как-то говорить собственному ребенку, что она с мужчиной за городом и сегодня не вернется ночевать, было стыдно.

— Все в порядке, мам, мне Артем написал.

— Даже так? Что он тебе написал?

— Если дословно, то: «Малой, не волнуйся, твоя мама со мной, ночевать не приедем, вернусь — погоняем»

— Погоняем, да?

— Ну, как-то так. А ты видела его тачки? Они нереально крутые.

Аня вздохнула, продолжая слушать восхищения своего сына мужчиной, которого он видел лишь два раза, и его тачками. Горько улыбнулась, прекрасно понимая, как мальчику необходим отец, который научит, подскажет, который будет примером. Но бывает же не судьба? Не всем посчастливилось, а может и повезло, иметь двух родителей. Вот, вроде у нее и есть мать, но, наверно, в свете последних событий, лучше бы она о ней забыла навсегда.

— Мы об этом поговорим потом, я о варианте погонять. Хорошо? Закрой дверь, никому не открывай.

— Мам, ну я не маленький.

— Конечно, маленький, так что проверь замки. Люблю тебя.

— И я тебя, мам, пока.

«Она так нежно говорит «люблю тебя». Интересно, кроме сына она говорила еще кому-то эти слова?»

Артем поймал себя на этой мысли и усмехнулся. Зря они сюда приехали, пусто, везде пусто. Этот дом, стоявший на отшибе его сознания, такой же пустой, как и его душа. Ничего, кроме этой пустоты, он здесь не чувствует. Когда приезжал раньше, из него словно выбивали весь воздух, было нечем дышать. Начинало болеть бедро, ныть под шрамом, что скрыт за огромной татуировкой. Начинало выворачивать от бессилия, этому дому нужна жизнь, как и ему.

— Артем, — Аня окликнула его, видимо, сильно задумался. — Давай поедим. Ты голоден?

Она стояла в нескольких шагах, хмурила брови, не знала, куда деть руки. Он понимал, ей так же неуютно здесь, как и ему.

«Да, кошка, я голоден»

Доля секунды, чтоб сделать эти несколько шагов к ней, горячие губы на ее таких сладких, стон, тонкие пальчики царапают шею, его тяжелый вздох. Сердце колотится, сбивается пульс, ей хочется так много спросить, задать вопросы. Но не сейчас, все потом. Только не сейчас.

Ладони на голой коже, одежда летит в сторону, как те тряпки с мебели, раскрывая, показывая. Язык Артема скользит по нежной коже шеи, спускается вниз, покусывая, оттягивает чашечки бюстгальтера, накрывает сосок. Упирается пахом, Аня чувствует, как он возбужден, забирается руками под футболку, гладкая кожа, упругие, словно стальные, мышцы. Слегка царапает.

«Голодный, голодный по тебе. Такая идеальная, такая отзывчивая, словно специально под меня сделанная девочка»

Аня не успевает ничего сообразить, как с нее уже стягивают джинсы вместе с бельем, становится жарко, но кожа покрывается мурашками от возбуждения. Соски болезненно ноют, кладет ладони на грудь, сжимая их, тихо стонет. Моментально оказывается на столе, прохладная поверхность контрастом обжигает холодом кожу ягодиц. Снова поцелуй. До боли. До крика. Кажется, она чувствует кровь и привкус железа во рту.

— Артем, ты словно дикий….ааааа….Артем.

Пальцы скользят по уже мокрой промежности, колени разведены, Артем стоит между ними, кусает шею, ласкает ее между ног, задевая чувствительный клитор.

«Сука, сейчас с ума сойду. Такая мокрая, такая влажная девочка. Только для меня. Только моя»

Два пальца по смазке легко входят в ее лоно, Аня вскрикивает, хватается за шею Артема, прижимаясь сильнее. Несколько толчков, течет еще больше на его пальцы, часто дышит, закрывая глаза, откидывая голову.

«Нет, девочка, только со мной»

Расстегивает другой рукой ширинку, член, болезненно сдавленный джинсами, вырывается наружу, левой рукой неудобно, но справляется. Быстро вынимает пальцы и сразу заполняет ее собой. Резко. Глубоко. Притягивая за ягодицы ближе. Насаживая.

Аня кричит, цепляется за плечи, ловит ртом воздух, дергается от такого глубокого и резкого проникновения, но тут же двигается навстречу.

— Ты, ты такой большой… ааа…. медленней…Аааа…Артем.

«Не могу сладкая, никак не могу»

Но Артем сдерживает себя, тихо раскачиваясь, осторожно вынимая член и снова входя, подхватывает Аню под колени, она откидывается назад, ложится спиной на поверхность стола. Хорошо, что столешница широкая, девушка цепляется руками за ее кафель над головой. Артем двигает ее на себя, ягодицы почти свисают со стола, он перехватывает их, придерживая.

Начинает входить сильнее, меняет угол, приподнимая и опуская ее попку, сжимает ягодицы до боли, но Аня не замечает этой боли. Член Артема растягивает и заполняет ее, задевая внутри что-то чувствительное, отчего по телу прокатываются волны удовольствия.

— Сильнее…дааааа…еще.

Артему срывает последние остатки разума, перед глазами самая возбуждающая картина, которую он когда-либо видел. Хрупкая фигура, белая кожа на фоне черного камня, торчащие соски, Аня облизывает губы, просит еще, выгибает спину.

Он сбивается с ритма, начинает яростно вколачиваться, член набухает еще больше, он чувствует, как Аня начинает кончать, мышцы влагалища болезненно сжимают его. Ее крик эхом разносится по пустому помещению. Последний толчок, член пульсирует, сперма горячим потоком вырывается наружу.

Артам падает вперед, упирается лбом в грудь девушки, тяжело дышит, Аня гладит его по голове, нежно перебирая волосы.

— Я думала, умру. Ты чуть не убил меня, точно, маньяк.

Чувствует, как Артем улыбается и качает головой.

«Я не дам тебе умереть. Иначе умру следом»

— Чей это дом? Твой?

Артем лишь кивнул головой, продолжая есть, не поднимая головы от тарелки. Он так и сидел, голый, на этой полупустой кухне, откусывал от стейка большие куски. Аня лишь сходила в ванну, чтоб стереть с себя сперму, что стекала по бедрам после их такого жаркого и спонтанного секса.

Странно, но хоть дом и был необжитым, было тепло, и была горячая вода, наверно, Артем включал бойлер. Посмотрела на себя в зеркало, приложила холодные руки к горящим щекам. Одела на голое тело футболку Артема и села рядом, наблюдая, как мужчина ест.

— Артем, ты не маньяк, ты животное. Как я могла связаться с животным?

Она поморщилась, наблюдая за тем, как он руками берет из тарелки мясо и кусает, по подбородку течет жир, а он лишь улыбается. Тянет к ней руки, чтоб схватить, но она отстраняется.

— Нет, нет, я вся буду жирная. Только не такими руками. И надень трусы, как- то не совсем хорошо сидеть за столом с голым задом. Хотя, кому я говорю о приличии.

Артем опускает глаза вниз, смотрит на свой член, потом на Аню, играет бровями и мотает головой в знак того, что он ничего надевать не будет.

— На даче ты хоть в трусах ходил, а тут совсем расслабился. Так почему ты не живешь здесь, если это твой дом? И что мы тут делаем?

Артем вытирает руки салфетками, смотрит по сторонам, берет свой телефон, начинает что-то набирать, показывает Ане.

«Надо тачку спрятать на время»

— С ней может, что-то случится?

«Да, скоро первый заезд, ей и так досталось недавно»

— Кто-то намеренно пытается тебе навредить?

«Есть такая крыса»

— Это Татаринов?

Артем усмехнулся, но так ничего и не ответил, встал и просто вышел, хлопнула дверь в ванну, полилась вода. Аня неспешно начала собирать посуду со стола, подобрала свои и вещи Артема с пола, из заднего кармана джинс выпало кожаное портмоне, упало на кафельный пол и раскрылось. Девушка присела на корточки и начала рассматривать фотографию, которую она не видела в тот раз, когда они нашли портмоне в лесу. Скорее всего, она там была еще тогда, но Аня не переворачивала тот вкладыш, да и не собиралась рыться в чужих вещах.

Взяла портмоне в руки, поднесла ближе к глазам. На фото было двое мужчин и молодая девушка, совсем молоденькая, ей так показалось, хотя яркий макияж делал ее старше. Длинные, темные, прямые волосы, яркие губы и ослепительная улыбка. Она стояла между двух мужчин, это были Артем и Дмитрий Грач. Полутемное помещение, может быть, клуб или кафе, на заднем плане яркие вспышки.

На девушке черный кружевной, слишком откровенный топ, хорошо подчеркивающий красивую, небольшую грудь, Артем и Дмитрий в черных рубашках. Все трое улыбаются, все счастливы, в глазах блеск. У Артема отросшие волосы, девушка обнимает его за талию, их двоих приобнимает Дмитрий.

В сердце что-то неприятно и так больно кольнуло, Аня еще раз взглянула на фото, но тут из ее рук резко выхватывают портмоне, она вздрагивает, смотрит непонимающе в потемневшие глаза Артема. Он стоит перед ней в обмотанном на талии полотенце, кожа влажная, по ней с волос стекает вода.

— Он выпал из кармана и раскрылся.

Ее слова выглядят, как оправдание, но ей совершенно не в чем оправдываться. На душе становится гадко и противно, резко отворачивается, включает воду, начинает мыть посуду, все еще чувствуя на себе тяжелый взгляд Артема.

«Черт, кошка, я кретин, извини»

Подходит сзади, утыкается в ее волосы лбом, обнимает, прижимая к себе. Как тогда, на даче, когда она сильно испугалась. Чувствует, как Аня напряжена, как нервно моет тарелки.