Даниэла Стил - Моменты

— Это личное.

Когда Майкл услышал страдание в ее голосе, насмешливая искорка исчезла из его глаз.

— У меня такое ощущение, что я должен перед вами извиниться. Вас явно что-то тревожит. Я не имел никакого права изводить вас подобным образом.

Элизабет могла вытерпеть его оскорбления, но не его доброжелательность. Горе навалилось всей тяжестью, стало трудно дышать, слезы увлажнили глаза.

— Если вы немедленно не уберетесь отсюда, то наверняка опоздаете.

— Ну, это не в первый раз.

Элизабет еле сдерживала рыдания.

— Нет, я этого не хочу. Пожалуйста… ну, уйдите же.

— Хорошо. Если вы так уверены… — Он встал и побрел к двери. Стоя к ней спиной, он сказал: — Знаете ли, вы сделали почти невозможными и наши прежние отношения.

— Это почему же?

Он повернулся и посмотрел на нее.

— По-моему… кажется, вы мне начинаете по-настоящему нравиться.

— Это пройдет. Потерпите пару дней.

Майкл взглянул на часы на приборной доске пикапчика, когда притормаживал перед своим домом. Он уже ни под каким видом не успевал на вечеринку. В обычной ситуации не имело бы значения, если бы он немного опоздал, но сейчас намечался этакий загадочный вариант, когда всем необходимо явиться вовремя, а потом битый вечер ломать голову над тем, который же из присутствующих совершил убийство.

Однако за минувший час он как-то растерял веселое настроение и с удовольствием остался бы дома, однако его отсутствие испортит пирушку остальным. В конце концов, ведь и он может оказаться убийцей, что тогда?

Спустя четверть часа он снова сидел в своем пикапе, одетый в собственный вариант костюма старого морского волка: морской бушлат и шапочку яхтсмена.

И тут он увидел, что по дороге в Сент-Хелену навстречу ему движется «мерседес» Элизабет. Майкл помахал, но они разминулись так быстро, что он не был уверен, заметила она его или нет. Его охватило мощное и совершенно неожиданное желание развернуться и прокатиться следом за ней до дома. От их недавнего разговора в этот вечер у него осталось ощущение незавершенности.

Внезапно осознав, что за минувший месяц его чувства в отношении Элизабет претерпели разительные перемены, Майкл нахмурился и попытался разобраться в причинах этого. Так когда же и почему изменилось его мнение?

А потом его осенило: ведь он больше не видел Сюзан, когда смотрел на Элизабет. Сейчас, оглядываясь назад, он не мог понять, почему она напомнила его первую любовь. Они совсем разные, во всяком случае в том, что имело значение. Хотя волосами, глазами и даже фигурой Элизабет походила на Сюзан, это было чисто поверхностным сходством.

Майкл всегда гордился своей способностью воспринимать людей не по их внешним данным, а по сути. И теперь он был просто поражен, обнаружив, сколь быстро рвался вынести суждение, если дело касалось Элизабет.

И все потому, что она, видите ли, напомнила ему Сюзан.

Господи, да неужели он никогда не освободится от ее влияния?

Миновала неделя, прежде чем Элизабет выбрала подходящий момент и сказала Амадо, что им не суждено иметь ребенка. Он выслушал это спокойно, а когда она закончила, держал ее в объятиях, пока не иссякли ее слезы.

Хотя она так и не узнала, что испытал Амадо, больше они об этом не заговаривали. Словно это был эпизод на дороге их совместной жизни, ничуть не важнее случайного ухаба. А едва он остался позади — и снова все пошло ровно-гладко… по крайней мере, на поверхности. И только Элизабет знала, как часто ее улыбки бывали притворными и с какой обидой она относилась к словам, столь вольно используемым для описания зарождающегося времени года в виноградниках. Плодовитость, возрождение, младенчество — слова, беззаботно роняемые в повседневных разговорах о распускающейся виноградной лозе… но как сильно они ранили ее.

Элизабет привязалась к парочке зябликов, свивших у дома гнездо. Она предвкушала, как они отложат яйца, как вслед за этим появятся птенчики… Майкл как-то раз ближе к вечеру застал ее внимательно наблюдающей за птичками.

Он подошел к Элизабет, сидевшей на парадных ступеньках коттеджа для гостей.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

Она протянула ему свой бинокль и показала рукой нужное направление.

— Они только вчера вылупились, — сказала она с улыбкой. — Уродцы какие, да?

— Ну, не так уж они и плохи, — он присел рядом с ней. — А вы когда-нибудь видели птенца орла?

— Собственной персоной — никогда.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Я просто прилипаю к телевизору, когда показывают программы о живой природе.

— Когда-нибудь я все-таки не выдержу и куплю телевизор. Я постоянно только и слышу о том, какие замечательные передачи я пропускаю.

— Значит, как я понимаю, сами вы видели птенца орла живьем?

— Когда я был мальчишкой, я два лета проработал на консервных заводах на Аляске.

Элизабет рискнула искоса взглянуть в его сторону. Да уж в самом ли деле это Майкл Логан? Возможно ли, чтобы они с ним вели нормальный разговор?

— Меня это удивляет. Вы мне рисовались этаким усердным зубрилой, стремившимся побыстрее окончить школу…

Майкл усмехнулся.

— Побег на Аляску — это один из опытов мятежной юности.

Элизабет уже открыла было рот, чтобы спросить его еще о чем-то, но тут вспомнила, как тесно был связан Амадо с годами учебы Майкла в колледже. Уж не против ли Амадо бунтовал Майкл, сбегая на Аляску? Возможно, история их отношений не столь уж безоблачная, как это казалось?

И, словно читая ее мысли, Майкл резко встал и заявил, что его, мол, ждет работа. И прежде чем Элизабет осознала, что он собрался уходить, его уже и след простыл. Она внимательно следила, как он бредет через двор и забирается в свой грузовичок, довольная тем, что сделан еще шаг к их дружбе, пусть даже и пробный.

Спустя неделю Майкл остановился у ее кабинета и так и стоял в дверях, пока она не оторвалась от своего занятия и не подняла на него взгляд.

— Заняты? — спросил он.

— Дайте мне секундочку — и я освобожусь, — она допечатала начатое предложение и оттолкнула стул от компьютера. — Чем могу быть вам полезна?

— Амадо сказал, что вам, может быть, будет интересно сегодня съездить со мной…

— Он так сказал? — Элизабет не могла и представить более нелепого сценария. — А куда вы едете?

— В Дэвис. У меня там встреча с Чарлзом Пинкли по поводу результатов одного эксперимента по ферментации.

— Полагаю, Амадо случаем не упомянул вам, почему он считает, что мне это интересно?

Элизабет и в колледже-то едва-едва смогла справиться с курсом химии и мгновенно забыла абсолютно все, чему научилась, как только окончился семестр.

— Нет, он только сказал, что вы хотите изучить все аспекты нашего бизнеса.

И тут рядом с Майклом появился и сам Амадо.

— Я вижу, ты уже сказал Элизабет об этой встрече, — его лицо изобразило виноватую ухмылку. — А я рассчитывал сначала подготовить ее.

— Извини, я решил поехать немного пораньше и посмотреть, не удастся ли подыскать что-нибудь для Патти на день рождения, — ответил Майкл.

— Что это еще за Патти? — спросил Амадо. — Разве ты мне не рассказывал на прошлой неделе о женщине по имени Фэйс?

— Так Патти — это дочка Фэйс. И я не «встречаюсь» с ней в том смысле, который ты имел в виду. Мы с ней дружим еще со школы.

Амадо кивнул и посмотрел на Элизабет.

— Я позвоню Консуэле и скажу, чтобы она задержала обед до твоего возвращения.

Ей так хотелось сказать ему, что она не поедет, что у нее накопилась куча корреспонденции, которую надо разобрать, но она заметила: как напряглась его челюсть, и поняла, лучше уступить. Она взваливала на себя все больше работы, но каждый вечер терялась, когда рабочий день неизбежно заканчивался.

— Не надо, — сказала Элизабет Амадо. — Если я проголодаюсь, то сама что-нибудь приготовлю, когда вернусь.

Майкл многозначительно посмотрел на часы.

— Если мы не хотим попасть в «пробку» на дороге, то надо ехать.

Элизабет перекинула ремешок сумочки через плечо, а потом взяла Амадо под руку.

— Проводишь меня до машины?

Он мягко высвободил руку.

— Не могу. Мне с минуты на минуту должны позвонить.

Этот едва уловимый отказ неприятно поразил Элизабет. Она вопросительно посмотрела на Амадо, но он либо не понял, либо умышленно проигнорировал ее взгляд.

— Передай Чарлзу мои наилучшие пожелания, — сказал он Майклу. — И скажи ему, что я с нетерпением жду его визита в следующем месяце.

И, словно только сейчас вспомнив, он поцеловал Элизабет в щеку.

Менее чем через час Майкл въехал на автостоянку при «Ореховом дереве», этаком гибриде магазина подарков и ресторана, расположенном к востоку от Фэйрфилда. Он всегда здесь останавливался, когда путешествовал по этому отрезку 80-й автомагистрали. Он испытывал слабость к одной особенности этого заведения — имбирному печенью, тем более когда его можно было раздобыть свежим, прямо из духового шкафа. Оно напоминало ему то печенье, что пекла его мать.

— Я всего на пару минут, — сказал он Элизабет.

Позади основного магазина подарков был еще один, предназначенный исключительно для детей.

— Хотите помочь мне подобрать подарок? — спросил он, выключив двигатель.

— Нет, не думаю, — ответила Элизабет.

— А что, если я предложу купить вам бананово-молочный коктейль в качестве взятки?

— А откуда вы знаете, что мне нравятся бананово-молочные коктейли? И кроме того, если бы и так, то разве я похожа на женщину, которую можно подкупить? Не тревожьтесь, я уже знаю, что вы ответите.

Майкл повернулся и весело посмотрел на нее.

— Я что же, настолько прозрачен?

— В некотором смысле — да.

— Ну, пойдемте, — настаивал он. — Помогите мне. Я не имею ни малейшего представления, что нравится трехлетним девочкам.

Она рассердилась.

— А считаете, что это известно мне?

— Да вы же ею были.

Элизабет всплеснула руками.

— Ну и логика! Теперь-то я понимаю, почему Амадо считает, что у вас такой блестящий ум.

Майкл ухмыльнулся.

— Ну вот: теперь это та Элизабет, которую я знаю. А то я уж начал думать, что вас похитили, а вместо вас подсунули ласкового, застенчивого робота.

Он выбрался из машины и обошел се вокруг, чтобы открыть дверцу Элизабет.

— Но я действительно не хочу идти в магазин игрушек, — сказала она.

Не столько сказанные ею слова, сколько то, как она их сказала, заставило Майкла отступить.

— Ну ладно. А почему бы вам не взять молочные коктейли, пока я покупаю что-нибудь совершенно непотребное?

— Угощаю, видимо, я?

Майкл должен был отдать ей честь: что бы ее ни тревожило, ей удавалось скрыть это за вполне пристойным «фасадом». Он порылся в кармане и, достав бумажник, вручил ей два доллара.

— Этого недостаточно, — запротестовала она.

— Это за мои. Вы же не ждете, что я и за ваши коктейли должен платить?

Когда она улыбнулась, Майкл сообразил, как давно он не слышал ее смех на винодельне. Что же произошло, почему всегда такая жизнерадостная Элизабет перестала смеяться? Что же, черт подери, происходит между ней и Амадо?

К тому времени когда они, наконец, отправились обратно в Сент-Хелену, уже стемнело. Несколько миль они проехали в спокойном молчании, и Майкл уже было подумал, что Элизабет измучена вопросами, обсуждавшимися на встрече с Чарлзом. Но плохо он ее знал.

— Я слышала, как вы говорили Чарлзу, что пытаетесь уговорить Амадо посадить новые сорта лозы. А зачем?

— По-моему, это ошибка — так ограничиваться «Зинфанделем», «Шардоннэ» и «Каберне-Савиньон». Вкусы меняются. Мы должны предвосхищать конъюнктуру рынка, а не следовать за ней.

— Вы говорите прямо как один профессор, который преподавал в моем колледже. Он всегда вносил что-то новое в программу. Пока я не прослушала его курс, я считала, что реклама — ругательное слово.

— А где вы учились?

— В Сэффорд-Хилле.

— О, у меня есть пара знакомых, которые тоже учились там.

Элизабет искоса посмотрела на него.

— Это, несомненно, женщины.

— Я вижу, вы прислушиваетесь к городским сплетням.

Временами Майкла забавляла его чрезмерно раздутая репутация дамского угодника. Но случалось и так, что это оказывалось помехой, в особенности когда он хотел просто дружить с женщинами.

— Амадо говорит, что вы переспали со всеми одинокими женщинами в долине… ну и заодно с несколькими замужними.

— Замужних я не трогаю.