Анита Фрэй - Монахиня Адель из Ада

— Тогда пишите! Прошу-с! И, пожалуйста, поподробнее!

После мадам Курятниковой в секретный покой был приглашён косарь с большим горбатым носом, друг Архипа. Лицо его выражало испуг.

Следователь сразу взял быка за рога.

— Что вы можете показать по делу пропавшей девочки?

— Да я её, девочку-то эту, ни разу и в глаза не видел!

— Вот как? Возможно ли такое? Вы ведь постоянно во дворе работаете, косите траву, всё лето, почитай, косили, а воспитанницы данного заведения весьма привлекательны внешне…

— Разве я на лица их смотрю? Моё дело за поведением присматривать, ну, чтоб не разбегались кто куда, чтоб всё время во дворе оставались, пока их классные дамы да эти… как их… бонны… по какой-либо нужде отлучаются. А всё другое нам запрещено, глядеть, знакомиться и всё такое прочее… Мы чернорабочие-с!

Следователь придвинул поближе к себе чернильницу.

— Та-а-ак… На какой вы должности записаны при данном институте?

— Косарь я, сами ведь прекрасно знаете! Ну, и сторож одновременно…

— Как такое возможно, позвольте? И косарь, и сторож одновременно…

— Да! Именно! Косарь, и сторож, и подметальщик, и кучер — я на все руки мастак! Других нынче в институт не принимают, средства щадят потому как… В государстве большая экономия! Из-за постоянных войн! Казна истощена! Так нам всё время бонны объясняют…

— Вон оно что!

Косарь понизил голос до шёпота.

— Да если б здесь только на нас, на мужичье, экономили, а то ведь и девицам от этой неуёмной бережливости достаётся!..

— В каком смысле?

— Недокармливают их! И нас, обслугу, питанием не жалуют! Хорошо тем, кто на кухне… пассию имеет… Ой, боюсь, это уже лишнее, к нашему делу не относится…

Следователь сдвинул брови.

— Пока что к делу относится всё. Введь продвигается оно не слишком быстро! Вы третий кого я допрашиваю, а ещё толком ничего не выведал. Скажите, а проверки здесь бывают? Кто-либо проверяет состояние вещей?

Косарь замялся.

— Вот, не далее как вчера была проверка…

— Да?

— Сам государь-император пожаловал…

— Что вы говорите?! В газетах ничего такого не было!

— А и не будет. С чёрного хода он иногда к нам заходит… ин… инк…

— Инкогнито?

— Да-с!

— И во что же эта, последняя проверка вылилась?

— Шеф кухни получила выговор… словесный…

— За что?

— За то, что в трёх огромных чанах наваристой ухи плавали всего три рыбки. Только вы меня не выдавайте!

— А вам самому откуда всё это известно?

— Моя знакомая младшей поварихой служит. Если узнают, что дальше кухни пошло — всех поварих уволят…

Дворник Архип, сидя на койке в спальне для мужской прислуги, пил горькую. К нему вбежал запыхавшийся носатый косарь.

— Уже пьёшь? В такую рань? Не понимаю…

— А чего тут понимать, коли упекут меня… дело верное!

— Почему ты так решил? Все ополчились на мадам, которая потерянную девочку костерит. Направо и налево! И ещё заявляет, что видит её регулярно и что малявка от неё всё время удирает!

Архип махнул рукой.

— Мадаму всяко оправдают, «благородные оне». А коли мы с ней вдвоём, напару действовали, так, стало быть, и отвечать именно мне придётся, а не этой… дежурной…

— Не боись, я слышал, будто директриса горой за тебя. Ненавидит она ту мадаму лютой ненавистью…

Архип вздохнул.

— То директриса, а то следователь. Зверь, а не ищейка! Говорил со мною так, будто я уже осуждён, только и делов осталось, что в тюрьму меня свести…

Косарь потёр нос.

— Да погоди ты! Какая тюрьма, когда суда ещё даже не было!

— Говорю тебе: следователь зверь! Засудит он меня! Засудит — как пить дать!

Архип снова приложился к бутыли.

Косарь пожал плечами.

— А на меня этот солдатушка справил ладное впечатление! Ты его не бойся раньше времени — он дело своё знает! Невиновного не засудит! С виду он человек обстоятельный, да и по разговорам видно, что не глупый.

— Вот и мадам директриса так говорит…

— Ну! Вот видишь!

Архип снова тяжело вздохнул.

— Говорить-то говорит, а при нём, при следователе-то при этом, зело тушуется…

— Неужели?

— Да! Не успел твой «солдатушка» кабинет войти, как её всю затрясло!

Архип поставил бутыль на пол, улёгся одетым на койку, повернулся к стене. Косарь почесал затылок.

— Так она ведь… женщина… Женщины, братец ты мой, всего боятся… А ты — мужик!

— Мужик-то мужик, да боязно мне…

— Перестань! Хочешь, я снова к следователю пойду, расскажу про тебя, какой ты хороший, мухи не обидишь и так далее… Только и ты там стой поблизости где-нибудь, на случай, если вопросы к тебе вдруг появятся.

Архип согласился. Друзья направились к лестнице, ведшей из подвала наверх.

В это время в подвальном коридоре бродила плачущая Верочка, почти не обращая внимая на взрослых.

— Шурочка, ну где же ты? Мне поговорить с тобой надо…

Косарь с Архипом не смогли пройти мимо такого.

— Ты гляди! Ещё одна мамзелька желает потеряться!

— Эй! Мамзель… как вас там…

Архип попытался взять Верочку за плечико. Та испуганно отстранилась.

Носатый косарь проявил максимум дипломатии.

— Не бойтесь, барышня, не вырывайтесь, а лучше расскажите нам, что вы тут забыли и как вас звать! Как ваша фамилия?

— Я Пирогова Вера, ученица второго класса… Ищу подругу Шурочку… Шурочку Воронину…

— Ту, которую заперли в чулане?

— Вы нашли её?!

Архип нервно закашлялся.

— Э-э-э… Понимаете, мамзель… Как бишь вас зовут?

— Вера Пирогова!

— Так вот, мамзель Вера, Шурочку вашу, то бишь мамзель Шуру, до сих пор так и не нашли, и меня за это, кажется, посадят…

— Уверяю вас! Никто вас не посадит! Вы просто найдите мне её — и всё!

— Легко сказать, да трудно выполнить, мамзель! Вы сами-то её после того видали?

— После чего?

— Ну, после того, как она… якобы пропала… После того, как мы с мадам вчерашней ночной дежурной её в чулане заперли?

— Не-е-е-ет…

— Вот видите! А от нас хотите невозможного! Я скорей поверю, что через неделю буду тюремную робу носить, чем в то, что ваша подружка найдётся.

— А вот и напрасно! Дежурная дама, которая её заперла, следующей ночью тоже дежурила… Добровольно на вторую ночь осталась!

— И что?

Друзья хитровато переглянулись. Надо же, как быстро сплетни разлетаются.

— Она твердит всем подряд, что видела этой ночью Шурочку в коридоре около нашей спальни!

— Твердит, говорите?

— Да! Непрестанно всем рассказывает об этом, я уже несколько раз слышала!

Архип и косарь дружно хмыкнули.

— А мы вот ничего такого не слыхали!

— Не слыхали мы, мадмуазель, пьяные валялись… Пьянчуги мы!..

Верочка снисходительно глянула на них, вздохнула.

— Ну что ж… Тогда, с вашего позволения, господа, я пойду дальше… искать мою пропавшую подругу…

Верочка, состроив печальную гримасу, пошла прочь.

Архип и косарь снова хмыкнули.

— Чудная девчонка!

— Знамо дело чудная!

У двери с надписью «Директриса» никого не осталось, следователь заканчивал приём. Архип и носатый косарь, дождавшись выхода последнего подозреваемого, вошли без стука.

— Наше вам почтение, Владислав Акимович!

Всегда невозмутимый следователь мало удивился.

— А, это вы! Как я погляжу, теперь ко мне по двое ходить будут, целыми процессиями!

— Друзья присели на предложенные стулья. Косарь начал говорить.

— Не серчайте, Владислав Акимович, на Архипа. Можно мне рассказать за него, как всё было? А то он во второй раз… не решается про одно и то же повторять…

— Это почему же не решается? Такая нерешительность вовсе не в его пользу!

Косарь взмолился:

— Не серчайте, Владислав Акимович, а?

Следователь вытер лысину платком.

— Пока ещё не серчаю. Но, может статься, скоро осерчаю. Всё будет зависеть от ваших показаний.

— Хорошо… Мои показания… То есть, показания Архипа будут такие…

Следователь недовольно поморщился.

— Показания Архипа должен озвучивать сам Архип, раз уж он тут!

Косарь скорчил болезненную мину.

— Но он не может… пока…

— Что? Губы слиплись? Рот не раскрывается?

— Да нет… он… побаивается…

— Ах, побаивается! Значит, чувствует за собой какую-то вину! Он, видите ли, побаивается! А запирать ребёнка одного в чулане — не побаивался?!

Архип разлепил губы.

— Мне приказали…

Следователь с устатку вскипел, три часа допросов не прошли даром.

— Прошу покороче! Кто приказал вам запереть девочку в чулане? В ходе первого допроса вы ничего такого не говорили. Вы лишь сказали, что ключи были у вас…

— Истинно были…

— И только у вас?

— Нет, ключи от чулана есть ещё у… четверых работников… или даже у пятерых…

— Да? Что же вы раньше этого не сказали? Я прекрасно помню вашу фразу: «Ключи всегда у меня, только у меня, и все об этом знают».

Архип вздохнул.

— Я хотел сказать, что мои ключи всегда при мне. А про чужие ключи я понятия не имею. Простите великодушно, с испугу наплёл небылиц… Мерзавец я, негодяй, скотина и больше никто…

Косарь снова вмешался.

— Дежурная дама ему каждый шаг диктовала!

— А почему она другим не диктовала? Между прочим, ходят слухи, что она к дворнику неравнодушна… Есть показания свидетелей!

Косарь взмолился:

— Позвольте сказать!

Следователь хлопнул папкой по столу.

— Не позволю! Вас, господин Уткин, я попрошу покинуть помещение, а вы, господин Голубцов, останьтесь!

Косарь поднялся со стула.

— Как прикажете, Владислав Акимович…

После ухода косаря следователь повёл допрос наирезчайшим тоном.

— Ну-с, теперь, когда мы остались одни, может быть, вы расскажете мне то, что не решались говорить при своём приятеле? У вас ведь имеются тайны, даже от ближайших друзей, ведь имеются секреты, правда?

— Никак нет-с! Мы завсегда всё друг-дружке рассказываем!

— Например?

— Ну, к примеру… Только вы не говорите месье косарю… господину Уткину, что я вам его секреты выдал…

Следователь прыснул, достал носовой платок.

— За кого вы меня принимаете? Могила! Излагайте, прошу вас, какие тайны поведал вам господин Уткин?

— У него, к примеру, пассия имеется… на кухне…

— Ну, это уже не новость. Хорошо устроился ваш «месье косарь»!

— И я о том же! Так хорошо устроился, что даже меня не раз приглашал пойти с ним, отобедать, пока никто не видит…

— А что, обслуга голодает? Сильно недоедает?

— Ну, к примеру, бывает так, что, ежели чуть припозднился на приём питания, то и голодным остался…

— И куда же девается положенный каждому порцион?

— Положенный? Каждому? Нигде про такое не читывал, уж извините за мою дремучесть…

— Это элементарное отсутствие интереса! Вы обязаны интересоваться своими правами!

— Оно-то конечно, на бумаге, видимо, всё так и прописано, да только в жизни всё наоборот выходит. Частенько выходит наоборот…

Следователь оказался не таким уж верноподданным «солдатушкой». Синий его мундир отпугивал вольнодумцев, то бишь инакомыслящих, а зря. Он просто любил синий цвет и на допросы, происходившие вне здания прокуратуры, одевался согласно личному вкусу.

Страдавший вольномыслием Владислав Акимович выдал нравоучительную фразу:

— Вы, господа рабочие, политически слепы, ничем не интересуетесь, газет не читаете, о существовании законов едва слышали — на этом-то вас и ловят!

— Ну, да…

Увидев, что его нравоучения не поняты, а также вспомнив, что дворники народ аполитичный, усталый следователь махнул рукой.

— Однако, вернёмся к делу, подытожим то, что вы успели мне сообщить в ходе двух допросов. Итак…

Следователь порылся в бумагах, достал из вороха два листка.

— Итак, мы имеем следующее: вы, Голубцов Архип Степанович, вчера рано утром…

— На рассвете!

— … на рассвете подметали территорию у здания……

— Так точно-с!