Часы показывали половину второго. Спасть не хотелось. Поставив турку на огонь, достала с холодильника сигареты и зажигалку. Когда кофе был готов, я забралась с ногами на подоконник. Пила обжигающий напиток и смотрела, как за окном падает крупными хлопьями снег. К утру его навалит столько, что столица будет вся в сугробах. Завтра Москве обеспечены адские пробки. Если сюда прибавить вечно раздражённых водителей и не расторопных коммунальщиков, то на улицу лучше не высовываться.

Услышав шаги, я повернулась. В кухонном проёме возник Сашка. Был он заспанным, и выглядел от этого очень забавно. Натянув на себя джинсы, про носки почему-то не подумал.

– Одень тапочки, а то простудишься. Плитка холодная, – глядя, как он трёт сонные глаза и зевает, проговорила я.

Он молча ушёл в прихожую и вернулся в Валькиных шлёпках.

– Ну и чьё это добро? – недовольно пробурчал он, указав взглядом на тапки.

– Ревнуешь? – улыбнулась я. – Не стоит, тапочки носил Валя.

– Вы встречались?

– Шутишь? Ты бы стал встречаться с сестрой? Валька был для меня родным, хорошим и заботливым братишкой, – проглотив комок, возникший в горле, промолвила я. – Кто-то называет это дружбой.

Сашка подошёл ко мне в плотную, и забрав из моих рук сигарету, затянулся.

– Что за блажь курить эти зубочистки? – выдыхая дым, проговорил он. – А дружбы между мужчиной и женщиной не существует, так или иначе дело дойдёт до постели.

– Так и мы могли спать в одной постели.

– Ну вот видишь, и я тебе о том же.

– Ты не понял. Мы просто спали. У меня даже мыслей никогда не возникало в сторону Вальки. Да и у него тоже, я бы это почувствовала.

– Зачастую, мы не видим то, что не хотим…

– Кофе хочешь? – решила я прекратить наш спор.

– Чтобы потом всю ночь, как ты колобродить по квартире? Нет, спасибо. Двигайся, – проворчал Сашка и забравшись на подоконник прижал меня к себе. – Расскажи мне про себя, – попросил он. – Как ты жила до меня?

Его слова, вызвали у меня улыбку.

– Может начнём с тебя?

– Мне особо рассказывать нечего.

– Родился, учился, женился? – спросила я.

– Ну, до третьего пункта я пока не дошёл. А так, всё верно. А где ты работаешь?

– Работала, – поправила я.

– Почему работала? Ты же говорила, что в отпуске? – удивился он.

– Говорила, – согласилась я. – А теперь говорю, что не в отпуске.

– Как это понимать?

– Я же уже ответила как. Работала, а теперь не работаю.

– Хорошо, – покладисто согласился он. – Так, где ты работала?

– В частном вузе преподавала высшую математику.

– Обалдеть! Если бы ты у меня в универе преподавала, я бы ни одно твоё занятие не пропустил. Таскался бы за тобой как хвостик. Красивая, да в придачу ещё и умная. Не девушка, а мечта.

– У моих студентов мысли текли немного в другом направлении, хотя и схожим с твоим. Так как в нашем вузе учатся в основном богатенькие балбесы, то кто-то из них решил, а может умных пап наслушались, в общем один такой смышлёный сыночек предложил мне им стриптиз станцевать.

– А ты?

– Интеллигентно предложила ему заткнуться, чтобы мы могли продолжить урок. «Малыш» не внял моей просьбе, достал свой кошелёчек и высунув оттуда несколько пяти тысячных купюр, подошёл ко мне и попытался засунуть их в мой чулок. Для чего ему пришлось нагнуться.

– Надеюсь, нос ты ему разбила?

– В точку, только не разбила, а сломала. Но руководству пофиг было на выкрутасы ученика, а вот меня попёрли. А чтобы желания жаловаться не возникло, уголовной пригрозили, мол пол класса свидетелей тому, как я вешалась на этого милого мальчика. Вот уже неделю я в свободном плавании.

– Уроды, – с досадой проговорил Сашка.

– Куда же без них. Теперь моя очередь. Где ты вырос? Когда уехали родители? И почему ты вернулся или ты не уезжал? Друзья в конце концов у тебя есть?

Вместо ответа Сашка слез с подоконника, и закинув меня к себе на плечо, понёс в спальню. Визжать я поостереглась, так как вечно бодрствующий сосед мог опять позвонить ментам, но начала вырываться, за что получила от Сашки ладонью по заднице. Войдя в комнату, он положил меня на постель, и стянув с себя джинсы, влез под одеяло. Понимая, что рассказывать мне Сашка ничего не собирается, я решила зайти с другой стороны.

– Жёлтый твой любимый цвет?

Он включил лампу на прикроватной тумбе, и облокотившись на руку, уставился на меня.

– Ты меня гипнотизируешь?

– Нет, думаю. Ты что-то имеешь против жёлтого? – приподняв левую бровь, спросил он и выглядел при этом весьма комично. Я расхохоталась.

– Ничего не имею, просто спросила, – отсмеявшись, ответила я.

– Люблю жёлтый. Солнышко жёлтое, дыня жёлтая и лимоны тоже, – с детской непосредственностью произнёс он.

– Лимоны с дыней тоже твои любимцы? – наш разговор напоминал мне беседу двух шпионов, где каждый пытается сказать, как можно меньше, а узнать как можно больше.

– Ага, – согласился Сашка. – И они тоже. То есть ты не против жёлтого?

– Странный вопрос, в нём чувствуется какой-то скрытый подтекст.

– Никакого подтекста. Родители считают, что на зарплату следователя не прожить, поэтому постоянно подкидывают мне баблишка. Причём ориентируются при этом на свои цены.

– А в каком городе они живут? Правда я кроме Нью-Йорка и Лос Анджелеса, других городов США и не знаю.

– Тебе повезло, этот город ты знаешь, – улыбнулся Сашка. – Они живут в Нью-Йорке. Так вот, деньги они пересылают мне постоянно. А куда мне их девать? Квартиру они мне оставили, машину подарили. Вот я пару лет назад и сделал ремонт. Точнее я заплатил, а делала фирма с учётом моих пожеланий. А год назад родители решили навестить сыночка. Так отец, увидев во что я превратил бабушкину уютную квартиру, хотел надавать мне подзатыльников. Но видимо вспомнив, что время воспитания давно прошло, махнул на меня рукой. Так что рукоприкладство меня миновало.

– Что ты там такого мог сделать, что рассердил родителей? – удивилась я.

– Не родителей, а батю. Маме понравилось, кстати. Цвет для квартиры выбрал не тот.

– Ты перекрасил квартиру в жёлтый? – догадалась я. – Всю?

– Ага, – беспечно ответил Сашка. – Люблю жёлтый. Тебе понравится.

– Хм… Не сомневаюсь. А мебель?

– С мебелью всё в порядке. Так что ты там хотела знать?

– Расскажи про своих друзей, – попросила я.

– С этим туго, – погрустнел Сашка. – Я тяжело схожусь с людьми. Приятелей много, а друг был только один, Славка. Он погиб три года назад, оставив беременную жену и маленькую дочку. Я им помогал одно время, потом Анжелика второй раз вышла замуж, и в помощи моей больше не нуждается. Друг – это не собака, его так просто не заведёшь. Если у тебя есть хотя бы один верный друг за жизнь, считай ты счастливчик.

– Как погиб Слава?

– До банального глупо… Он тогда с работы вернулся, припарковал машину и шёл к своему подъезду. Увидел, как двое недоумков девчонку в кусты тащат, заступился. Он вообще был правильным парнем с жизненными ценностями и принципами. Уважал старших и заступался за слабых. Славка в своё время боксом занимался, вот и наподдал немного одному из обидчиков. Те куда-то свалили. Пока он девчонку поднимал, да успокаивал. То да сё. Девчонка зарёванная, эти придурки её в кусты тащили, чтобы изнасиловать. В общем помощь ему обернулась боком. Один из этих выродков вернулся, и со спины зарядил ножом Славке в глаз. Побоялся по-честному, понимал, что добавки получит. Вот и воспользовался случаем, как шакал. Потом больница, кома и смерть. По горячим следам девчонку эту допросили. Спустя несколько дней эта дура малолетняя от своих показаний отказалась, вроде как под давлением свидетельствовала. Отцом этого ублюдка оказался местный депутат. Сынишку отмазал, а вот дети друга моего остались сиротами. Вот такое вот кино, – тихо закончил Александр.

В этот момент он выглядел таким подавленным, что у меня от жалости защемило сердце. Придвинувшись к нему ближе, я обняла его, надеясь тем самым поддержать и утешить. Сашка воспользовался тем, что я расслабилась. Опрокинув меня на спину, он прижал к кровати и поцеловал.

– Ты жулик!

– Знаю, – проговорил он, и погасив лампу, притянул меня к себе. Мы долго лежали молча, думая каждый о своём.

– Почему ты не любишь о себе рассказывать? – не выдержала я.

– Отпечаток профессии, наверное. Мне больше нравится слушать. Тебя слушать, – зачем-то уточнил он.

– Почему ты не уехал с родителями?

– Мне было пятнадцать, когда они приняли решение переехать. Отец с мамой как-то вечером сидели на кухне, что-то обсуждали. Уж не знаю до чего они успели договориться, но в течение месяца батя продал весь свой бизнес в Москве, и оформив визы они улетели в США. Меня просто спросили: хочу или нет. Ответом было нет. Уговаривать никто не стал. У меня был тогда не лучший период жизни. Подростки вообще часто бывают эгоистичны и не сдержаны. Я не был исключением и в своё время попил немало родительской крови. Мы жили на Тверской, квартиру родители продавать не стали, в надежде, что я со временем стану там жить. Но я оставил за собой квартиру, в которой жила бабушка, а родительскую сдаю. Несколько лет назад отец устав звать бабулю в Америку, предложил купить ей дом здесь. Бабушка выбрала Обнинск, она оттуда родом, там родилась и выросла. Это уже потом, выйдя замуж за деда, переехала в Москву. Вот так она переселилась в Обнинск, а я стал хозяином в её квартире. Вообще-то батя не потерял надежды перетащить меня за океан. Раз в год мы с бабушкой стабильно летаем к ним в гости, они за всё время приезжали в Москву только дважды. Но особого удовольствия от посещения столицы не испытали. Что ещё тебя интересует, моя госпожа?

– Не называй меня так. У меня это ассоциируется с садо-мазо.

– Вау, да ты продвинутая в плане секса. Что ещё можешь мне рассказать?

– Только то, что ты придурок, – ответом на мои слова был Сашкин смех.

– Давай спать, а? Завтра обещаю открыть тебе все секреты и тайны, а сейчас спать очень хочется, – зевая проговорил он, и уткнувшись носом мне в волосы, сладко засопел. Спустя несколько минут в объятия Морфея погрузилась и я.

Проснувшись, и не обнаружив рядом с собой Сашку, я пошлёпала в сторону кухни. Странное дело, знаю его всего лишь сутки, а привязалась к нему так, как будто встречаемся несколько лет. Ох не сладко мне придётся, если он решит, что наше приключение закончилось. Орошать мне тогда слезами родную квартиру ближайшие несколько месяцев. Ведь жила себе тихо мирно, не нуждаясь ни в ком и тут нате вам. Что называется: заказали, получите и распишитесь.

Я привалилась к косяку кухонного проёма, и стала наблюдать за Сашкой. Он колдовал у плиты, напевая что-то себе под нос, и делал это с таким сосредоточенным видом, как будто не яичницу жарил, а зелье варил. Фартук, одетый на голое тело, выглядел премиленько. Правда голой оставалась только верхняя половина, джинсы одеть, он всё-таки догадался. Почувствовав мой взгляд, Сашка повернулся.

– Садитесь, моя госпожа, завтрак готов, – дурашливо отвесив поклон, произнёс новоявленный поварёшка.

– Почему ты так меня называешь, – усаживаясь за стол, миролюбиво поинтересовалась я.

– Потому что ты при этом смешно корчишься. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и затопаешь ножкой с досады, – засмеялся Сашка, ставя на стол тарелки с едой. Оказалось, он поджарил не только яйца, но и картошку, порезав туда сосиски.

– Примерно так и есть. «Что за гурманские фантазии?» – спросила я, указав вилкой на картошку.

– Завтрак должен быть плотным. Американцы ещё бекон жарят, но его в твоём холодильнике не оказалось, – развёл руками Сашка.

– Сало что ли? С утра? – не поверила я.

– Сама ты сало! Бекон, это нечто среднее между салом и мясом. Они его выжаривают до хрустящей корочки, апельсинового сока у тебя тоже нет.

– Гадость какая. А апельсиновый сок зачем? Его натощак пить нельзя, изжога будет.

– Так никто натощак и не предлагает. Им завтрак запивать нужно, деревня ты Рязанская.

– Так я же и не спорю, только не Рязанская, а Брянская.

Сашка захохотал.

– Ешь давай. А про деревню, это выражение такое. Вкусно?

– Очень, – пробубнила я с набитым ртом.

Позавтракав, мы убрали со стола, и вымыв посуду, отправились посмотреть фильм, но вместо этого стали увлечённо целоваться. Я чувствовала некую черту, перейти которую было страшно, а Сашка решительных действий не предпринимал. Мне оставалось только догадываться о том, что за мысли бродят в его голове.

Ближе к обеду мы отправились в соседний дом, где располагался супермаркет, за продуктами, так как запасы, купленные мной вчера, практически закончились.