Толи я озябла, толи разнервничалась, но меня начало потряхивать, а зубы выбивали дробь. Александр подошёл сзади и расстегнув свою куртку, обнял меня, пытаясь согреть.

– Отвали, – устало проговорила я, но отстраняться не стала, потому что почувствовала сквозь ткань, тепло исходящее от его тела.

– Переживаешь?

– Да, – не стала я врать.

– Мне кажется, ты знаешь больше, чем твоя подруга. Не спрашивай откуда знаю, просто чувствую. А своему чутью я верю. Что Валентин натворил?

Я отбросила сигарету и повернувшись к Сашке, прижалась к нему плотнее и обняла. Сейчас его тепло казалось мне спасительным. Он хмыкнул, но ничего не сказал. Должно быть его, не меньше, чем меня саму, удивил мой неожиданный порыв.

– В том-то и дело, что не знаю, – проговорила я. И перестав взвешивать все за и против, начала рассказывать. – Он позвонил мне вчера и попросил забрать его сумку с вещами со съёмной квартиры. Встретиться мы должны были на Каширке, но не встретились. Зато появился некто, очень пожелавший забрать эту самую сумку.

– Красный? Ты в блокноте писала.

– Да, он был в красной куртке. И это его гайцы упаковали.

– Я так и подумал. В смысле, что отслеживал он исключительно твои перемещения. Ну так и что там с сумкой? «Ему удалось её забрать?» – с сомнением спросил Сашка.

– Нет, – честно ответила я. – Он меня напугал, и я удрала.

– Я почему-то и не сомневался. А дальше?

– Дальше? Дальше этот тип заявился ко мне домой среди ночи. Напугал меня до чёртиков.

– Надеюсь ума не открывать квартиру у тебя хватило?

– Шутишь? Он залез ко мне через балкон, – увидев, как Сашка выпучил свои и без того большие глаза, я покаянно продолжила. – Да есть у меня дурная привычка, квартиру проветривать.

– Нифига себе заявочки. Ты что на первом этаже живёшь?

– Ага, я от этого тоже в восторг не пришла. Но только не на первом, а на втором. Но сути это не меняет. Слинял он тоже через балкон, когда менты приехали. Извини, – спохватилась я.

– За что? Я же там больше не работаю. Да и не собираюсь. И что менты? Кто их, кстати, вызвал? – как ни в чём не бывало поинтересовался Сашка.

– А ничего. Я им сказала, что спала. А вызвал их сосед, потому что моя беседа с гостем была отнюдь не милой. Пришлось сказать проверяющим, что я во сне кричу.

Пока мы разговаривали, рядом с нами остановилась машина Стаса. Он, наверное, один из всего нашего класса, чья внешность казалось совершенно не примечательной. Блондин со светло голубыми глазами. Белёсые брови и ресницы, были практически не заметны на его лице. В детстве, когда все загорали как шоколадки, Стас становился цветом зрелого помидора. Но в его копилку можно было положить большое количество хороших черт характера: доброту, порядочность, терпение и умение договариваться с любым собеседником. Плюсом к этому преданность и честность. Не многие могут похвастать таким набором качеств, а тем более бизнесмены. Стасик мог, но никогда не хвастал. Гордыня у него отсутствовала абсолютно. Подойдя к нам, он протянул ладонь Сашке. Они обменялись рукопожатием, параллельно познакомившись. Потом Стасик обнял по очереди нас с Анькой.

– Ну что, пойдёмте? – беря Анну за руку, обратился он к нам с Александром. Дружной толпой мы направились к дверям морга.

Спустя несколько минут, нас завели в помещение и подвели к железной каталке, накрытой белой простынёй.

Анька хлопнулась в обморок сразу. Подхватив её на руки, и сунув под нос ей ватку с нашатырным спиртом, предложенную подоспевшим медиком, Стас вынес подругу на улицу. Я же подавляя приступы рвоты, стоически держалась, продолжая всматриваться в обезглавленный труп. Сказать, он это или нет, было сложно. И тогда я вспомнила про татуировку, сделанную Валькой при поездке в Таиланд.

– Руку, покажите правую руку. На запястье будет тату. – сдерживая приступ рвоты попросила я. Так и есть, на запястье была половинка радуги, но не правом, а на левом.

– Ты уверена, что тату было на правой руке? – с сомнением спросил Сашка.

– Нет, не уверена. Я сейчас вообще ни в чём не уверена. Но тату его – сто процентов, в этом я уверена абсолютно. Это странное цветное тату. Я никогда и ни у кого таких не видела, только у Вальки. Это он. Точно он.

– Пойдём, – проговорил Сашка и сжав мою ладонь, потянул меня к выходу.

Выйдя на улицу, мы разделились. Он вернулся назад в морг, а я стала искать глазами Аню. Она стояла, опираясь спиной о стену здания, а по её щекам бежали слёзы. Стаса рядом не было.

– Куда делся этот придурок? – со злостью спросила я. – Какого хрена, он оставил тебя одну?

– Не ругайся, Шур. Стас спрашивал, нужно ли со мной остаться. Я сама сказала, что нет. Он ушёл назад в морг, там нужно какие-то бумаги заполнить, чтобы мы могли тело забрать. Тело… Звучит-то как страшно… Но сегодня его нам точно не отдадут. Стасик сказал, что всё организует сам, а хоронить в Брянске будем. Шурочка, за что его так? Он же хороший был…

– Ань, не рви мне душу. Не знаю я, что он натворил. Точнее догадки-то у меня есть, но это лишь догадки. Скажи, как ты поняла, что это он?

– А это не он? – в её голосе послышалась надежда.

– Он. Просто, я не поняла, как ты узнала. Там же… Ну ты понимаешь…

– Да, у него не было головы… Как такое вообще могло случиться? Зачем кому-то понадобилось отрубать ему голову? Да ещё и с собой забирать? Убийца маньяк, да? Нормальный же человек такого делать не будет, – глядя в пустоту, бормотала подруга.

– Начнём с того, что нормального человека не возникнет мысли лишать кого-то жизни. Шестую заповедь помнишь?

– Заповедь. Я-то её помню, но тот, кто это сотворил, о ней видимо не слышал.

– Ты, кстати, так и не ответила на вопрос, – напомнила я. – Как ты допетрила, что это Валька?

– Да ничего я не поняла! Увидела то, что лежало на каталке, и всё перед глазами поплыло.

– Тогда почему Стас пошёл заполнять документы на то, чтобы забрать тело? Он узнал Валю?

– Мне кажется, что Стас ещё даже не осмыслил, что друга лишился. Какое там опознать? А оформлять пошёл, потому что документы Валькины и телефон его. Что ещё нужно? Ты ведь сама сказала, что это он. А ты как узнала?

– Тату.

– Как же я про неё забыла? Эта глупая радуга на правой руке…

– На правой? – я ждала ответа с замиранием сердца. Значит я действительно не ошиблась, значит тату действительно было на правой. Что за чертовщина? Кто же тогда в морге? Но Анькин ответ меня разочаровал. Или всё-таки успокоил? Наверное, скорее примирил с действительностью.

– Ну или на левой. Я что помню? Да и какая разница?! Не нравилась мне эта татуировка. Я, кстати, потом читала об этом. В Америке и Европе такую радугу используют ЛГБТ сообщества. Ну геи там всякие, лесбиянки и прочие приверженцы не стандартной ориентации. Ну точнее не радугу, а флаг с радужной раскраской. Но Валька-то наш бабником жутким был, его и дома было не застать, так что это точно не про него. Да и я вообще, эту тату я случайно у Вали увидела, и только потому, что он когда стол ребятишкам собирал, свои часы с широким ремешком снял. Так бы и не знала, наверное. Спросила, а он смеяться стал, что у каждого должны быть свои ошибки молодости.

У меня в голове заметались мысли. Часы. Валька был левшой, значит часы носил на правой руке. Тату под часами. Что за чертовщина?

– А ты не помнишь, он часы на правой руке носил или на левой? – осторожно уточнила я, а сама замерла в ожидании ответа. Если всё-таки на правой, значит я не ошиблась.

– Ты издеваешься? – обиделась подруга. – Причём здесь часы?

– Просто ответь.

– Не помню. Честно не помню. Да и какая разница? Я вот часы попеременно ношу. То на одной руке, то на другой. Тебе что, эта радуга покоя не даёт?

«Точно, он мог, как и Анька, носить попеременно. Всё оказалось так просто…» – с удивлением подумала я про себя. Увидев удивлённый взгляд подруги, вслух проговорила: Мне сказал, что верит в единорогов. В их честь мол радуга. Я даже и не знала ни про какие флаги.

– Да? Может действительно, это как-то с единорогами связано? В это верится даже больше. Валька вообще мечтатель и любитель всяких сказочных историй… был… да и не важно уже всё это. Важно, что его больше нет. Нужно думать, как теперь жить с этим…

– Первое о чём нужно подумать, так это о том, как с актовым залом быть. Вот блин не было печали… Валька, Валька.

– Шур, как ты можешь быть такой чёрствой? Мы друга потеряли, а ты об актовом зале думаешь…

– А когда о нём прикажешь думать? Когда жареный петух в задницу клевать начнёт? – разозлилась я. – Если я о нём сейчас не подумаю, то потом дружно по миру пойдём. Ты ведь понимаешь, что это огромные деньги, а их надо где-то брать…

– Ладно, извини. Актовый зал… Что же теперь будет? – при этих словах, Анькины глаза снова наполнились слезами.

– Отставить сырость, – скомандовала я. – Нужно будет узнать, сколько Валька оплатил и сколько ещё предстоит доплатить. Да покумекать, где эти деньги взять, чтобы не влипнуть по-крупному. Рабочие успели кресла демонтировать или только начали?

– И кресла, и сцену успели разобрать ещё вчера и даже вывезти.

– Твою ж мать… Значит назад уже дороги нет, – проговорила я, понимая, что к Льву Абрамовичу обращаться всё-таки придётся. Видимо в подтверждение моих слов, зазвонил мобильник. Взглянув на экран, я чертыхнулась.

– Дай свой мобильный, – обратилась я к Ане.

– Зачем? – непонимающе уставилась на меня подруга.

– Давай и не задавай лишних вопросов. Я его возьму у тебя на несколько дней, потом верну. Ну давай же, – подгоняла я, копошащуюся в своей сумке в поисках мобильника Аньку.

Когда её телефон оказался в моих руках, я сбросила на своём Льва Абрамовича и набрала ему с Анькиного. Три дозвона, перерыв в пару минут. Два дозвона, опять перерыв в пару минут и снова звонок. Уговор был звонить таким образом, если вдруг что. А дабы не было у Анны лишних вопросов, я отошла от подруги подальше.

– Да.

– Лев Абрамович, это Александра от Валентина, – проговорила я.

– Ну наконец-то. А почему с другого телефона? – насторожился старикан.

– Долго объяснять. Звоните мне теперь на этот. И если с моего будет звонок без условленного сигнала, трубку не берите. Хорошо?

– Хорошо. Тут такое дело… – немного замявшись, нервно проговорил антиквар. – Валентин должен был мне завести кое-что, но я не могу до него дозвониться, а клиент уже проявляет беспокойство.

– Вы Валентину пожалуйста не звоните больше, чтобы не было неприятностей. Я расскажу при встрече. Валентин мне передал некоторые ценности, я посмотрю, скорее всего там то, что вам нужно. Когда мы можем встретиться?

– Как можно скорее. – обрадовался старикан. – Как обычно заходите со двора, только перед приходом оповестите меня за пол часа. Деньги вам надо будет передать? – на всякий случай уточнил он.

– Как всегда, Лев Абрамович. Мы вам стулья, вы нам деньги. Буду у вас после полудня.

– Замечательно, Александра. Жду вас, – проговорил антиквар и отключился. Я держала мобильный в руке и задумавшись грызла ноготь на большом пальце. Дурная привычка, от которой никак не могу избавиться.

Если среди вещей Вальки не окажется того, что требуется старикану, то мне придётся туго. Оставить детей без актового зала я не смогу, а заработать такую прорву денег, мне просто не по зубам. Валька перед раскопками всегда долго изучал карты местности, уточнял какие-то там события, и только потом мы ехали. Ему это было близко, он как никак историк. Но вот как я сама буду искать, большой вопрос. Может и не придётся ничего искать, может всё лежит в сумке с вещами. Эх, Валька, Валька… Куда же ты вляпался, друг мой? То, что нужно старику, ты явно не откапывал, время года не то. Так откуда взял? Из задумчивости меня вывел голос Аньки.

– Ну и как там?

– Всё пучком, – ответила я, решив не вдаваться в подробности.

– Что за выражения у тебя Шур? Ты же учитель.

– Не учитель, а преподаватель. Учителя в школе учат. А я преподаю. А ты, Анька, зануда, – не осталась я в долгу.

– Ну извини. Преподаватель, так преподаватель, – ничуть не обиделась она. – А кому звонила-то? – не отставала любопытная подруга.

– Это по актовому залу. Ты знаешь что? Дайка мне телефон подрядчиков, – проговорила я, глядя в пустоту

– Телефон у меня в записной книжке записан, но она на работе осталась, – грустно произнесла Анька.

– Ладно, тогда как будет возможность, скинь мне их телефон на почту, а я уже по сумме выясню…

– Хорошо. Сегодня, как домой вернусь, так и пришлю. Думаешь доделать актовый зал реально? – с сомнением поинтересовалась Анна.